Т.А. Хамицаева «ВВЕРХ ПО ИРАФУ»
18
Донифарс похож на неприступную крепость. Географически обособленный, расположенный высоко, у самого подножья горы Уаза, он издавна привлекал внимание путешественников. Они отмечали его особое, по сравнению с другими дигорскими обществами, положение. Так, по словам путешественника А. Штедера, побывавшего в Осетии во второй половине XVIII в., Донифарсское общество содержало в себе черты республиканского государственного устройства. Жители Донифарса, писал он, «в течение нескольких столетий отделились от остальных дигорцев, жили в демократическом государственном устройстве» (Осетины во второй половине XVIII в. по наблюдениям путешественника Штедера. Орджоникидзе, 1940, стр. 56).
Академик Ю. Клапрот, путешествовавший в этих краях в 1807 — 1808 гг., также подчеркивал самостоятельность Донифарса. «Расположенные на левом берегу Уруха Лезгор, Донифарс живут совершенно изолированно от остальных дигорцев, сохранили свою независимость и не были подчинены баделятам, от которых они защищаются в своих укреплениях (Ю. Клапрот. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 — 1808 гг. Известия СОНИИ, т. 12, стр. 220.)
Под «республиканским», «демократическим» устройством, вероятно, нужно подразумевать общество с патриархально-родовым устройством, свободное от феодальной зависимости. Подобные общества управлялись старейшинами.
Одним из старейшин был Есе из рода Кануковых, который сумел организовать борьбу за независимость донифарсского общества от посягательств кабардинского князя Кайтукина Сари-Асланбега в начале XVIII в. Памятником этого события является знаменитая башня Есе, которая и сейчас, как верный страж, возвышается на левом берегу Ирафа. С этой башни хорошо просматриваются все дороги от начала ущелья.
По преданию, задумал кабардинский князь Сари-Асланбег сделать своими данниками соседнее донифарсское общество. Но как? Бывший в гостях у него осетинский алдар Сафарали Караджаев подсказал ему: пошли на пастбище Донифарса Таторс своих быков пасти, а затем объяви эти земли своими, а донифарсцы, которые должны будут пользоваться этим пастбищем, станут твоими данниками. Послал Сари-Асланбек своих двух черных быков на пастбище Таторс, а присматривать за ними, еженедельно давать им соль поручил тому же Сафарали.
Есе Кануков однажды взошел на свою сторожевую башню оглядеть земли Донифарса. Что за чудо? До сих пор он видел одно солнце, а теперь он увидел еще четыре солнца и все со стороны Таторса. «А ну, молодые люди, пойдите на Таторс и взгляните на это чудо поближе». По слову Есе отправились донифарсские молодые люди на Таторс и увидели не четыре солнца, а двух красавцев-быков, четыре рога которых были позолочены. Рассказали они об этом Есе. Догадался Есе: «Ни один зверь, ни одна птица не появлялись на нашей земле до сих пор, а теперь ясно, что кто-то посягает на наше пастбище». Приказал он пригнать их в Донифарс, зарезал и устроил пир «чиргъесана» — в честь начала косьбы.
Узнал Сари-Асланбег о случившемся и решил с войском идти на Донифарс: благо, появился повод для нападения.
В конце ущелья осел густой туман.
То не густой туман,
А пар от дыхания коней Кайтукина Сари-Асланбега.
Над войском летят черные вороны.
Это не черные вороны,
— А комья земли, которые отлетают из-под копыт коней всадников.
Перед войсками идут три волка с железной пастью.
Это не волки с железной пастью,
Из них средний Кайтукин Сари-Асланбег.
Идет он взять дань с Донифарса.
Остановился отряд кабардинского князя на поляне Мисигон, на земле Донифарса и послал к Есе послов. Они объявили волю князя — собрать в его пользу с донифарсцев дань за семь лет.
На ультиматум князя Есе ответил своим ультиматумом: если князь — добрый гость с добрыми намерениями, то пошлют ему на завтрак чурек с сыром, на обед — мясо с алутоном (А л у т о н — осетинское пиво особой варки: чтобы получить алутон, в полуготовое пиво бросали баранью тушу и варили, пока мясо совершенно не разваривалось). Если не так, то заключат его в подвал к Хозиевым вместе с черными свиньями. (Для мусульманина нельзя придумать большего оскорбления!)
Донифарсцы, собравшиеся в башню Есе, окруженные тесным кольцом дружины Кайтукина, танцевали всю ночь при свете четырех горящих поленьев, поставленных на четырех углах башенной крыши; Этим самым ввели в страх дружинников князя. «Что же это за народ, который веселится и не обращает внимания на опасность».
Утром, когда князь, совершив намаз, занимался омовением, раздался выстрел, и разлетелся кумган (кувшин) князя на мелкие кусочки. Сари-Асланбег послал узнать, в него ли целился Есе или в его кумган. На это Есе ответил: «Спросите своего князя, кто больше — он или его кумган?»
Понял князь, что здесь он не поживится данью, а может еще и поплатиться своей жизнью, и приказал седлать коней и скакать к себе домой. Слава о Есе разнеслась далеко… С тех пор никто не приходил в Донифарс за данью.