к оглавлению осетино-русско-английских текстов
| 2.4. УЫРЫЗМÆГ ÆМÆ СОХЪХЪЫР УÆЙЫГ | УРЫЗМАГ И КРИВОЙ УАИГ | 11. URIZHMAG AND THE ONE-EYED GIANT | |
| Иуахæмы Уырызмæг уыдис балцы. Уыцы рæстæджы-иу Æртæ Нарты фæсивæд æрæмбырд сты Нарты Ныхасы æмæ-иу сæхи мидæг тæрхон кæнын байдыдтой, хуыздæр сæм чи у, ууыл. «Цыма нæм лæг хуыздæр, ус хуыздæр чи уыдзæнис?» — алыбон дæр –иу сам æрцыдис ахæм ныхас. Фæлæ нæ фидыдтой: æппын чи ницæмæн бæззыдис, уый дæр-иу загъта: «Æз уæ хуыздæр дан!» | Однажды, когда Урызмаг был в походе, собралась молодежь всех трех нартских родов на нихасе, и завели они разговор, кто среди нартов лучший из мужчин и кто лучшая из женщин. Долго спорили они и никак не могли прийти к согласию. Иной и видно, что ни на что не годен, а тоже хвалится: «Я наилучший среди нартов». | Once, when Urizhmag was on his travels, the young Narts of the three families gathered together at the meeting place in the village square and began to discuss who was the best man among the Narts, and likewise, who was the best woman. They argued and argued about this, but could not come to an agreement on the matter. One would claim that the other was in no way fit for this honor, and that he himself was the best man among the Narts! | |
| Куы нæ ‘мæ куы фидыдтой, уæд сын Сатана загъта:
— Уæртæ Къармæгонмæ бацæут, зæронд ус у, æмæ йæ бафæрсут: уый уын раиртассæнис уæ хуыздæры æмæ уæ фыддæры. |
Узнала об этих спорах Шатана и сказала им:
— Пошли бы вы к старой мудрой женщине Кармагон да спросили бы ее. Она скажет вам, кто лучший из нартов, а кто худший. |
Shatana heard about these disputes, and said to them all, “If you went to the wise old woman Karmagon and asked her, she would tell you who is best among the Narts, and even who is worst!” | |
| Фæццыдысты Къармæгонмæ æмæ йæ ’рбахуыдтой Ныхасмæ.
— Къармæгон, иу хъуыдтагæй дæ фæрсцыстæм æмæ нын æй раст зæгъ, — загътой Нарты фæсивæд. |
Вот пошли юноши к старой Кармагон и пригласили ее на нихас.
— Кармагон, сейчас мы тебя о чем-то будем спрашивать, а ты отвечай правду,- сказали молодые нарты. |
So the young Narts went to the wise old woman Karmagon, and invited her to come to the meeting place. | |
| — Уæ Хуыцауы тыххæй, ныууадзут мæ, нарты хъалтæ! Æз цы зонын? – загъта Къармæгон. | — Ради Бога вашего, оставьте меня в покое, нартские хвастуны. Какой я судья в ваших спорах? — ответила им Кармагон. | “For your God’s sake, leave me in peace, you young Nart boasters! What kind of judge am I about your quarrels?” answered Karmagon. | |
| — Нæ дæ ныууадздзыстæм, цалынмæ нын зæгъай, нарты æхсæн лæгъ хуыздæр, ус хуыздæр чи у? | — Не оставим мы тебя в покое, пока ты не скажешь нам, кто из нартов наилучший из мужчин и кто наилучшая из женщин. | “We shall not give you any rest until you tell us who is best among the men, and who is the best among the women.” | |
| Къармæгон сыл йе цæст ахаста æмæ загъта:
— Хорз адæм стут, тыхджын адæм стут, уæ къухы бафтæд хорздзинæдтæ, фæлæ уæм кæсын, æмæ уæ хуыздæртæ ам не сты. |
Внимательным взглядом обвела всех Кармагон и сказала:
— Вижу я здесь хороших людей, вижу сильных людей, пусть удачны будут ваши доблестные дела! Но сколько ни смотрю я на вас, лучших здесь не вижу. |
