К ВОПРОСУ О ЦЕННОСТНОЙ ОРИЕНТАЦИИ НАРТОВ

К ВОПРОСУ О ЦЕННОСТНОЙ ОРИЕНТАЦИИ НАРТОВ

М.А. Миндзаев к.ю.н., доцент, зав. кафедрой теории государства и права ЧОУ ВПО «Владикавказский институт управления», Заслуженный юрист Республики Северная Осетия-Алания

Тема настоящей статьи выглядит, на первый взгляд, вызывающей и не вполне корректной: ведь Нарты – это не этнос, не предки северо-кавказцев, а литературные образы, персонажи сказок, мифы; как можно говорить об их представлениях? Оказывается, можно, ибо их поступки, мысли, устремления являются не фантазией десятков поколений безвестных сказителей, а отражением общественных отношений той эпохи, реальной жизни населения стран, бывших носителями нартовских преданий, нартовского образа жизни, хранителями нартовского духа, нартовских ценностей.

Другими словами, получается, что мы говорим о жизненных ценностях наших предков, которых в исторических источниках именовали аланами, ас-дигорами, а ранее – сарматами, скифами, киммерийцами… Только правильно ли будет представлять их однолинейно, как бытие одного народа, неоднократно сменявшего свое название за последние две с половиной тысячи лет, но сохранившего свою сущность, свой вектор общественного развития?

Не думаю. Во-первых, Нарты – достояние многих народов, обитающих по соседству с осетинами – адыгов, абхазов, карачаево-балкарцев, ингушей и чеченцев. Во-вторых, не следует забывать, что аланы, чьими прямыми потомками считают себя осетины, пришли на Кавказ и смешались с местными аборигенными племенами, чьего имени мы не знаем и чьего языка мы не слышали. Что от них осталось – это изделия из металлов, керамики, извлеченные из раскопов у современных осетинских сел Кобань и Лезгор. Высказано предположение, что население, жившее во второй половине 1-го тысячелетия до н.э. (и ранее) на северных склонах Большого Кавказа от Дагестана до верховьев Лабы и Зеленчука до прихода аланов, никуда не исчезло. Смешавшись с аланскими племенами, оно породило осетинский этнос, а на территории современных Ингушетии и Чечни обитает до сих пор. Другими словами, аланские ветви выросли на корнях кавказского древа и породили осетин; после дополнения к ним тюркских ветвей западнее современной Осетии образовалась карачаево-балкарская общность, а восточнее Осетии корни сохранились в неизменном виде и образовали нахско-дагестанскую общность.

Это предположение подкрепляется генетическими и языковыми исследованиями. В этимологическом словаре осетинского языка В.И.Абаева достаточно большое число осетинских слов имеет кавказские корни, что говорит не только о возможных заимствованиях, но и о генетической близости северо-кавказского населения. Генетическая же генеалогия, бурно развивающаяся в последнее время, хотя не дает однозначных ответов в силу небольшого объема исследований, но так же показывает достаточно большой разброс генов среди современных осетин.

Из сказанного следует, что наш эпос – это не одноцветная стрела, летящая в одном направлении, а, скорее, разноцветная мозаика, раскрашенная как разными эпохами, так и различными племенами, вливавшимися в то, что сегодня называется «осетинский народ». Анализ осетинских Нартовских сказаний, как это будет показано ниже, это подтверждает.

С какого именно сказания следует начать – тоже большой вопрос. Самое полное научное издание осетинских Нартов содержит более тысячи задокументированных текстов, записанных во многих селах Северной и Южной Осетий с середины 19 по середину 20 века. Разумеется, многие сюжеты многократно повторяются в разных версиях, но можно утверждать, что более ста отдельных сюжетов осетинских Нартов точно существует. Они обычно подразделяются на 8 циклов, расположенных в какой-то степени в хронологическом порядке (начинается все с рождения прародителей основной семерки Нартов и завершается гибелью Нартов). Известно, что все сказания не могли возникнуть одновременно, возможно, временной разрыв между ранними и поздними составляет сотни лет. В то же время однозначно утверждать, что самыми древними являются повествования об Ахсаре и Ахсартаге, а самыми поздними – об Ацамазе, нельзя. Правильнее будет проанализировать содержание каждого сказания, действия героев, их реакция на природные явления, характер их взаимоотношений, описываемые предметы быта.

