| 2.4. УЫРЫЗМÆГ ÆМÆ СОХЪХЪЫР УÆЙЫГ
|
УРЫЗМАГ И КРИВОЙ УАИГ |
| Иуахæмы Уырызмæг уыдис балцы. Уыцы рæстæджы-иу Æртæ Нарты фæсивæд æрæмбырд сты Нарты Ныхасы æмæ-иу сæхи мидæг тæрхон кæнын байдыдтой, хуыздæр сæм чи у, ууыл. «Цыма нæм лæг хуыздæр, ус хуыздæр чи уыдзæнис?» — алыбон дæр –иу сам æрцыдис ахæм ныхас. Фæлæ нæ фидыдтой: æппын чи ницæмæн бæззыдис, уый дæр-иу загъта: «Æз уæ хуыздæр дан!» | Однажды, когда Урызмаг был в походе, собралась молодежь всех трех нартских родов на нихасе, и завели они разговор, кто среди нартов лучший из мужчин и кто лучшая из женщин. Долго спорили они и никак не могли прийти к согласию. Иной и видно, что ни на что не годен, а тоже хвалится: «Я наилучший среди нартов». |
| Куы нæ ‘мæ куы фидыдтой, уæд сын Сатана загъта:
— Уæртæ Къармæгонмæ бацæут, зæронд ус у, æмæ йæ бафæрсут: уый уын раиртассæнис уæ хуыздæры æмæ уæ фыддæры. |
Узнала об этих спорах Шатана и сказала им:
— Пошли бы вы к старой мудрой женщине Кармагон да спросили бы ее. Она скажет вам, кто лучший из нартов, а кто худший. |
| Фæццыдысты Къармæгонмæ æмæ йæ ’рбахуыдтой Ныхасмæ.
— Къармæгон, иу хъуыдтагæй дæ фæрсцыстæм æмæ нын æй раст зæгъ, — загътой Нарты фæсивæд. |
Вот пошли юноши к старой Кармагон и пригласили ее на нихас.
— Кармагон, сейчас мы тебя о чем-то будем спрашивать, а ты отвечай правду,- сказали молодые нарты. |
| — Уæ Хуыцауы тыххæй, ныууадзут мæ, нарты хъалтæ! Æз цы зонын? – загъта Къармæгон. | — Ради Бога вашего, оставьте меня в покое, нартские хвастуны. Какой я судья в ваших спорах? — ответила им Кармагон. |
| — Нæ дæ ныууадздзыстæм, цалынмæ нын зæгъай, нарты æхсæн лæгъ хуыздæр, ус хуыздæр чи у? | — Не оставим мы тебя в покое, пока ты не скажешь нам, кто из нартов наилучший из мужчин и кто наилучшая из женщин. |
| Къармæгон сыл йе цæст ахаста æмæ загъта:
— Хорз адæм стут, тыхджын адæм стут, уæ къухы бафтæд хорздзинæдтæ, фæлæ уæм кæсын, æмæ уæ хуыздæртæ ам не сты. |
Внимательным взглядом обвела всех Кармагон и сказала:
— Вижу я здесь хороших людей, вижу сильных людей, пусть удачны будут ваши доблестные дела! Но сколько ни смотрю я на вас, лучших здесь не вижу. |
| — Чи сты, уæддæр, нæ хуыздæртæ, уый нын зæгъ! – ныллæууыдысты Нарты фæсивæд. | — Кто же они, лучшие из нартов? Все же скажи нам! — требовала молодежь. |
| — Лæг хуыздæр – Уырызмæг, ус хуыздæр та – Сатанæ, — загъта сын Къармæгон, куынæуал æмæ йæ куынæуал уагътой, уæд. | — Наилучший из мужчин — Урызмаг, а наилучшая из женщин — Шатана, — так ответила им Кармагон, когда они уж очень ей надоели. |
| Зæронд усы сæ быны ракодтой Нарты хъалтæ – æххæсгæ йӕм чи кодта, уыдон ӕй нӕмгӕ кодтой, чи йӕм не ‘ххӕсти, уыдон та зӕхх надтой, афтӕмӕй йӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. | Рассердилась нартская молодежь. Обидными словами обругали они старуху и прогнали ее с нихаса. |
| Йӕ дыккаг бон Уырызмӕг ӕрцыди йӕ балцӕй, ӕмӕ йын Сатана хъаст кӕны:
— Знон Ӕртӕ Нарты фӕсивӕд Къармӕгоны ӕрбахуыдтой ӕмӕ йӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. |
На другой день вернулся из похода Урызмаг. Пожаловалась ему Шатана:
— Вчера наши озорники из трех нартских селений пригласили на нихас старую Кармагон и там обидели ее. |
| Уырызмӕг мӕстӕйдзагӕй араст ис ӕмӕ бацыдис Къармӕгонмӕ. Фӕрсы Къармӕгоны:
— Цы кодтай, Къармӕгон? |
Разгневался Урызмаг и пошел навестить Кармагон.