She turned an attentive eye on them all, and then replied, “I see good people here. I see strong people here, so you may have success in your search. But no matter how I seek among you here, the best ones I do not see!” | |
| — Чи сты, уæддæр, нæ хуыздæртæ, уый нын зæгъ! – ныллæууыдысты Нарты фæсивæд. | — Кто же они, лучшие из нартов? Все же скажи нам! — требовала молодежь. | “Who then are the best among the Narts? Just tell us, even if you do not see them here!” demanded the young Narts. | |
| — Лæг хуыздæр – Уырызмæг, ус хуыздæр та – Сатанæ, — загъта сын Къармæгон, куынæуал æмæ йæ куынæуал уагътой, уæд. | — Наилучший из мужчин — Урызмаг, а наилучшая из женщин — Шатана, — так ответила им Кармагон, когда они уж очень ей надоели. | “The best among the men is Urizhmag, and the best among the women is Shatana!” answered Karmagon, when they had pestered her beyond endurance. | |
| Зæронд усы сæ быны ракодтой Нарты хъалтæ – æххæсгæ йӕм чи кодта, уыдон ӕй нӕмгӕ кодтой, чи йӕм не ‘ххӕсти, уыдон та зӕхх надтой, афтӕмӕй йӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. | Рассердилась нартская молодежь. Обидными словами обругали они старуху и прогнали ее с нихаса. | The young Narts grew angry when they heard this, and with offensive words they drove the old woman from the square. | |
| Йӕ дыккаг бон Уырызмӕг ӕрцыди йӕ балцӕй, ӕмӕ йын Сатана хъаст кӕны:
— Знон Ӕртӕ Нарты фӕсивӕд Къармӕгоны ӕрбахуыдтой ӕмӕ йӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. |
На другой день вернулся из похода Урызмаг. Пожаловалась ему Шатана:
— Вчера наши озорники из трех нартских селений пригласили на нихас старую Кармагон и там обидели ее. |
The next morning Urizhmag arrived home, and Shatana complained to him about them. “Yesterday our mischievous young men from all the three Nart families united in getting the old woman Karmagon to come to the square, and there they deeply offended her.” | |
| Уырызмӕг мӕстӕйдзагӕй араст ис ӕмӕ бацыдис Къармӕгонмӕ. Фӕрсы Къармӕгоны:
— Цы кодтай, Къармӕгон? |
Разгневался Урызмаг и пошел навестить Кармагон.
— Что случилось с тобой, Кармагон? |
Urizhmag became angry when he heard this and went to see Karmagon. “What happened to you in the village square, Karmagon?» he asked. | |
| — Фыдбон сӕ хай фӕуӕд Нарты хъалтӕн! — загъта йын Къармӕгон. — Ам мӕм знон ӕрбацыдысты, бахуыдтой мӕ Ныхасмӕ ӕмӕ мӕ фӕрсынц: «Нарты хъӕуы лӕг хуыздӕр, ус хуыздӕр чи у?» | — Пусть несчастья будут уделом этих нартских хвастунов, — сказала Кармагон. — Пришли они вчера ко мне, позвали меня на нихас и стали спрашивать: «Кто в селении нартов из мужчин наилучший и кто наилучшая из женщин?» | “May those boasters have no luck in their lives!” replied Karmagon. “They came to me yesterday, called me to the meeting place, and began to ask me who is best among the Narts, which man is best, and which woman is best? | |
| Ӕз сын загътон: «Лӕг хуыздӕр — Уырызмӕг, ус хуыздӕр та — Сатана». Уыдон мӕ сӕ быны ракодтой ӕмӕ мӕ ныцъцъӕл, ныммур кодтой. | И сказала я им: «Наилучший из мужчин — Урызмаг, а из женщин наилучшая — Шатана». После этого они обругали меня и прогнали с нихаса. | I told them at last that the best among the men is Urizhmag, and the best among the women is Shatana. After that they cursed me, and drove me from the square.” | |