Еще одно предварительное замечание. Каждое сказание, каждый сюжет, кроме коротких историй о Сырдоне, больше напоминающих истории про Ходжу Насреддина, обычно состоит из нескольких картин, или сцен, или актов, примерно, как спектакль или театральная постановка. И эти микросюжеты иногда дрейфуют от одного сказания к другому. Это же касается отдельных повторяющихся речевых оборотов. Так вот, сказание в целом, может быть датировано одной эпохой, но включать в себя сценки или обороты речи из другой.

Итак, начнем с «Яблока Нартов». Проводить параллели с древнеиудейской историей, в которой первая женщина изменила (даже – начала!) историю, посягнув на яблоко, мы не станем. Не будем мы также параллелить нартовскую близнечную пару «Ахсар-Ахсартаг» с римской «Ромул-Рем» — пусть это сделают профессиональные мифологи. А лучше обратим внимание на две коротенькие бытовые сценки. Когда Уархаг отправляет сыновей стеречь сад, он произносит такие слова:

«— Идите, солнышки мои, постерегите золотое яблоко. Вся моя надежда на вас. Если не устережете, то знайте – все три нартских рода соберутся сюда. По одному человеку от каждого дома пришлют они и одному из вас отрубят голову, другому отсекут руку и, на позор мне, наденут их на колья» (1, 5-6).

Согласимся, что такое исключительное по жесткости наказание, к тому же при неосторожной форме вины, характерно для эпохи дикости, по Ф.Энгельсу, и совершенно нехарактерно для нас (см.: 2). Далее отец разъясняет последствия:

«- Один останусь я на старости лет, без защитников и кормильцев» (1, 6).

Когда же сыновья пошли по следам голубки и долго не возвращались в селение, так и произошло: «Но радовались нартские юноши тому, что не возвращаются Ахсар и Ахсартаг, везде и во всем превосходившие их. Стали они насмехаться над сединами Уархага и назло приставили его бессменно пасти скот. Рассердился Уархаг. В отместку не раз угонял нартские стада и топил их в море или бросал с вершины крутой скалы. И с тех пор не показывался Уархаг в селении нартов: так горевал он по своим сыновьям, что его не тянуло туда» (1, 11).

Отец, конечно, переживает за сыновей. Но еще больше ему не по себе из-за того, что, лишившись сыновей-защитников, он остается вне рода, становится изгоем, что тоже характерно для отношений на заре человечества.

Как мы сегодня относимся к такой ситуации? Разумеется, отрицательно. Но мы должны понимать, что для тех далеких времен, возможно на большой территории мира, подобное было нормой.

С такой же жестокостью мы сталкиваемся еще в нескольких сказаниях, где герой объявляет поход или состязания, где должны присутствовать по одному мужчине от каждого дома, и заявляет, что не подчинившаяся семья отвечает очень серьезно:

«Вернулся Сослан домой, позвал глашатая и сказал ему:

— Пройди повсюду и прокричи громко нартам: «Сегодня пятница, а в следующую пятницу идем мы в поход на крепость Хиза! И тот дом, который не вышлет нам воина, тот дом навеки отдаст мне в рабство юношу!» (1, 117).

Уклонение от призыва по мобилизации и сегодня считается тяжким преступлением, но канули в Лету времена, когда ответственность возлагалась на домочадцев.

От сказания «Последний поход Урызмага» тоже веет глубокой стариной. Тогда было принято избавляться от стариков, становившихся обузой для рода, вот и уважаемого когда-то Урызмага посадили в деревянный ящик и пустили по волнам. Он спасся и благодаря находчивости с прибытком вернулся к Нартам. С этого времени люди перестали избавляться от стариков – вполне четкая веха в истории развития человечества, когда изменилась ценностная ориентация и дикость перешла в варварство.

Еще парочка эпизодов, где положительный герой демонстрирует свойства, противоположные современному менталитету.

Вроде, ни с того ни с сего, славный герой Сослан атакует богатыря Елтагана, хотя тот ничего плохого ему не сделал, и срезает с него скальп для украшения своей шубы (3, 74-76). Явно немотивированная агрессия, да еще с элементами издевательства над поверженным врагом. Но с позиций того времени – все логично и правильно: Сослану нужно утвердиться как воину, и нет у него другого пути, как проявить воинскую доблесть. А для этого надо одолеть явного фаворита, коим, вероятно, был Елтаган. Внешнем проявлением доблести воина или, точнее, индикатором, были скальпы противников. Такое практиковали и наши вероятные пращуры скифы, и индейцы Америки, а в недалеком прошлом – и вполне себе цивилизованные белые люди, сражавшиеся с теми же индейцами. Ордена и медали сегодня – это своего рода индикаторы победы над множеством врагов, равно как скальпы пару тысячелетий назад; форма изменилась, но суть – ничуть.