— Что случилось с тобой, Кармагон? |
| — Фыдбон сӕ хай фӕуӕд Нарты хъалтӕн! — загъта йын Къармӕгон. — Ам мӕм знон ӕрбацыдысты, бахуыдтой мӕ Ныхасмӕ ӕмӕ мӕ фӕрсынц: «Нарты хъӕуы лӕг хуыздӕр, ус хуыздӕр чи у?» | — Пусть несчастья будут уделом этих нартских хвастунов, — сказала Кармагон. — Пришли они вчера ко мне, позвали меня на нихас и стали спрашивать: «Кто в селении нартов из мужчин наилучший и кто наилучшая из женщин?» |
| Ӕз сын загътон: «Лӕг хуыздӕр — Уырызмӕг, ус хуыздӕр та — Сатана». Уыдон мӕ сӕ быны ракодтой ӕмӕ мӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. | И сказала я им: «Наилучший из мужчин — Урызмаг, а из женщин наилучшая — Шатана». После этого они обругали меня и прогнали с нихаса. |
| Ӕрбаздӕхтис Уырызмӕг йӕ хӕдзармӕ. Дыккаг бон райсомӕй раджы фестадис, фӕдзырдта фидиуӕгмӕ ӕмӕ йын загъта: | Ничего не сказал Урызмаг, вернулся к себе домой и лег спать. Рано встал он на следующее утро, призвал глашатая и сказал ему: |
| — Цӕугӕ ӕмӕ ныхъхъӕр кӕн Ӕртӕ Ныртыл, ӕз Сау хохыл фос федтон, ӕмӕ лӕг чи у, уый рацӕуӕд мемӕ фос кӕнынмӕ, фӕстаг бон афтæ куыд ничи зӕгъа, ӕз дзы цӕуылнӕ фӕдӕн, зӕгъгӕ. | — Иди и прокричи, чтобы знали все три рода нартских: «Выследил Урызмаг стадо на Черной горе, и пусть тот, кто настоящий мужчина, пойдет с ним за этой добычей!» Да громче кричи, чтобы потом никто не сказал, что не знал он об этом походе! |
| Ныхъхъӕр кодта фидиуӕг дӕр Ӕртӕ Нартыл:
— Уырызмӕг Сау хохыл фос федта, ӕмӕ лӕг чи у, уый рацӕуӕд йемӕ фос кӕнынмӕ, чи нӕ рацӕуа, уыдонӕй-иу афтӕ мачи зӕгъӕд, ӕз дзы цӕуылнӕ фӕдӕн, зӕгъгӕ! |
Пошел глашатай и прокричал (так громко, что услышали его) все три нартских рода:
— Урызмаг на Черной горе выследил стадо! Кто настоящий мужчина, пусть идет вместе с ним за этой добычей! А кто побоится пойти, пусть не говорит потом, что не знал он об этом походе! |
| Араст сты Ӕртӕ Нарты фӕсивӕд, Уырызмӕг сӕ разӕй, афтӕмӕй Сау хохмӕ фос фӕкӕнынмӕ. | И повел Урызмаг за добычей на Черную гору молодежь всех трех нартских родов. |
| Къармӕгон ӕхсӕвы ӕртӕ мыдамӕсты ракодта ӕмӕ скуывта: «Хуыцӕутты Хуыцау, ме сфӕлдисон Хуыцау, залты мит ӕмӕ ‘нусы цъити кӕм ныууары ӕмӕ уыцы Нарты хъалтӕн сӕ лӕг хуыздӕр кӕм рабӕрӕг вӕййы!» | А старая Кармагон испекла в эту ночь три медовые лепешки и стала молиться над ними:
