«Трудные» места в Нартовском эпосе

«ТРУДНЫЕ» МЕСТА В ОСЕТИНСКОМ НАРТСКОМ ЭПОСЕ

М.А.Миндзаев, к.ю.н., заведующий кафедрой теории государства и права ЧОУ ВПО «Владикавказский институт управления»

В середине 19 века ученые и путешественники зафиксировали в горных селениях Осетии сказания о богатырях-нартах и опубликовали их переводы (1).

Примерно в это же время подобные же сказания были записаны от сказителей и в других районах Северного Кавказа и Абхазии. Сказания передавались из уст в уста, часто профессиональными сказителями; среди них бывали пожилые слепцы, переходившие из села в село в сопровождении учеников-поводырей, и аккомпанировавшие себе на щипковых инструментах – фандырах.

Уже в конце 19 – начале 20 века собиратели эпоса, в том числе сами осетины, получившие к тому времени начальное, среднее или высшее образование, записали и опубликовали немало оригинальных сказаний.

Среди тех, кто внес значительный вклад в дело фиксации народной памяти, воплощенной в осетинских нартских сказаниях (об эпосе кабардинцев, абхазов, карачаевцев, балкарцев, ингушей, чеченцев лучше знают ученые представители этих народов) можно назвать Всеволода Федоровича Миллера, Василия (Ельдзарико) Афанасьевича Цораева, Джантемира и Гацыра Такаевичей Шанаевых, Гаппо Васильевича Баева, Григория (Губади) Алексеевича Дзагурова, Гагудза Кавдыновича Гуриева, Цоцко Бицоевича Амбалова, Асламурзу Бекмурзаевича Кайтмазова, Инала Тотуруковича Собиева, Соломона (Габуди) Алексеевича Туккаева, Михала Кайтуковича Гарданова, Махарбека Сафаровича Туганова, внёсших каждый свою лепту в дело записи нартовских сказаний.

Мощный импульс собиранию и изучению нартов дала Советская власть. Был организован Северо-Осетинский научно-исследовательский институт (ныне – Северо-Осетинский институт социальных и гуманитарных исследований им. В.И. Абаева), который за двадцать довоенных лет организовал несколько экспедиций, собравших большое число сказаний от неграмотных носителей, слышавших их от профессиональных сказителей-кадагганагов, либо в семье – от дедушек и бабушек. Великая Отечественная война повлияла на интенсивность собирания полевого материала, но полностью не остановила работу. Так, в 1942 году в Южной Осетии была издана книга «Нартæ. Ирон адæмы эпос» (2), пожалуй, самое полное на тот момент собрание осетинских нартских сказаний. Последние документированные записи от сказителей, владеющих материалом не по книгам, а в устное передаче, были созданы в начале 60-х годов профессором Г.А.Дзагуровым.

С середины 40-х годов по настоящее время было опубликовано близко к ста изданий осетинских Нартов как в Северной Осетии, так и в Южной, как в Москве, так и за рубежом. Число же научных публикаций о нартах столь велико, что создается ощущение, что только ленивый сегодня не отметился в нартовской теме.

Это, разумеется преувеличение, но не чрезмерное: только в одной монографии профессора Л.А.Чибирова (3, С.200-208.) цитируется более 200 источников на русском, осетинском, английском, немецком, французском, исландском языках.

Записанные тексты сказаний в значительной части хранятся в архивах научно-исследовательских институтов Владикавказа и Цхинвала. Примерно тысяча из них вошли в семитомное издание «Нарты кадджытæ», под редакцией Т.А.Хамицаевой, вышедшее в 2003- 2012 г.г. во Владикавказе (4). В трехтомном академическом издании Нартов (5) есть статья о сказителях, от которых были записаны все эти сказания; есть информация о примерно 400 из них (фамилия, инициалы, количество записанных от каждого текстов, возраст на момент записи).