В этом же эпизоде мы усматриваем еще один «маячок», указывающий на глубокую древность сказания: Сослан не бился оружием с Елтаганом, а одолел его колдовством.

«Тут уж Елтаган сам вышел и говорит:

— Что тебе нужно, Сослан? Зачем ищешь меня?

— Давай поиграем … — ответил Сослан. — Если выиграешь ты, то руби мне голову, если же выиграю я, то я отрублю тебе голову. …

— Ты вызвал меня на поединок, ты и начинай первым, — сказал Елтаган.

Сослан бросил кости и оттуда высыпалось море проса и рассыпалось по сторонам по зернышку.

— Нужно собрать это просо! – сказал Сослан.

Бросил теперь кости сын Куцука Елтаган: вылетели оттуда куры с цыплятами. Стали они клевать просо и не хватило им даже по зернышку» (3,75).

По словам В.И.Абаева, это была эпоха, когда жрец был сильнее воина (4, 154). Выходит, древние слушатели Нартов (а тогда, естественно, были не читатели, а слушатели) не возмущались действиями Сослана, а восхищались ими!

В другом сказании Сослан совершает еще одно немотивированное убийство: поражает стрелой сына Сырдона и, тем самым, кладет начало вражде с последним. Сырдон поставил своего сына в качестве мишени и объявил, что если Нарты не попадут в него, то дают ему быка. Нарты целый день пытались поразить мальчика, но безрезультатно. Затем выстрелил Сослан и насмерть поразил сына Сырдона. Вражда перешла в новую стадию и завершилась позднее гибелью Сослана.

В другой версии этого сказания, записанном Дзагуровым Губади в с.Задалеск 30 июня 1910 г. от Калицева Омара, уточняется, что Сырдон выставил сына, а сам спрятал его душу в тень. Потому-то Нарты, хотя и попадали в него, но не могли убить. «Тогда Сослан пошел к Ахсине (Шатане), спросил, а та ему ответила:

– Целься в его тень, и тогда посмотришь, умрет он или нет!

Сослан прицелился и попал в его душу, находившуюся в тени, и парень упал» (5, 163).

Выходит, и здесь мы видим не смерть в сражении, а состязание в колдовстве, и Шатана оказывается более искусной колдуньей, чем Сырдон. Смерть же его сына – не цель, к которой стремился Сослан, а лишь показатель мастерства Шатаны. Не случайно даже имя мальчика нигде не упоминается, т.е. он в данном случае не личность, его смерть – не самоцель, а лишь индикатор соотношения сил. Жестоко, с нашей колокольни, но разве в современных рассказах про войну, в детективных и приключенческих фильмах (о фэнтэзи я просто молчу) мало проливается крови?

Сказание «Рождение Урызмага и Хамыца» хорошо иллюстрирует половозрастное деление нартовского (читай – древнего осетинского) общества. Когда мать красавицы Дзерассы узнала, что ее дочь в положении, то не задумываясь отправила ее в селение Нартов, чтобы она там разрешилась от бремени, что дало бы шанс ее потомству считаться Нартами:

«— Иди, дочка, в Страну Нартов. Кто не родится на их земле и кого они не примут из чрева матери в свои руки, того они никогда своим не признают» (1, 16). Получается, в нартской среде действовал, как сказали бы сейчас, принцип почвы.

Интересно посмотреть, как общались нарты с незнакомыми женщинами. Они не задают ей прямых вопросов и даже не вступают с ней в контакт, а обращаются через цепочку посредников:

«И старшие нарты сказали младшим: Пойдите к женщинам нашим и скажите им, пусть узнают, кто она такая, эта женщина-гостья?»

Но и женщинам было не просто получить ответ от незнакомки:

«Окружили молодые женщины Дзерассу и стали спрашивать ее:

— Скажи нам, кто ты такая?

Ничего не ответила им Дзерасса и подумала про себя: «Я сказала бы им, кто я такая, но тогда старшие не услышат моего ответа от меня самой».

И старшие женщины, видя, что она ничего не ответила младшим невесткам, подошли к ней, спросили ее:

— Скажи нам, кем ты доводишься нартам?

И ответила им Дзерасса:

— Не спрашивайте меня все сразу. Если хотите узнать, кто я такая, пусть спросит меня одна из вас, и я отвечу ей» (1, 17).