| Ӕрбаздӕхтис Уырызмӕг йӕ хӕдзармӕ. Дыккаг бон райсомӕй раджы фестадис, фӕдзырдта фидиуӕгмӕ ӕмӕ йын загъта: | Ничего не сказал Урызмаг, вернулся к себе домой и лег спать. Рано встал он на следующее утро, призвал глашатая и сказал ему: | Urizhmag said nothing further, but went home and lay down to sleep. Early in the morning he called the town-crier, and said to him, | |
| — Цӕугӕ ӕмӕ ныхъхъӕр кӕн Ӕртӕ Ныртыл, ӕз Сау хохыл фос федтон, ӕмӕ лӕг чи у, уый рацӕуӕд мемӕ фос кӕнынмӕ, фӕстаг бон афтæ куыд ничи зӕгъа, ӕз дзы цӕуылнӕ фӕдӕн, зӕгъгӕ. | — Иди и прокричи, чтобы знали все три рода нартских: «Выследил Урызмаг стадо на Черной горе, и пусть тот, кто настоящий мужчина, пойдет с ним за этой добычей!» Да громче кричи, чтобы потом никто не сказал, что не знал он об этом походе! | “Go around the township, and cry so loud that all three families hear you, and tell them Urizhmag found a flock of wandering sheep on the Black Mountain during his travels, and let anyone who is a real man go with him and bring home the booty! Shout aloud, so that none afterward says that he did not hear or did not know about this.” | |
| Ныхъхъӕр кодта фидиуӕг дӕр Ӕртӕ Нартыл:
— Уырызмӕг Сау хохыл фос федта, ӕмӕ лӕг чи у, уый рацӕуӕд йемӕ фос кӕнынмӕ, чи нӕ рацӕуа, уыдонӕй-иу афтӕ мачи зӕгъӕд, ӕз дзы цӕуылнӕ фӕдӕн, зӕгъгӕ! |
Пошел глашатай и прокричал (так громко, что услышали его) все три нартских рода:
— Урызмаг на Черной горе выследил стадо! Кто настоящий мужчина, пусть идет вместе с ним за этой добычей! А кто побоится пойти, пусть не говорит потом, что не знал он об этом походе! |
The town-crier went around the township, and cried aloud, so that all three Nart families could hear him, “Urizhmag has found a flock of wandering sheep on the Black Mountain. Let anyone who is a real man go with him and bring home the booty. But let anyone who is afraid not say afterward that he did not hear or know anything about this.” | |
| Араст сты Ӕртӕ Нарты фӕсивӕд, Уырызмӕг сӕ разӕй, афтӕмӕй Сау хохмӕ фос фӕкӕнынмӕ. | И повел Урызмаг за добычей на Черную гору молодежь всех трех нартских родов. | So Urizhmag led the group of young men from all three families to the Black Mountain, to bring home the booty. | |
| Къармӕгон ӕхсӕвы ӕртӕ мыдамӕсты ракодта ӕмӕ скуывта: «Хуыцӕутты Хуыцау, ме сфӕлдисон Хуыцау, залты мит ӕмӕ ‘нусы цъити кӕм ныууары ӕмӕ уыцы Нарты хъалтӕн сӕ лӕг хуыздӕр кӕм рабӕрӕг вӕййы!» | А старая Кармагон испекла в эту ночь три медовые лепешки и стала молиться над ними:
— Бог богов, мой Бог! Пошли снега небывалые и спусти с гор свои вечные льды, чтобы поняли нартские хвастуны, кто из нартов наилучший мужчина! |
That night the old woman Karmagon baked three honey-cakes, and began to pray over them thus, “O God of gods, my God! Pour down snow unheard of, and throw down the eternal ice from your mountains, so that these young Nart boasters and braggarts understand who is the best man among them!” | |
| Ӕхсӕв-бонмӕ уарын байдыдта. Ныууарыди ахӕм мит, ӕмӕ ӕппындӕр акӕсӕн нал уыди. Нарты адӕм сӕ цыды кой кӕнынц уӕддӕр. Урс денджызы былтыл сӕ ахуыдта Уырызмӕг, Сау денджызы былтыл сӕ уӕлӕмӕ схуыдта, ӕмӕ сӕ ничи схӕццӕ ис Сау хохмӕ: фӕндӕгтыл баззадысты ӕмӕ ма тыхтӕй-фыдтӕй сӕ хӕдзӕрттӕ ссардтой. | И снег шел всю ночь. Такой выпал снег, что ни пройти, ни проехать.