Разумеется, не все эти люди жили в одно время; возможно, они могут быть отнесены к трем, а то и к четырем поколениям. Но цифра все равно впечатляет: достаточно много людей в первой половине 20 века не просто слышали о нартах, но могли связно поведать о них, имели представление о концепции нартиады.

Сегодня в Осетии ничтожно мала численность молодых людей, хотя бы поверхностно знакомых с Нартским эпосом, а уж на роль сказителя могли бы претендовать всего единицы. Возникает вопрос: для кого пишутся научные статьи? Чего ради ломают копья абхазские, кабардинские или осетинские ученые, пытаясь доказать всему миру, что наши (!) нарты самые древние, исходные, главные, основополагающие, если младшее поколение не желает ничего о них знать? Нарты заняли свое место в наименовании населенных пунктов, коммерческих структур, ресторанов, но их место в ментальности наших народов стремительно вымывается.

Выход из ситуации (а то, что мы ни при каких обстоятельствах не должны потерять Нартов, в противном случае мы теряем свою идентичность – для меня это альфа и омега) видится следующий. Компьютерные программы (сайты в интернете или приложения на коммуникаторах), над которыми мы работаем уже некоторое время (увы, без государственной поддержки, а точнее, вопреки пожеланиям федеральных и республиканских структур), сами по себе не решат проблему. Какими бы внешне красивыми и внутренне содержательными они ни были, в том числе двуязычные, трехязычные, богато иллюстрированные или анимированные, они не будут востребованы молодежью как, к примеру, компьютерные игры. Нужно включить изучение нартов в школьные программы по языку, по литературе, по культурологии в качестве факультативных (хотя бы) предметов. Нужны конкурсы, олимпиады, различные формы состязаний на знание Нартовского эпоса. Без нажима со стороны школьных учителей, как бы недемократично это не звучало, воз не будет сдвинут с места.

Но для того, чтобы учителя могли профессионально вести преподавание, проводить эти конкурсы, нужна помощь в разъяснении «темных мест», а таких в осетинской нартиаде немало. Именно работа с переводами текстов с осетинского на русский при подготовке образовательной программы «Нарты» обратила мое внимание на некие несоответствия, странности, противоречия, нестыковки в образах персонажей в разных сказаниях. Пришлось обращаться к работам В.И.Абаева, других нартоведов, читать и сравнивать разные варианты одних и тех же сюжетов, чтобы уловить глубинные смыслы каждого из сказаний, понять, что каждая нестыковка или «некрасивость» сюжета имеет свое четкое разъяснение. Некоторым таким «несуразностям», которые чаще всего бросаются в глаза, их объяснению и посвящена настоящая статья.

Но вначале несколько слов об опубликованных книгах с нартовскими текстами. Они могут быть разделены на несколько групп:

оригинальные паспортизированные тексты (т.е. текст передается теми словами, какими он был произнесен рассказчиком, установлено имя сказителя (информатора), имя собирателя, место и время записи). При этом по ссылке на архивную папку, содержащуюся в книге, можно легко отыскать первоисточник. Таких изданий нам известно три: упоминавшиеся выше трехтомник 1989-1991 г.г., семитомник 2003-2012 г.г. (оба под редакцией Т.А.Хамицаевой) и «Нарты» на дигорском языке, составленные А.Кибировым и Э.Скодтаевым (6);
«канонические» Нарты. Это, разумеется, условная характеристика текстов, изданных в 40-х годах. Осетинские книги, одна в прозе, другая – в напевно-стихотворной форме, как обычно они и рассказывались на Нихасах – местах, где обычно собирались старшие села, обсуждая те или иные события, были составлены коллективом прекрасных языковедов (В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев). Какие именно оригинальные тексты были положены ими в основу книги, точно не известно, ибо имеются десятки вариантов каждого сказания, записанных как в Северной Осетии, так и в Южной, как на дигорском, так и иронском вариантах осетинского языка. Эти тексты были в те же годы переведены на русский тремя замечательными переводчиками: Юрием Либединским, Валентиной Дынник и Рюриком Ивневым (7; 8; 9; 10);
тексты, собранные на территории Южной Осетии и вошедшие в уже упоминавшуюся книгу 1942 года издания в Цхинвале (тогда – Сталинире);
детские издания Нартов; их несколько интерпретаций на иронском, дигорском и русском языках (11; 12);
Нарты, в переводах на словацкий, английский, фарси, сербский немецкий и другие языки (13; 14; 15; 16);
Остальные адаптированные издания Нартов на русском и осетинском языках.