Такие вот «китайские церемонии» были обязательны в древнем обществе. В современном осетинском это обозначается термином «уайсадын\уайсадун». Молодая невестка (сноха) некоторое время после свадьбы избегает общения с отцом мужа и его братьями. Те, по возможности, тоже не обращаются к ней напрямую. Через день-неделю-месяц-год глава семьи в торжественной обстановке одаривает молодую и снимает с нее бремя молчания.

Михал Гарданов, (годы жизни 1870-1962) оставил такие заметки по этому поводу, относящиеся к концу 19 века:

«Ностӕлтӕ се ‘фсийни рази ма бадӕнтӕ, сӕ дзурд дӕр уой рази уайсадгӕ уӕд», т.е. Снохам не следует сидеть в присутствии свекрови и болтать при ней…. И далее: «Ностӕбӕл еу анз ку рацӕуа, уӕд ӕ киндздзон ходӕ исесӕд, хӕдзарӕмӕ ӕ теути размӕ цӕун райдайӕд, фал уайсадӕд уонӕмӕ», т.е когда пройдет год, пусть сноха снимет свадебный головной убор невесты, пусть появляется в комнатах в присутствии братьев мужа, но продолжает придерживаться правил «уайсадун» (6, 40).

В сказании «Безымянный сын Урызмага» показано, как регламентированы были отношения старших и младших в походе: «и сказал тогда мальчик:

— Я поеду вперед — пусть с сегодняшнего дня не будет позором, если младший поедет впереди старшего» (1, 44).

М.Гарданов пишет о схожей ситуации следующее: «Бӕхгинтӕ будури ку рафестӕг уонцӕ, уӕд сӕ рабадун кӕнун кӕстӕрбӕл ӕй. Хестӕр бӕхгинтӕн еци уӕлбӕхӕй сӕ кӕстӕртӕн балӕггадӕ кӕнун ӕмбӕлуй (ӕгъдинцойнӕбӕл фӕххуӕцун). Кӕстӕрти рабадуни уӕнгӕ хестӕртӕ дӕр ма ‘нкъусӕнтӕ» т.е.: «Если всадники спешились на равнине, то обязанность подсадить лежит на младшем. Младшим прилично помочь старшим всадникам (подержать стремя). Старшие же пусть не начинают движение, покуда младшие не окажутся в седлах» (6, 50).

В наши дни весьма популярным в Осетии и далеко за ее пределами стало ношение бороды юношами. В ходе ожесточенных дискуссий высказываются крайние суждения, апеллирующие к старым обычаям. А вот что сказано по этому поводу в «Безымянном сыне Урызмага»:

«Сражаются, не щадя друг друга, железный жеребец и конь юноши — Аласа. От искр их булатных подков такой огонь разгорелся, что вспыхнула земля. Не сдержал Урызмаг любопытства, выглянул из ямы, и запылала длинная его борода.

Мальчик ловко потушил ее и сказал:

— С этого времени да будет новый обычай: носить бороды такой длины, какой она стала сейчас у тебя» (1, 45).

Интересна следующая сцена, где старший благоразумно предлагает воспользоваться ситуацией и угнать скот, но младший возражает:

«— Эй, Урызмаг, скорее гони прочь стада терк-турков, а я должен известить хозяев о том, что угнаны их стада.

— Пока никто не преследует нас, лучше бы нам отправиться своей дорогой, — сказал Урызмаг.

— Честь не позволяет мне без погони, украдкой угнать такую большую добычу» (1, 46-47).

То есть открытое похищение имущества (грабеж) предпочтительней кражи, т.к. демонстрируется превосходство грабителя над потерпевшим и этим вопрос закрывается. Кража же дает моральное право потерпевшей стороне позорить вора и длительное время предпринимать попытки по возвращению утраченного.

Конец этой истории описывает еще один интересный обычай: признание себя сыном посторонней женщины. Прикрывая отступление Урызмага, его безымянный сын подвергся нападению преследователей. Но перед этим его остановила одна старуха и слезно умоляла не убивать ее сына, который вот-вот здесь появится во главе погони. Шестеро старших сыновей старухи полегли в боях, и чтобы сохранить жизнь младшему, она упросила Безымянного стать ее молочным сыном, что автоматически означало, что он не станет причинять вреда ее сыну.

«— И в знак этого стань мне молочным сыном, а ему молочным братом — возьми в рот грудь мою.