— Бог богов, мой Бог! Пошли снега небывалые и спусти с гор свои вечные льды, чтобы поняли нартские хвастуны, кто из нартов наилучший мужчина! |
| Ӕхсӕв-бонмӕ уарын байдыдта. Ныууарыди ахӕм мит, ӕмӕ ӕппындӕр акӕсӕн нал уыди. Нарты адӕм сӕ цыды кой кӕнынц уӕддӕр. Урс денджызы былтыл сӕ ахуыдта Уырызмӕг, Сау денджызы былтыл сӕ уӕлӕмӕ схуыдта, ӕмӕ сӕ ничи схӕццӕ ис Сау хохмӕ: фӕндӕгтыл баззадысты ӕмӕ ма тыхтӕй-фыдтӕй сӕ хӕдзӕрттӕ ссардтой. | И снег шел всю ночь. Такой выпал снег, что ни пройти, ни проехать.
Сперва Урызмаг вел нартов по берегу Белого моря, потом поднялись они по берегу Черного моря. И стали нарты один за другим отставать от Урызмага. Кряхтя и охая, еле добрались они обратно до своих очагов. |
| Иунӕгӕй ссыд Уырызмӕг Сау хохы рӕбынмӕ. Уырдыгӕй скаст уӕлӕмӕ ӕмӕ суыдта хохыл стыр фосы дзуг. Ссыди фосмӕ; кӕсы, ӕмӕ семӕ иунӕг цӕу, ӕндӕр сын никуыдӕр гӕс, никуыдӕр бынат бӕрӕг. | Только один Урызмаг дошел до Черной горы и увидел, что большое стадо овец по-прежнему пасется на ней. Подошел он ближе, но не видит нигде ни пастуха, ни шалаша пастушьего, только вожак козел водит овец. |
| Фосӕй дӕр уыдысты ӕнахуыр фос: фыстӕ — уӕнгуыты йӕстӕ, цӕу та — раст теуайы йас. | Необычное это стадо: каждая овца чуть меньше молодого бычка, а вожак козел ростом с верблюда. |
| «Адонӕй мӕхицӕн иу далыс ӕхсӕвӕрӕн куы ныргӕвдин», — загъта Уырызмӕг йӕхицӕн, фӕлӕбурдта ӕмӕ иу далысы къахыл фӕхӕст и. | — Зарежу-ка я одну из этих овец себе на ужин, — сказал Урызмаг и, бросившись в стадо, схватил за ногу одну ярку. |
| Далыс ӕй йӕ фӕдыл фӕралас-балас кодта, йӕ былтӕ йын дуртыл фӕхоста, фæлæ йын уӕддӕр аирвӕзти. | Стала ярка вырываться, долго волокла она по земле Урызмага. Губы разбил Урызмаг о камни, и все же под конец вырвалась она. |
| «Цӕй, гӕнӕн нӕй, — загъта Уырызмӕг,- искуы кӕд уаид сӕ бынат». | — Силой их не одолеть, — сказал Урызмаг. — Надо их выследить, может, что-нибудь придумаю. |
| Ӕризӕр и. Фос рацыдысты, стыр цӕу сӕ разӕй, афтӕмӕй; Уырызмӕг дӕр цӕуы сӕ фӕстӕ. | К вечеру стадо отправилось в путь. Ведет его вожак козел, а Урызмаг следует за стадом. |