О разных видах книг мы упоминаем здесь потому, что, ниже это будет показано, в адаптированных текстах смысл сказаний иногда искажается в угоду современной эстетике или современным этическим представлениям.

Например, в сказании о рождении Шатаны говорится, что сын Дзерассы Хамыц, будучи введен в заблуждение Уастырджи, оставил пост у дзаппадза (склепа) матери; небожитель беспрепятственно проник туда, оживил Дзерассу, которая стала еще прекраснее, чем раньше, пробыл с ней до утра. Спустя положенный срок люди услышали плач ребенка из склепа. Это и была новорожденная Шатана – дочь Дзерассы и Уастырджи.

Современных блюстителей нравственности шокирует неприличность ситуации с умершей женщиной. А ведь в исходном тексте говорилось еще и о собаке и лошади, с которыми Уастырджи проник в склеп, и что кроме Шатаны там были рождены жеребенок и гончая (егар). Понятно, что из канонического текста исключили упоминание о животных, т.к. получалось, что труп бедной женщины произвел на свет еще и животных.

В.И.Абаев в статье «Нартовский эпос осетин» (17) ясно указывает, что миф об Урузмаге и Шатане вводит нас в круг изначальных теогонических, антропогонических и этногонических мифов, что с рождением Шатаны связано рождение первого коня и первой собаки на земле! (17, с.140) Миф нужно воспринимать как образ, а не как видеосъемку реально произошедшего события. Осетины же упрямо воспринимают Нартов как своих предков, реально обитавших в реальных местностях неподалеку от современного Владикавказа, хотя и много лет назад, несмотря на то, что в сказании о гибели Нартов прямо сказано, что они решили уйти, не оставив потомства, но оставив о себе добрую память. Именно это, ощущение нартов своими близкими и недалекими предшественниками, не позволяет нам нейтрально оценивать их поступки. Для современного осетина женитьба Урузмага на сводной сестре – деяние немыслимое, но состоявшееся. Для недалекого человека – это достаточное основание для осуждение этой парочки, а через нее – и гамузом всех предков-нартов.

Посмотрим теперь, что об этом пишет В.И.Абаев: «Мы думаем, что сказание об Урузмаге и Сатане — это сильно затемнённый, обросший позднейшими наслоениями миф о первой человеческой или божественной паре. Их брак — древний мифологический образ, значение которого мы уже не можем полностью уяснить. И именно потому, что подобный кровосмесительный брак принадлежал целиком мифу и не имел никакой опоры в живом быту, понадобилась поездка Урузмага на осле задом наперёд как наивная попытка оправдать то, что, казалось бы, не допускает никакого оправдания». И далее: «в плане мифологическом супружество брата и сестры является распространённейшим мотивом. Разве в древнеиндийской мифологии первая человеческая пара, Яма и Ями, не являются братом и сестрой? Не то же ли — иранская пара Иим и Йимак? Разве Кронос не был супругом своей сестры Реи, а Зевс — супругом своей сестры Геры? В мифах, где речь идёт о первых божествах и человеческих парах, другого выхода и нет, как женить братьев на сёстрах. И брак Урузмага и Шатаны надо, нам кажется, рассматривать в этом мифологическом, а не бытовом аспекте». (17, С.139.) На наш взгляд – изложено предельно понятно.