Соскочил мальчик с железного жеребца, взял в рот грудь старой вдовы и дал ей слово — крепкое слово нартского человека, что не причинит он зла ее единственному сыну» (1, 48).

В конце 19 века нередки были случаи, когда для прекращения кровной мести стороны все еще прибегали к подобной процедуре. Великий Махарбек Туганов запечатлел на полотне «Примирение кровников» такую сцену. В то же время М.Гарданов, подтверждая этот обычай, уже не упоминает о необходимости прикасаться губами к груди матери убитого: «Марӕгӕн ӕмбӕлуй, ке рамардта, уой мадӕн фурт зӕгъун, мадӕ ин ку нӕ уа, уӕдта ӕ уосӕй хуӕрӕ зӕгъун». Или: «убийце следует назваться сыном матери убитого, а при отсутствии матери – назвать вдову убитого своей сестрой» (6, 59).

Сказание «Чем небожители одарили Сослана» нам представляется относительно поздним. В нем упоминаются дары небожителей людям: злаки, орудия для их выращивания, водяные мельницы. И здесь мы сталкиваемся с этическими требованиями, вложенными в уста небожителей:

«— Я согласен, — ответил властитель благородных зверей. — Часть скота своего, что ходит в лесах и на равнинах, уделю я нартам, но и от них я потребую дара: пусть охотник, собираясь на охоту, захватит с собой из дому три лепешки; на перевале пусть он ими помянет меня. А потом, когда на Черной горе будет ему удача и убьет он зверя, пусть правую лодыжку побережет он и отдаст ее тому, кого первого встретит» (1,79).

Не слишком похоже на наши представления: нарты, добывая скот, совершают грабеж, что для нас преступно, и, одновременно, делятся охотничьей добычей с первым встречным, что тоже не характерно для 21 века. Но мы продолжаем восхищаться нартами! Почему? Да потому, что мы понимаем, что в их шкуре мы вели бы себя точно также. В тех природных, тех исторических условиях было правильно делиться с первым встречным, которому меньше повезло на охоте; зато в зеркально противоположной ситуации ты мог рассчитывать на подобную помощь. Что же касается грабежей, то цивилизованные европейцы по историческим меркам еще совсем недавно содержали армии наемников, целью жизни которых был грабеж на суше. А на море «благородные» каперы отличались от пиратов лишь одним листиком бумаги с подписью и печатью Короны, даровавшей им право грабить, с условием передавать часть добычи государству. Ничто не ново под луной!

Нартам было присуще благородство и чувство справедливости (соразмерности, зеркальности). Возьмем сказание «Как Батрадз отомстил за смерть отца». Поразив убийцу отца Сайнаг-алдара, Батрадз отрубил ему правую руку, как доказательство победы над ним. Но мать сказала ему:

«— Но грешно и не подобает тебе такого человека, как Сайнаг-алдар, послать в Страну мертвых с обрубленной рукой. Он ведь тоже отправил твоего отца в Страну мертвых, но не надругался над телом его». И Шатана протянула Батрадзу завернутую в шелковую ткань руку Сайнаг-алдара.

Ни слова не возразил Батрадз, взял сверток, сел на своего коня и поехал в страну Сайнаг-алдара.

… Вошел Батрадз, отдал почести, подобающие покойнику, а отрубленную руку его положил ему на грудь и сказал:

— Да возрадуется земля праху твоему! Ты убил отца моего, я отомстил за него, — возмездие совершилось. Вот тебе рука твоя» (1, 326).

Напрашиваются параллели с известной максимой из Евангелия: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (7, Матф. 7, 12), или из «Левиафана» Томаса Гоббса. Там перечисляются 19 законов естественного права, седьмой из которых гласит, что «при отмщении (т. е. воздаянии злом за зло) люди должны сообразовываться не с размерами совершённого зла, а с размерами того блага, которое последует за отмщением». Несоблюдение этого закона порождает жестокость (8, 108).

Множество параллелей с европейскими этическими ценностями объясняются, разумеется, не плагиатом одной из сторон, а тем, что ментальность индоевропейцев сформировалась очень давно. И хотя языки разошлись значительно, также и внешний облик, но общечеловеческие ценности, вероятно, сохранились, и если не в каждодневном поведении, то хотя бы в эпосе.

Пожалуй, одно из заметных отличий эпоса от современных фантазий состоит в том, что в последних экшен (движение) превалирует над мыслью, идеей, поучением, а в эпосе всегда доминирует идея.