| Уалынмӕ кӕсы, ӕмӕ иу стыр лӕгӕтмӕ бацыдысты. Уый дӕр сӕ фӕстӕ бацыдис лӕгӕтмӕ. | Видит Урызмаг, что входят овцы в большую пещеру. Урызмаг вошел за ними следом. |
| Куыддӕр фос фӕмидӕгӕй сты ӕмӕ ӕрынцадысты, афтӕ Сохъхъыр Уӕйыг, ӕхситтытӕгӕнгӕ, йӕ уӕхскыл къала бӕлас, афтӕмӕй ӕрбацыди. | Только улеглись овцы, как в пещеру, посвистывая, вошел одноглазый великан — кривой уаиг. На плече он нес огромное ветвистое дерево, с корнями вырванное из земли. |
| Бӕлас зӕххыл ныццавта, ӕмӕ, цырагъӕн ӕгӕр ставд, ӕндзарӕнтӕн та ӕгӕр лыстӕг, ахӕм пырх ныццис. | Ударил уаиг дерево о землю, и в щепки рассыпалось оно. Крупны для лучины, но мелки для растопки были эти щепки. |
| Уырызмӕг Уӕйыджы куы ауыдта, уӕд бӕргӕ фӕтарстис, фӕлӕ ма йын цы гæнæн уыдис! Йӕхи фӕхъӕбатыр кодта ӕмӕ йӕм дзуры:
— Де ‘зӕр хорз! |
Испугался Урызмаг, увидев уаига, но что было делать ему? Набрался он мужества и сказал уаигу:
— Добрый вечер, (хозяин)! |
| — Ӕгас цу, хӕххон дзигло! —дзуапп ын радта Уӕйыг. — Цы Хуыцау дӕ ӕрхаста ардӕм? | — Будь здоров, горный птенчик! — ответил ему уаиг. — Какой бог тебя сюда занес? |
| — Хӕтӕг лӕг дӕн ӕмӕ ардӕм ӕрбафтыдтӕн, — загъта Уырызмӕг. | — Я человек бродячий и зашел сюда сам. |
| Уӕйыг иу стыр къӕй лӕгӕты дуарыл ӕрбафӕлдӕхта, йӕхӕдӕг арт скодта. Стӕй къахахсӕн райста, равнӕлдта дзы ӕмӕ иу фыс рацахста. Фысы ӕрбаргӕвста, раст дыууӕ ‘мбисы йӕ акодта ӕмӕ йӕ афтӕмӕй уӕларт аджы бафтыдта. | Завалив выход в пещеру огромной каменной плитой, одноглазый уаиг развел огонь. Своей длинной пастушеской палкой с крючком на конце поймал он за ногу одну из овец, зарезал ее, разрубил на две равные части и бросил мясо в кипящий котел. |
| Цалынмӕ уый фыхтис, уӕдмӕ Уӕйыг йӕхи арты фарсмӕ уӕлгоммӕ ауагъта, ӕмӕ йӕ хуыр-хуыр ссыдис — афынӕй ис. | Пока мясо варилось, уаиг растянулся у огня и уснул, наполнив храпом пещеру. |
| Уырызмӕг бады. Ӕхсӕвӕр куы сцӕттӕ ис, уӕд та райхъал ис Уӕйыг, сыстадис ӕмӕ аг райста уӕлартӕй ӕмӕ фысӕн йӕ иу ӕрдӕг йӕхицӕн ӕрӕвӕрдта, иннӕ ‘рдӕг Уырызмӕгӕн, ӕмӕ йӕм дзуры:
— Ахӕр, уазӕг! |
Сидит Урызмаг, ждет. Когда сварился ужин, проснулся великан, снял с огня котел и достал из него мясо. Одну половину взял он себе, другую положил Урызмагу:
— Покушай, гость. |