Если данный эпизод можно считать проясненным, то этого нельзя сказать о сказании «Почему Сырдон стал врагом Сослана». В каноническом издании (18, с.112) дело представлено вот каким образом. Сырдон объявил нартам, что они могут стрелять в его сына, выставленного как мишень, и если они в него не попадут, то должны будут дать ему быка. Нарты никак не могут попасть в юношу, пока не появляется Сослан. Он подбирается к сыну Сырдона на дистанцию выстрела и поражает его.

В такой интерпретации не понятно, зачем все это делалось и почему это именно Сослану удалось поразить юношу. А в оригинальном сказании, записанном в 1910 г. в селении Задалеск Г.А.Дзагуровым от Омара Калицева (4, т.4, с.163) сказано чуть по-другому: Сирдон выставил сына, а сам спрятал его душу в тень. Нарты стреляли, стреляли, изрешетили его как сито, и все-таки он не умирал. Сирдон же присел рядом и стал подшучивать над ними.

– Что за чудо, (удивлялись Нарты), — ведь как сито изрешечен весь, а не умирает!

Тогда Сослан пошел к Ахсине (Шатане), спросил, а та ему ответила:

– Целься в его тень, и тогда посмотришь, умрет он или нет!

Сослан прицелился и попал в его душу, находившуюся в тени, и парень умер.

Огромная разница: нарты не плохо стреляют, напротив, они изрешетили его, но им не удается его убить, поскольку душа его спрятана в тени. Шатана, как более искусная колдунья, чем Сирдон, поняла его хитрость и научила Сослана, куда следует целить. Мистические мотивы напоминают современный роман «Ночной дозор» фантаста Сергея Лукьяненко.

В.И. Абаев пишет: «Фигура Сослана и связанные с ним сюжеты представляют большой интерес с точки зрения эволюции образа эпического героя. Дело в том, что идеал эпического героя не остаётся постоянным и неизменным. Он меняется от народа к народу, от эпохи к эпохе в зависимости от уровня хозяйственного, материально-технического и социального развития. В архаичных эпосах, таких как Калевала, эпический герой — это прежде всего маг, чародей, волшебник, заклинатель, колдун, шаман. Вера в могущество заклинаний — это оборотная сторона слабости человека перед силами природы на ранних ступенях истории. Но эта слабость постепенно преодолевается». (17, С.153)

То есть описываемый сюжет относится к древнейшей эпохе, когда герои были не только силачи или богатыри, но и колдуны, причем магическое было тогда сильнее богатырского. Наглядно это видно еще в одном сказании, вызывающем двойственные чувства. Речь идет о предании «Тотрадз и Сослан».

Здесь маленький мальчик Тотрадз, у которого Сослан погубил отца и братьев, вызывает нарта на поединок и побеждает. Но Сослан выпрашивает отсрочку, за время которой под руководством Шатаны изготавливает волчью шкуру с бубенцами. Это заставляет коня мальчика в панике бежать и Сослан легко поражает Тотрадза в спину.

Не сразу понятно, почему вдруг сильнейший Сослан уступает в бою мальчику, совсем не великану и почему такую роль играет именно волчья шкура.

Чтобы разобраться в ситуации прежде всего отметим, что это не единственное сказание, где «старые нарты» — Урузмаг, Хамиц, Сослан, Батраз, Сырдон, показаны противниками «новых нартов» и проигрывают им в единоборстве: сын Шатаны из одноименного произведения, Арахдзау из «Сын Бедзенага, маленький Арахдзау», Саууай сын Кандза из сказания «Саууай» побеждают «стариков». А Маргудз из «Уастырджи и нарт Маргудз безносый» вообще оказывается мощнее и богаче самого Уастырджи!

Представляется, что здесь мы видим более поздний пласт сказаний. Общество закономерно развивается, изменяются общественные связи и отношения, изменяется расстановка сил между социальными группами; не удивительно, что начинают одерживать верх другие герои.