Как видно, почти все сказания имеют не только сюжет – последовательность действий, картин, но и этические нормы, нанизанные как бусины на нить событий. Настоящим кладезем жизненных правил являются два сказания «Сослан в стране мёртвых» и «Батрадз и чаша Нартов Уацамонга». В моих статьях «Некоторые этические представления в осетинском нартском эпосе» (9) и «О правовых параллелях осетинского нартского эпоса» (10), опубликованных в «Бюллетене Владикавказского института управления», дается довольно подробный анализ содержащихся в них положений, поэтому повторяться не станем.

Но вот что важно понимать: чрезмерное увлечение молодежи фэнтэзи в мультиках, фильмах, книгах, сувенирах, одежде – это путь в никуда. Разумеется, никто не отменяет сказки, фантастические романы, фильмы. Но каждый автор фантастических историй, пусть он будет хоть семи пядей во лбу, предлагает свой, персональный набор ценностей, никак не связанный ни с нашей жизнью, ни с нашим прошлым, ни с нашими устремлениями. Он не может заменить коллективную многовековую мудрость предшествующих поколений, а может лишь дополнить ее. Фэнтэзи, подменяющее собой эпос – это продукт другого общества, со своей моралью, своими обычаями. Если наша молодежь не начнет познавать свой эпос, а лидеры Осетии не приложат определенные усилия для его внедрения в школы и другие учебные заведения, это может привести к стремительному растворению, гибели осетинского этноса.

Нужно также отдавать себе отчет в том, что современное буржуазное общество – общество потребления – имеет чрезвычайно мощные рычаги воздействия на сознание населения. Огромные суммы тратятся на то, чтобы сформировать в общественном мнении доминанту: покупай и потребляй! При этом все способы воздействия на сознание работают консолидировано: реклама, школьное образование, фильмы, мультяшки, телевидение, социальные сети, графика, изобразительное искусство, индустрия развлечений, сувениры – все работает исключительно на извлечение прибыли, в ущерб прежним ценностям. Чтобы представить себе наглядно противостояние традиционных ценностей и современных, можно сравнить нарта Батрадза, исповедовавшего воздержанность в еде в такой же степени, как мужество в бою, с телевизионной рекламой многоэтажных бургеров, пожираемых чавкающими субъектами неопределенного пола.

Чтобы Нарты не были сметены и забыты, чтобы осетинский язык не разделил судьбу латыни, санскрита, авестийского, коптского языков, нужны усилия государства. 2023 год был объявлен в Осетии годом Нартиады. Было сделано немало для популяризации эпоса. Активное участие в этом принимали школы республики; в них было проведено много интересных мероприятий. Вместе с тем, нам не хватает единой продуманной программы для системного изучения Нартского эпоса на всем протяжении школьного обучения. Это можно было бы реализовать как на уроках осетинского языка, так и на ряде других предметов.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Осетинские нартские сказания. Перевод Ю.Либединского. Примечания и словарь Созрыко Бритаева. Художник М.Туганов. Дзауджыкау. 1948, переиздание: Москва-Владикавказ. 2001.
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. \\ https://www.litres.ru/book/fridrih-engels/proishozhdenie-semi-chastnoy- sobstvennosti-i-gosudarstva-10213361/
Нарты кадджытæ. // Составители: В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Литературный редактор И.Джанаев. Иллюстрации народного художника М.Туганова. Владикавказ: «Алания», переиздание 1995 г. с издания 1947 г.
Абаев В.И. Нартовский эпос осетин. В кн.: Абаев В.И. Избранные труды в 4-х томах. 2-е изд., Владикавказ 2020. Т.1. Религия, фольклор, литература. с. 122-206.
Нарты кадджытæ. Ирон адæмон эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа) в 7 книгах. / Сост.Т.А.Хамицаева и Ш.Ф. Джигкаев. Т. 4. Дзауджикау, 2007. 548 с. С. 163.
Гарданти Михал. Уадзимистæ. \\ Редактор Э.Скодтаев. Владикавказ. 2009.
Евангелие от Матфея.
Гоббс Томас Левиафан. \\ https://www.civisbook.ru/files/File/ Gobbs_Leviafan.pdf
Миндзаев М.А. Некоторые этические представления в осетинском нартском эпосе. \\ Бюллетень Владикавказского института управления. 2023. №66 С. 5-16.
Миндзаев М.А. О правовых параллелях осетинского нартского эпоса. \\ Бюллетень Владикавказского института управления. 2024. №68 С.14-28.