| Бахордтой ӕхсӕвӕр, уӕдӕ цы, ӕмӕ йын Уырызмӕг арфӕ ракодта. | Поужинали они вместе, — как же иначе? Поблагодарил Урызмаг уаига, (и легли они спать.) |
| Райсомӕй раджы Уӕйыг лӕгӕты дуары къӕй рафӕлдӕхта, йӕхӕдӕг дуарыл хӕлиу ныллӕууыд ӕмӕ дзуры цӕумӕ: | Настало утро, отвалил уаиг каменную плиту от выхода, расставил ноги, встал у входа и сказал ласково козлу-вожаку: |
| — Бодзо, аскъӕр фос, дзӕбӕх сӕ фӕхиз ӕмӕ сӕ изӕры бӕрӕгӕй ӕрыскъӕр. | — Бодзо, мой любезный, гони-ка овец на пастбище, хорошо выпаси их, а вечером в целости пригони обратно. |
| Фос йӕ сагӕхты ‘хсӕнты рауагъта, сӕ разӕй дынджыр цӕу, афтӕмӕй, ӕмӕ сӕ банымадта. Иууылдӕр куы феддӕдуар сты, уӕд йӕхӕдӕг дӕр рацыдис ӕмӕ та къӕй фӕстӕмӕ лӕгӕты дуарыл бафӕлдӕхта. | Первым прошел между ногами великана козел-вожак, а за ним одна за другой потекли овцы. Великан всех их пересчитал, после этого вышел сам и снова завалил выход каменной плитой. |
| Уырызмӕг мидӕгӕй баззадис; бон-изӕрмӕ фӕцархайдта къӕй рафӕлдахыныл, фӕлӕ йын змӕлын дӕр нӕ бакуымдта. | Остался Урызмаг один внутри пещеры. Не раз в течение дня пытался он отвалить от выхода плиту, но даже шевельнуть не смог ее. |
| Куы баизӕр ис, уӕд Уӕйыг йӕ фосимӕ ‘рбацыди, лӕгӕты дуары къӕй рафӕлдӕхта, фос мидӕмӕ бауагъта ӕмӕ та къӕй дуарыл ӕрбафӕлдӕхта. | Пришел вечер. Возвратился уаиг, отвалил плиту, впустил в пещеру свое стадо и опять закрыл вход в пещеру каменной плитой. |
| — Уазӕг иу ӕхсӕв уазӕг вӕййы, — дзуры Уӕйыг Уырызмӕгмӕ.— Ахсӕв ӕхсӕвӕр кæнын дӕу бар у, ӕмӕ нын ӕхсӕвӕр куыд скӕнай, афтӕ! | — Только одну ночь гость считается гостем, — сказал уаиг Урызмагу. — Сегодня пришел твой черед готовить ужин. (Посмотрим, что ты нам приготовишь.) |
| — Ӕмӕ дын цӕмӕй скӕнон ӕхсӕвӕр, куы ницы мӕм ис, уӕд? — загъта Уырызмӕг. | — Из чего приготовлю я ужин, когда нет у меня ничего? |
| — Уӕдӕ мӕхӕдӕг скӕндзынӕн ӕхсӕвӕр, — загъта Уӕйыг ӕмӕ райста хӕд-зилгӕ дыкъухыг уӕхст, Уырызмӕгӕн ӕй цӕрдудӕй йӕ дыууӕ уӕраджы стъыста ӕмӕ йӕ арты фарсмӕ ӕрсагъта; йӕхӕдӕг,— цалынмӕ уый физонӕг кӕна, уӕдмӕ аулӕфон, зӕгъгӕ, — йӕхи уӕлгоммӕ ауагъта, ӕмӕ уайтагъддӕр йӕ хуыр-хуыр ссыдис. | — Что ж, тогда я сам приготовлю ужин, — сказал уаиг. Взял он свой двухконечный вертел-самоверт, пронзил двумя его концами колена Урызмага и приладил его над огнем.