В то же время в противостоянии Сослана и Тотрадза мы видим столкновение силы и магии, и магия вновь побеждает. Волчья шкура – это не просто пугало для коня, это символ чего-то потустороннего, априори более мощного, чем человеческая сила. Вспомним, что Сослан после закаливания остывал именно в волчьем молоке, а когда он умирал, то благословил из животных именно волка. Волк до сих пор является тотемом вайнахов; не исключено, что в дохристианские времена он был тотемом и наших предков. Во всяком случае имя пращура Нартов – Уархаг (волк на персидском) – прямо на это указывает.

Таким образом, Сослан, — пишет В.И.Абаев «олицетворяет именно эту переходную стадию. Он уже наделён качествами героя-воина, но, наряду с ними, в его образе явственно выступают черты героя-колдуна». (17, С.153)

Еще один пример противостояния силы и магии мы находим в сказании «Шуба Сослана». Необычность сказания в том, что положительный персонаж Сослан вдруг ни с того ни с сего выражает пожелание завладеть скальпом (или бородкой) златоголового Елтагана сына Куцука.

Этот, как сейчас бы сказали, беспредел, тоже легко объясним, если мы согласимся с наличием прямой связи современных осетин со скифами. У последних был обычай украшать седла коней скальпами убитых врагов, изготавливать из них своеобразные полотенца. Отсутствие у воина скальпа свидетельствовало о его молодости или никчемности, поэтому желание Сослана завладеть скальпом Елтагана лежит не в плоскости психиатрии, а всего лишь связано со стремлением зафиксировать в общественном мнении свою воинскую доблесть. Вполне рядовое явление, сродни желанию современного солдата получить лычку на погоны или орден за подвиг. В самом деле, нас коробит полотенце или шуба из десятка скальпов, а иконостас орденов военоначальника, которые символизирует тысячи убитых врагов, нас воодушевляет и радует. Может быть поэтому сказание о шубе Сослана оказалось не включенным в каноническое издание на русском языке, переизданное в 2001 году (18.)

Тема волшебства всегда волновала и будет волновать слушателя или читателя, а сегодня еще и зрителя. Приключения волшебников из Хогвартса будоражат воображение детей и взрослых на всех континентах, а подвиги человека-паука или супермена воплощаются в неисчислимых книгах, фильмах, играх, игрушках, костюмах. И чем изощрённее волшебство, чем круче завернут сюжет, тем выше спрос и обши рнее аудитория.

Взглянем под этим углом зрения на сказание «Ерахцау сын Деденага и Нарт Сослан» («Деденӕги фурт Ерӕхцау æма Нарти Сослан»). Там некто Ерахцау, участвовавший в осаде крепости, предложил выстрелить им через гору, чтобы он начал крушить противника.

«Выстрелили им через гору и противнику пришлось туго. Когда стало им совсем трудно, то у Сайнага было три волшебных стрелы; он выстрелил одной из них, обратившись к Богу со словами:

– О, Боже, сделай так, чтобы полетела вверх одна, а вниз упали две!

Тогда Ерахцау покрыл себя непроницаемым составом и отправился под гору.

У волшебной стрелы был срок действия, и когда он истек, она разбилась о край скалы. И когда Ерахцау это узнал, то встал и снова стал с ними сражаться и довел противников до отчаяния. Но тут Сайнаг пустил вторую стрелу и взмолился:

– О, Боже, сделай так, чтобы она не вернулась, не забрав жизнь того, в кого направлена, и установил больший срок для стрелы.

Тогда Ерахцау превратился в клей и опустился на гору. Снова стал он ждать и прождал вдвое дольше чем раньше, и вновь стрела сломалась о гору. Тогда он встал и снова стал с ними сражаться.