Сперва Урызмаг вел нартов по берегу Белого моря, потом поднялись они по берегу Черного моря. И стали нарты один за другим отставать от Урызмага. Кряхтя и охая, еле добрались они обратно до своих очагов. |
The snow poured down all night. Such a snowfall that you could not pass on horseback, nor on foot! Icy glaciers barred the way.
First Urizhmag led the young Narts along the shore of the White Sea, then he went on with them to the shore of the Black Sea. One after another they dropped behind Urizhmag. Oh-ing and ah-ing, they barely dragged themselves back to their homes and hearths. |
|
| Иунӕгӕй ссыд Уырызмӕг Сау хохы рӕбынмӕ. Уырдыгӕй скаст уӕлӕмӕ ӕмӕ суыдта хохыл стыр фосы дзуг. Ссыди фосмӕ; кӕсы, ӕмӕ семӕ иунӕг цӕу, ӕндӕр сын никуыдӕр гӕс, никуыдӕр бынат бӕрӕг. | Только один Урызмаг дошел до Черной горы и увидел, что большое стадо овец по-прежнему пасется на ней. Подошел он ближе, но не видит нигде ни пастуха, ни шалаша пастушьего, только вожак козел водит овец. | Alone Urizhmag reached the Black Mountain, and saw that a huge Sock of sheep was still pasturing there. He came nearer but could not see a shepherd anywhere, nor a shepherd’s hut, but he noticed that the flock was led by a big horned billy-goat. | |
| Фосӕй дӕр уыдысты ӕнахуыр фос: фыстӕ — уӕнгуыты йӕстӕ, цӕу та — раст теуайы йас. | Необычное это стадо: каждая овца чуть меньше молодого бычка, а вожак козел ростом с верблюда. | It was a most unusual flock, for each sheep was little smaller than a young bullock, while the billy-goat leading them was nearer the size of a young camel. | |
| «Адонӕй мӕхицӕн иу далыс ӕхсӕвӕрӕн куы ныргӕвдин», — загъта Уырызмӕг йӕхицӕн, фӕлӕбурдта ӕмӕ иу далысы къахыл фӕхӕст и. | — Зарежу-ка я одну из этих овец себе на ужин, — сказал Урызмаг и, бросившись в стадо, схватил за ногу одну ярку. | “I shall slay one of those sheep for my supper,” said Urizhmag to himself, and among the flock he seized one white sheep by its fleece. | |
| Далыс ӕй йӕ фӕдыл фӕралас-балас кодта, йӕ былтӕ йын дуртыл фӕхоста, фæлæ йын уӕддӕр аирвӕзти. | Стала ярка вырываться, долго волокла она по земле Урызмага. Губы разбил Урызмаг о камни, и все же под конец вырвалась она. | The white sheep began to tear away from his grasp, and pulled Urizhmag this way and that, and rolled him over on the ground. He even split his lips on a stone, but all the same she pulled herself away. | |