— Ты будешь поджариваться, а я пока отдохну, — сказал уаиг, лег на спину, растянулся и тотчас же захрапел. |
| Уырызмӕг дӕр уый куы базыдта, Уӕйыг афынӕй ис, зӕгъгӕ, уӕд йӕ къах тъӕрмӕ фӕбыцӕу кодта, йӕ къухтӕй та уӕларт рӕхысыл фӕхӕст ис, афтӕмӕй ӕрдӕгарыдтытӕй йӕхи тыхтӕй-амӕлттӕй уӕхстӕй рафтыдта. | Увидел Урызмаг, что уснул уаиг, уперся ногой в очажный камень, ухватился рукой за надочажную цепь, и весь опаленный, стиснув от боли зубы, напряг все свои силы и стащил себя с вертела. |
| Стӕй уӕхст сырх зынг скодта ӕмӕ йӕ афтӕмӕй фынӕй Уӕйыджы дзӕбӕх цӕсты ацавта. | Взял Урызмаг вертел в руки, раскалил его докрасна и вонзил его в единственный глаз уаига. |
| Ныййах кодта Уӕйыг, фестадис ӕмӕ Уырызмӕджы агуры. Уырызмӕг дӕр йӕ разы кӕм бадтаид! Уайтагъд фосы астӕу смидӕг ис ӕмӕ уым йӕхи ӕрӕмбӕхста. | С ревом вскочил великан, стал он шарить вокруг себя — искать Урызмага. Но зачем было Урызмагу оставаться возле уаига? Бросился он в середину стада и спрятался среди овец. |
| Уӕйыг дӕр ӕй кӕм тызмӕгӕй, кӕм лӕгъзӕй йӕхимӕ сайы, фӕлӕ йын ӕппындӕр ком нӕ дӕтты Уырызмӕг. Ахсынмӕ дӕр ӕй бӕргӕ рахъавы куырм Уӕйыг, фӕлӕ йыл нӕ хӕст кӕны. Куы бафӕлладис, уӕд ӕрынцад ӕмӕ лӕгъзӕй дзуры Уырызмӕгмӕ: | Ласками и обещаниями подманивает его к себе уаиг, угрожает ему, но не слушает его Урызмаг. Снова стал ловить уаиг Урызмага, но где ему, слепому, поймать зрячего? Замучился уаиг и сказал Урызмагу: |
| — Ныр мӕнӕн уӕддӕр цард фенӕн нал ис. Фӕлӕ мӕ тых ӕмӕ мӕ амонд сты мӕнӕ ацы къухдарӕны, ӕмӕ йӕ дӕ къухыл куы бакӕнай, уӕд дӕу фӕуыдзысты, — ӕмӕ аппӕрста къухдарӕн зӕхмӕ. | — Я узнал тебя по твоим хитрым уловкам, нарт Урызмаг. Все равно нет мне теперь жизни, слепому. Вот в этом кольце скрыта вся моя сила и все мое счастье. Надень на руку это кольцо — и вся моя сила и все мое счастье перейдут к тебе.
Бросил уаиг кольцо на землю. |
| Уырызмӕг дӕр цингӕнгӕ къухдарӕн зӕххӕй куы фелвасид ӕмӕ йӕ йе ‘нгуылдзыл куы бакӕнид! Къухдарӕн «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕнын байдыдта. | С радостью схватил его Урызмаг. Но только очутилось на его пальце кольцо уаига, как сразу стало оно громко кричать:
— Он здесь, он здесь! |
| Уӕйыг дӕр багӕпп кодта ӕмӕ Уырызмӕджы — иуырдӕм сургӕ, иннӕрдӕм сургӕ; уый дӕр йӕ разӕй лӕгӕты къуымты ралидз-балидз кӕны. Къухдарӕн уӕддӕр «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕны. | Теперь уаигу легко было гоняться за Урызмагом. Куда бы ни бежал Урызмаг, кричало кольцо: «Он здесь, он здесь!» — и великан яростно кидался на Урызмага. |
| Куыд Хуыцау хорзгӕнӕг, афтӕ Уырызмӕгӕн йӕ разы фӕцис фӕрӕт. Фелвӕста Уырызмӕг фӕрӕт, йе ‘нгуылдз къуыдырыл авӕрдта ӕмӕ йӕ фӕрӕтӕй ӕркъуырдта, — дӕ фыдгул афтӕ, — ӕнгуылдз йӕ рӕбыныл атӕхын кодта, йӕхӕдӕг та лидзынмӕ фӕци. | На волос от гибели был Урызмаг, но Бог послал ему свою милость: увидел Урызмаг топор в углу пещеры, схватил он топор, положил палец свой на чурбан, и — пусть с твоим врагом случится то же самое! — палец с кольцом отскочил в одну сторону, а Урызмаг кинулся в другую. |
| Ӕнгуылдзыл та уӕддӕр къухдарӕн «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕны, ӕппындӕр не ‘нцайы. Уӕйыг ӕнгуылдзмӕ бауадис, фӕлӕбурдта ӕмӕ къуыдырыл фӕхӕст ис ӕмӕ йӕ фӕнык фестын кодта, стӕй фелвӕста ӕнгуылдз ӕмӕ йӕ фырмӕстӕй ӕд къухдарӕн аныхъуырдта. | — Здесь он, здесь он! — кричало кольцо. Подбежал уаиг, наткнулся на чурбан и вмиг испепелил чурбан, так велика была злость великана.