Когда Сайнаг вконец отчаялся и уже не мог сражаться больше, то обратился к дочери…

Она велела ему пустить последнюю стрелу.

Сайнаг взмолился:

– О, Боже! Тогда не стану я назначать срок этой стреле, и если у этого человека все же есть срок жизни и смерти, то пусть она не упадет, не поразив его.

А тем временем, пока летела стрела, Ерахцау спрашивал камни, спрашивал скалы, каков срок ее полета, но никто ничего ему не ответил.

Потом стрела развернулась и попала ему прямо в центр головы, а вышла из пятки» (4, т.2, с.148-156).

Как это похоже на современную фантастику, а еще более на реальные события: ракеты с разделяющимися боеголовками, увод в сторону от объекта ракеты с помощью микроволновой печи во время войны в Югославии, поражение сверхсовременного НАТОвского самолета «Стелс» советской ракетой устаревшего образца, работающей на старых диапазонах …

Еще одно сказание, не укладывающееся в прокрустово ложе современной этики «Собрание нартов, или кто из нартов самый лучший» («Нарты ӕмбырд (кӕнӕ нарт чи хуыздӕрыл куыд дзырдтой»). В нем говорится о том, как нарты решили испытать Батрадза, действительно ли он обладает качествами, выше всего ценимыми в том архаичном обществе. Они испытали его воинскую доблесть, его сдержанность в еде, и он своими поступками безоговорочно доказал свое превосходство. На этом мы не станем останавливаться, поскольку и по сей день эти качества мужчины-воина имеют ту же цену в осетинском обществе. А вот третье его качество, а именно, отношение к женщине, уверен, может быть воспринято нашими современниками совершенно иначе.

Вот как это описано в сказании (8, С. 221).

«А перед тем как Батрадз должен был вернуться из похода, подговорили нарты жену его притвориться, что будто она обманула Батрадза с его молодым пастухом. Вернувшись домой, увидел Батрадз, что голова жены его лежит на руке пастуха. Батрадз осторожно вытащил руку пастуха из-под головы жены своей и подложил ее руку под голову пастуха, сам же вышел во двор, подостлал под себя бурку, седло положил под голову, лег и до восхода солнца не шевельнулся.

Так убедились нартские старейшины в доблестях Батрадза и нашли, что достоин он получить в дар сокровища предков».

Сегодня, а еще более в 19 веке, подобное терпимое отношение к неверности жены (хотя и срежиссированное нартами) было бы воспринято однозначно как слабость мужа, как высшую степень анти-мужественности. Но нарты восприняли это иначе. И вот как объяснил свой поступок Батрадз.

«Мы, 39 нартских юношей, задержались раз в походе и попали в бескрайние степи, где ни деревца, ни воды». Увидели дом, зашли. Мужчин в доме не было видно. Хороший ужин приготовили нам наши хозяйки, стали стелить нам постели: в одной комнате для двадцати, в другой – для девятнадцати.

Приготовляя постели, они говорили по-хатиагски, думая, что никто их не понимает (а из нашего отряда только я знаю по-хатиагски.)

—Дочь, когда я умру – неизвестно и ничего больше не познаю, ни любви, ни удовольствий. А твоя жизнь еще впереди, ты еще столько увидишь! Давай так: двадцати я окажу уважение, а девятнадцать ты ублажи.

— Нет, мама, смерть не знает старших и младших. Старая кляча частенько ест овес из чувала, сделанного из шкуры жеребенка. Я еще не пожила, ничего не видела, и увижу или нет – еще не известно. А ты многое повидала… Давай лучше я поприветствую двадцатерых.

И тогда я понял, как несчастна бывает женщина, как порой бывает нужна ей ласка. И дал я тогда слово, что никогда не обману ту женщину, которая из-за меня войдет в дом моего отца, и если она сама ошибется, то и тогда не упрекну ее за это».

Как это не похоже ни на кавказскую традиционную сдержанность во взаимоотношении полов, ни на современную западную вседозволенность! Неожиданный оборот, и поймет его не всякий.