| «Цӕй, гӕнӕн нӕй, — загъта Уырызмӕг,- искуы кӕд уаид сӕ бынат». | — Силой их не одолеть, — сказал Урызмаг. — Надо их выследить, может, что-нибудь придумаю. | “You can’t take these by force!” thought Urizhmag. “You must follow them, and try to think of something!” | |
| Ӕризӕр и. Фос рацыдысты, стыр цӕу сӕ разӕй, афтӕмӕй; Уырызмӕг дӕр цӕуы сӕ фӕстӕ. | К вечеру стадо отправилось в путь. Ведет его вожак козел, а Урызмаг следует за стадом. | Toward evening the sheep began to move down the path, led by the bold billy-goat. Urizhmag followed behind the flock. | |
| Уалынмӕ кӕсы, ӕмӕ иу стыр лӕгӕтмӕ бацыдысты. Уый дӕр сӕ фӕстӕ бацыдис лӕгӕтмӕ. | Видит Урызмаг, что входят овцы в большую пещеру. Урызмаг вошел за ними следом. | Soon he saw that the sheep were entering a large cave, and he followed them there. | |
| Куыддӕр фос фӕмидӕгӕй сты ӕмӕ ӕрынцадысты, афтӕ Сохъхъыр Уӕйыг, ӕхситтытӕгӕнгӕ, йӕ уӕхскыл къала бӕлас, афтӕмӕй ӕрбацыди. | Только улеглись овцы, как в пещеру, посвистывая, вошел одноглазый великан — кривой уаиг. На плече он нес огромное ветвистое дерево, с корнями вырванное из земли. | No sooner had the last sheep entered and laid down to rest, than Urizhmag saw a great one-eyed giant come whistling into the cave. On his shoulder he bore a huge tree with roots and all, just tom out of the earth. | |
| Бӕлас зӕххыл ныццавта, ӕмӕ, цырагъӕн ӕгӕр ставд, ӕндзарӕнтӕн та ӕгӕр лыстӕг, ахӕм пырх ныццис. | Ударил уаиг дерево о землю, и в щепки рассыпалось оно. Крупны для лучины, но мелки для растопки были эти щепки. | The giant struck the end of the tree on the stones of the cave, and it smashed into splinters. The big pieces were good for torches, and the small ones for kindling. | |
| Уырызмӕг Уӕйыджы куы ауыдта, уӕд бӕргӕ фӕтарстис, фӕлӕ ма йын цы гæнæн уыдис! Йӕхи фӕхъӕбатыр кодта ӕмӕ йӕм дзуры:
— Де ‘зӕр хорз! |
Испугался Урызмаг, увидев уаига, но что было делать ему? Набрался он мужества и сказал уаигу:
— Добрый вечер, (хозяин)! |
Urizhmag was scared when he saw the giant, but what could he do? He put a bold face on and said to him, “Good evening, master!”