Схватил он палец и от ярости проглотил его вместе с кольцом. |
| Йӕ бон куы базыдта, уӕд ныссабыр ис Уӕйыг ӕмӕ дзуры Уырызмӕгмӕ:
— Додой мын дӕ сӕр кӕны, кӕдӕм мын ирвӕздзынӕ, мӕ сагӕхты ‘хсӕнты дӕ нӕ хъӕудзӕнис ӕддӕмӕ цӕуын?! |
Понял уаиг, что побежден, и, успокоившись, сказал Урызмагу:
— Все равно погибла твоя голова. Не уйти тебе отсюда, ведь только между моими ногами можешь ты выйти из пещеры. |
| Байдыдта хъуыды кӕнын Уырызмӕг, уӕдӕ цы амалӕй аирвӕзон ацы фыдбылызӕй, зӕгъгӕ, ӕмӕ та йын ӕрхъуыды кодта хиндзинад. | Стал Урызмаг думать, как бы уйти из пещеры и придумал вот какую хитрость. |
| Уӕйыг куы ныффынӕй ис, уӕд Уырызмӕг Бодзо-цӕуы ӕрбаргӕвста ӕмӕ йӕ мӕхӕлыстыгъд акодта, йӕ сыкъатӕ дӕр ын йӕ цармыл ныууагъта, афтӕмӕй. | А ночью, когда пещера снова наполнилась храпом, зарезал Урызмаг вожака Бодзо и ловко содрал с него шкуру, так, что даже рога остались на ней. (Всю ночь жарил он шашлыки из козлятины.) |
| Сӕумӕрайсом цӕудзарм йӕ уӕлӕ ӕркодта. Уӕйыг дӕр та фос хизынмӕ уадзын афон лӕгӕты дуар байгом кодта, хӕлиу та ныллӕууыди дуарыл ӕмӕ дзуры цӕумӕ: | Когда пришло утро и настало время выпускать овец на пастбище, отодвинул уаиг каменную плиту, расставив ноги, встал у выхода из пещеры и ласково сказал козлу: |
| — Рацу, Бодзо, дӕ фӕхъхъау фӕуон, аскъӕр та хизынмӕ дӕ фос ӕмӕ та сӕ изӕры, афоныл, фӕстӕмӕ бӕрӕгӕй ӕрыскъӕр! | — Выходи, Бодзо, мой добрый козел, единственное мое упование! Веди сейчас на пастбище свое стадо, собери его к вечеру и приведи обратно. |
| Уырызмӕг дӕр цӕудзармы мидӕг фосы разӕй рараст ис. Уӕйыгмӕ куы рахӕццӕ ис, уӕд йӕ сыкъатӕ фӕхъил кодта; Уӕйыг дӕр ӕй уырзӕй бӕргӕ ӕрысгӕрста, фӕлӕ йӕ нӕ базыдта, афтӕмӕй Уӕйыджы сагӕхты ‘хсӕнты феддӕдуар ис Уырызмӕг. | Тут Урызмаг надел на себя шкуру козла и пошел впереди овец. Когда он подошел к уаигу, то повыше приподнял рога, ощупал их великан кончиками своих пальцев и выпустил Урызмага из пещеры. |
| Иннӕ фос дӕр Уырызмӕджы фӕдыл кӕрӕдзийы фӕстӕ рарӕгъ сты, ӕмӕ сӕ банымадта Уӕйыг. | Следом за Урызмагом пошли овцы, всех их бережно пересчитал уаиг. |
| Фос иууылдӕр куы феддӕдуар сты, уӕд Уырызмӕг цӕудзарм аппӕрста ӕмӕ фӕстӕмӕ Уӕйыгмӕ бадзырдта: | Когда вышло из пещеры все стадо, скинул с себя Урызмаг козлиную шкуру и крикнул уаигу: |
| — Гъеныр уым «Бодзо!» «Бодзо!» кӕн, куырм хӕрӕг! Ацы фосӕй ды цы ницыуал фенай, де ‘ннӕ фӕллойӕ дӕр ӕндӕр мацыуал фен! | — Эй, слепой осел! Теперь сколько хочешь кричи «Бодзо, Бодзо»! Так же как лишился ты стада, так же лишиться бы тебе всего добра своего! |