На этой оптимистической ноте завершим первую часть нашей статьи.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Сборник сведений о кавказских горцах», вып. V (1871), с. 2-37, вып: VII (1873), с. 1-21, вып. IX (1876), с. 1-64.
Нартæ. Ирон адæмы эпос. Сталинир. 1942.
Осетинская нартиада. Мифологические истоки и ареальные связи. Владикавказ: Ир, 2021.
Нарты кадджытæ. Ирон адæмы эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа) в 7 книгах. //Составитель Т.А.Хамицаева, научный редактор Ш.Ф. Джигкаев. Владикавказ: Иристон. Т.1. 2003. 592 с.; Т.2. 2004. 896 с.; Т.3. 2005. 712 с.; Т.4. 2007. 548 с.; Т. 5. 2010. 766 с.; Т.6. 2011. 544 с.; Т.7. 2012. 548 с.
Нарты. Осетинский героический эпос в трех книгах (Нартæ. Ирон адæмы героикон эпос) //Составители Т.А.Хамицаева, А.Х.Бязыров\ Кн. 1.- М.: Наука, 1990. 431 с.; Кн. 2. – М.: Наука, 1989. 492 с.; Кн. 3 – М.: Наука, 1991. 175 с.
Нартæ. Мифологи æма эпос дигорон æвзагбæл. //Сост. А.Я.Кибиров, Э.Б.Скодтаев. Издательско-полиграфическое предприятие им. В.Гассиева. Владикавказ. 2005.
Нарты кадджытæ. //Под ред. А.П.Газзаева. На осетинском языке. Художник Асланджери Хохов. Стихотворное переложение: Х.Ардасенов, И.Джанаев, Т.Епхиев, Д.Мамсуров, Х.Плиев. Дзауджикау: Госиздат СО АССР. 1949.
Нарты кадджытæ. Составители В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Иллюстрации М.Туганова. Владикавказ: Алания. 1995.
Нартские сказания. Осетинский народный эпос. Перевод Валентины Дынник. //Под ред. С.Бритаева. Художник Махарбек Туганов. М.: ОГИЗ. 1949.
Осетинские нартские сказания. Перевод Ю.Либединского. Примечания и словарь Созрыко Бритаева. Художник М.Туганов. Дзауджыкау. 1948.
Нарты фæткуы. Нарты кадджытæ сывæллæттæн. В обработке Созрыко Бритаева. Редактор А.П.Газзаев. Художник В.Лермонтов. Дзауджыкау. ГИз СО АССР. 1951. Тираж 3.000 экз.
Бæгъатæр Нартæ. Нарти кадæнгитæ сувæллæнттæн æнцон лæдæрæн арæзтæй. // Скъодтати Эльбрус. Дзауæгигъæу. 2014.
Tales of the Narts. Ancient myths and legends of the Ossetians. //Translated by Walter May. Edited by John Colarusso and Tamirlan Salbiev//Princeton University Press. 2016.
Nartský epos. /Prerosprávala Eva Maliti Fraňová./ Vydavatel’stvo Allegro, Bratislava. 2017.
Нартнамэ. (Нартские сказания. На персидском языке (фарси).// Перевод доктора Мусы Абдуллахи и доктора Мурим Муради. 2019.
Нартский эпос. На сербском языке. Перевод: Момчило Селич, Анна Селич. Т.1 Белград. Darma books. 2020.
В.И.Абаев Нартовский эпос осетин. В кн.: В.И.Абаев Избранные труды в 4-х томах. 2-е изд., Владикавказ 2020. Т.1. Религия, фольклор, литература. с. 122-206.
Осетинские нартские сказания. Перевод с осетинского Юрия Либединского. Примечания и словарь Созрыко Бритаева. Москва-Владикавказ. 2001. Переиздание книги 1948 года издания.