|
|
| — Ӕгас цу, хӕххон дзигло! —дзуапп ын радта Уӕйыг. — Цы Хуыцау дӕ ӕрхаста ардӕм? | — Будь здоров, горный птенчик! — ответил ему уаиг. — Какой бог тебя сюда занес? | “Good health, mountain chick!” answered the giant. “What kind of a god or holy spirit brought you here?” | |
| — Хӕтӕг лӕг дӕн ӕмӕ ардӕм ӕрбафтыдтӕн, — загъта Уырызмӕг. | — Я человек бродячий и зашел сюда сам. | “I am a wanderer, and found my way here myself,” replied Urizhmag. | |
| Уӕйыг иу стыр къӕй лӕгӕты дуарыл ӕрбафӕлдӕхта, йӕхӕдӕг арт скодта. Стӕй къахахсӕн райста, равнӕлдта дзы ӕмӕ иу фыс рацахста. Фысы ӕрбаргӕвста, раст дыууӕ ‘мбисы йӕ акодта ӕмӕ йӕ афтӕмӕй уӕларт аджы бафтыдта. | Завалив выход в пещеру огромной каменной плитой, одноглазый уаиг развел огонь. Своей длинной пастушеской палкой с крючком на конце поймал он за ногу одну из овец, зарезал ее, разрубил на две равные части и бросил мясо в кипящий котел. | Having barred the entrance to the cave with a colossal slab of stone, the one-eyed giant blew up the embers of the fire, then with his long crook with a hook at the end, he caught a sheep by one leg, pulled her out, slew her, cut her in two halves, hung them over the fire in a huge cauldron to boil, and lay down to sleep. | |
| Цалынмӕ уый фыхтис, уӕдмӕ Уӕйыг йӕхи арты фарсмӕ уӕлгоммӕ ауагъта, ӕмӕ йӕ хуыр-хуыр ссыдис — афынӕй ис. | Пока мясо варилось, уаиг растянулся у огня и уснул, наполнив храпом пещеру. | Soon the cave reverberated with his snores. | |
| Уырызмӕг бады. Ӕхсӕвӕр куы сцӕттӕ ис, уӕд та райхъал ис Уӕйыг, сыстадис ӕмӕ аг райста уӕлартӕй ӕмӕ фысӕн йӕ иу ӕрдӕг йӕхицӕн ӕрӕвӕрдта, иннӕ ‘рдӕг Уырызмӕгӕн, ӕмӕ йӕм дзуры:
— Ахӕр, уазӕг! |
Сидит Урызмаг, ждет. Когда сварился ужин, проснулся великан, снял с огня котел и достал из него мясо. Одну половину взял он себе, другую положил Урызмагу:
— Покушай, гость. |
Urizhmag sat waiting. When the supper was ready the giant woke up, took the cauldron from the fire, and then took out the meat One half he kept for himself, the other he placed before Urizhmag. “Eat, my guest!” | |
| Бахордтой ӕхсӕвӕр, уӕдӕ цы, ӕмӕ йын Уырызмӕг арфӕ ракодта. | Поужинали они вместе, — как же иначе? Поблагодарил Урызмаг уаига, (и легли они спать.) | So they ate supper together. How could it be otherwise? Urizhmag thanked the giant for his hospitality, and lay down to sleep. | |
| Райсомӕй раджы Уӕйыг лӕгӕты дуары къӕй рафӕлдӕхта, йӕхӕдӕг дуарыл хӕлиу ныллӕууыд ӕмӕ дзуры цӕумӕ: | Настало утро, отвалил уаиг каменную плиту от выхода, расставил ноги, встал у входа и сказал ласково козлу-вожаку: | When morning came the giant arose, heaved the colossal slab of stone from the entrance, and stood there with legs athwart the opening. He called in kindly tones to the goat-leader, | |
| — Бодзо, аскъӕр фос, дзӕбӕх сӕ фӕхиз ӕмӕ сӕ изӕры бӕрӕгӕй ӕрыскъӕр. | — Бодзо, мой любезный, гони-ка овец на пастбище, хорошо выпаси их, а вечером в целости пригони обратно. | “Bodzo, my dear, take the sheep out to the pasture, see that they feed well, and at evening bring then all back, every one!» | |