| Куырм Уӕйыг дӕр ма бӕргӕ рагӕпп кодта, фӕлӕ йӕ фырмӕстӕй, лӕгӕты раз был ис, уый нал ахъуыды кодта; асхъиудта уырдыгӕй ӕмӕ ныххӕррӕгъ ис. | Рассвирепел уаиг и выскочил из пещеры. Но забыл он в ярости, что над глубокой пропастью его пещера. Сослепу грохнулся он в бездну и разбился насмерть. |
| Уырызмӕг Уӕйыджы фосы дзуг йӕ разӕй ракодта ӕмӕ йӕ ‘ртардта Нарты стыр хъӕумӕ; ӕрхӕццӕ ис йӕ хӕдзармӕ йӕ фосы кондимӕ. Фӕсидтис фидиуӕгмӕ ӕмӕ йӕ ныхъхъӕр кӕнын кодта, уыцы бон Уырызмӕгимӕ чи рацыдис, уыдон райсом ӕрӕмбырд уӕнт, ӕмӕ фосы конд байуарӕм, зӕгъгӕ. | Пригнал Урызмаг стада уаига в селение нартов, позвал глашатая и велел ему прокричать, что всех, кто ходил с ним в поход, зовет он делить с ним добычу. |
| Ӕрбахонын кодта Къармӕгоны дӕр. | И старую Кармагон тоже велел пригласить. |
| Сӕумӕрайсом ӕрӕмбырд сты Нарты адӕм ӕмӕ фос уарын байдыдтой. Уырызмӕг дзы иу хай уӕлдай скодта. | Было это вечером, в рано утром, чуть свет, собрались все нарты. Видят они — делит Урызмаг добычу и одну лишнюю долю отделяет. |
| Кӕрӕдзимӕ бакастысты Нарт, ацы уӕлдай хай ма кӕмӕн у, зӕгъгӕ. | Переглядываются нарты, невдомек им: для кого эта лишняя доля? |
| Исын байдыдтой хӕйттӕ. Иу хай ма дзы баззади уӕлдай, ӕмӕ Уырызмӕг дзуры Къармӕгонмӕ:
— Мӕнӕ дӕуӕн дӕр хай, Къармӕгон, кӕй дӕ бафхӕрдтой, уый тыххӕй! |
Взял каждый то, что ему полагалось, а одна часть осталась. И сказал Урызмаг, обращаясь к старой Кармагон:
— А это тебе, Кармагон, за то, что тебя обидели. |
| Къармӕгон дӕр райста хай ӕмӕ, уӕдӕ адонӕн мацы зӕгъон, зӕгъгӕ, дзуры: | Взяла Кармагон свою долю. Но разве могла промолчать она? И, обратившись к нартской молодежи, Кармагон сказала: |
| — Гъеныр уын нӕ загътон, уӕ хуыздӕр Уырызмӕг у, зӕгъгӕ! | — Вот и вышло по-моему: Урызмаг — лучший из нартов! |
| Басастысты Нарты хъал фӕсивӕд дӕр, Уырызмӕг ӕцӕг сӕ хуыздӕр кӕй у, ууыл. | И согласилась кичливая нартская молодежь:
— Да, Урызмаг — лучший из нартов. |
| Нарты кадджытæ\\ Составители: В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Литературный редактор И.Джанаев. Владикавказ: «Алания». 1995. С.44-48. | Осетинские нартские сказания.\\ Составители: В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Перевод с осетинского Ю.Либединского. Москва-Владикавказ. 2001. С.52-59. |