| Фос йӕ сагӕхты ‘хсӕнты рауагъта, сӕ разӕй дынджыр цӕу, афтӕмӕй, ӕмӕ сӕ банымадта. Иууылдӕр куы феддӕдуар сты, уӕд йӕхӕдӕг дӕр рацыдис ӕмӕ та къӕй фӕстӕмӕ лӕгӕты дуарыл бафӕлдӕхта. | Первым прошел между ногами великана козел-вожак, а за ним одна за другой потекли овцы. Великан всех их пересчитал, после этого вышел сам и снова завалил выход каменной плитой. | First of all the goat passed between his legs, and behind him, one after another, followed the sheep. As they did so the giant then counted each one. Having done so, he left himself, and heaved the colossal stone slab back into place before the entrance. | |
| Уырызмӕг мидӕгӕй баззадис; бон-изӕрмӕ фӕцархайдта къӕй рафӕлдахыныл, фӕлӕ йын змӕлын дӕр нӕ бакуымдта. | Остался Урызмаг один внутри пещеры. Не раз в течение дня пытался он отвалить от выхода плиту, но даже шевельнуть не смог ее. | Urizhmag remained alone, a captive inside the cave. During the day he tried many times to move the stone slab from the entrance, but could not even budge it. | |
| Куы баизӕр ис, уӕд Уӕйыг йӕ фосимӕ ‘рбацыди, лӕгӕты дуары къӕй рафӕлдӕхта, фос мидӕмӕ бауагъта ӕмӕ та къӕй дуарыл ӕрбафӕлдӕхта. | Пришел вечер. Возвратился уаиг, отвалил плиту, впустил в пещеру свое стадо и опять закрыл вход в пещеру каменной плитой. | Dusk came. The giant returned, slid away the stone, and let the flock into the cave. When they were all settled, he hauled the heavy stone slab back into place before the entrance. | |
| — Уазӕг иу ӕхсӕв уазӕг вӕййы, — дзуры Уӕйыг Уырызмӕгмӕ.— Ахсӕв ӕхсӕвӕр кæнын дӕу бар у, ӕмӕ нын ӕхсӕвӕр куыд скӕнай, афтӕ! | — Только одну ночь гость считается гостем, — сказал уаиг Урызмагу. — Сегодня пришел твой черед готовить ужин. (Посмотрим, что ты нам приготовишь.) | “Only for one night do we count you our honored guest,” said the giant to Urizhmag. “This evening it is your turn to prepare the supper. Let us see what you can make for us!” | |
| — Ӕмӕ дын цӕмӕй скӕнон ӕхсӕвӕр, куы ницы мӕм ис, уӕд? — загъта Уырызмӕг. | — Из чего приготовлю я ужин, когда нет у меня ничего? | “How can I prepare supper, when I have nothing with which to make it?” asked Urizhmag. | |
| — Уӕдӕ мӕхӕдӕг скӕндзынӕн ӕхсӕвӕр, — загъта Уӕйыг ӕмӕ райста хӕд-зилгӕ дыкъухыг уӕхст, Уырызмӕгӕн ӕй цӕрдудӕй йӕ дыууӕ уӕраджы стъыста ӕмӕ йӕ арты фарсмӕ ӕрсагъта; йӕхӕдӕг,— цалынмӕ уый физонӕг кӕна, уӕдмӕ аулӕфон, зӕгъгӕ, — йӕхи уӕлгоммӕ ауагъта, ӕмӕ уайтагъддӕр йӕ хуыр-хуыр ссыдис. | — Что ж, тогда я сам приготовлю ужин, — сказал уаиг. Взял он свой двухконечный вертел-самоверт, пронзил двумя его концами колена Урызмага и приладил его над огнем.
— Ты будешь поджариваться, а я пока отдохну, — сказал уаиг, лег на спину, растянулся и тотчас же захрапел. |
“Very well, then, I’ll make supper myself,» said the giant. He took his two-edged spit, which turned itself, stuck its two sharp ends into Urizhmag’s knees, and hung him up thus on stakes over the fire.
“You will get roasted while I take a nap,” said the giant, lying down on his bench, and soon he was snoring away again. |
|
| Уырызмӕг дӕр уый куы базыдта, Уӕйыг афынӕй ис, зӕгъгӕ, уӕд йӕ къах тъӕрмӕ фӕбыцӕу кодта, йӕ къухтӕй та уӕларт рӕхысыл фӕхӕст ис, афтӕмӕй ӕрдӕгарыдтытӕй йӕхи тыхтӕй-амӕлттӕй уӕхстӕй рафтыдта. | Увидел Урызмаг, что уснул уаиг, уперся ногой в очажный камень, ухватился рукой за надочажную цепь, и весь опаленный, стиснув от боли зубы, напряг все свои силы и стащил себя с вертела. | As soon as Urizhmag saw that he was fast asleep, he thrust his feet down upon the hearth-stone, caught hold of the cauldron-chain with his hand, and scorched by the fire, with teeth clenched against the pain, he exerted all his strength and drew himself off the spit. | |
| Стӕй уӕхст сырх зынг скодта ӕмӕ йӕ афтӕмӕй фынӕй Уӕйыджы дзӕбӕх цӕсты ацавта. | Взял Урызмаг вертел в руки, раскалил его докрасна и вонзил его в единственный глаз уаига. | Then he took the pointed spit and heated the end in the fire, and when it was red-hot he plunged it into the single eye of the giant. | |
| Ныййах кодта Уӕйыг, фестадис ӕмӕ Уырызмӕджы агуры. Уырызмӕг дӕр йӕ разы кӕм бадтаид! Уайтагъд фосы астӕу смидӕг ис ӕмӕ уым йӕхи ӕрӕмбӕхста. | С ревом вскочил великан, стал он шарить вокруг себя — искать Урызмага. Но зачем было Урызмагу оставаться возле уаига? Бросился он в середину стада и спрятался среди овец. | With a roar the blinded giant leapt up, and began to feel around with outstretched hands to find Urizhmag. But why should he stay near the blinded giant? He hid himself in the middle of the flock of sheep. | |
| Уӕйыг дӕр ӕй кӕм тызмӕгӕй, кӕм лӕгъзӕй йӕхимӕ сайы, фӕлӕ йын ӕппындӕр ком нӕ дӕтты Уырызмӕг. Ахсынмӕ дӕр ӕй бӕргӕ рахъавы куырм Уӕйыг, фӕлӕ йыл нӕ хӕст кӕны. Куы бафӕлладис, уӕд ӕрынцад ӕмӕ лӕгъзӕй дзуры Уырызмӕгмӕ: | Ласками и обещаниями подманивает его к себе уаиг, угрожает ему, но не слушает его Урызмаг. Снова стал ловить уаиг Урызмага, но где ему, слепому, поймать зрячего? Замучился уаиг и сказал Урызмагу: | Then the giant tried with promises and pleading words to tempt Urizhmag toward him. When this failed he began threatening him, but it made no difference. Urizhmag did not listen to him.
The giant tried again to catch him, but how can a blind man catch one who sees? At last he quieted down, and said, |
|
| — Ныр мӕнӕн уӕддӕр цард фенӕн нал ис. Фӕлӕ мӕ тых ӕмӕ мӕ амонд сты мӕнӕ ацы къухдарӕны, ӕмӕ йӕ дӕ къухыл куы бакӕнай, уӕд дӕу фӕуыдзысты, — ӕмӕ аппӕрста къухдарӕн зӕхмӕ. | — Я узнал тебя по твоим хитрым уловкам, нарт Урызмаг. Все равно нет мне теперь жизни, слепому. Вот в этом кольце скрыта вся моя сила и все мое счастье. Надень на руку это кольцо — и вся моя сила и все мое счастье перейдут к тебе.
Бросил уаиг кольцо на землю. |
“I know you by your cunning tricks, Nart Urizhmag. All the same, my life is ending now, without my sight. Here in this ring is hidden all my strength, and all my happiness. Put on this ring, and all my strength and happiness will come to you!”
The giant threw the ring on the ground. |
|
| Уырызмӕг дӕр цингӕнгӕ къухдарӕн зӕххӕй куы фелвасид ӕмӕ йӕ йе ‘нгуылдзыл куы бакӕнид! Къухдарӕн «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕнын байдыдта. | С радостью схватил его Урызмаг. Но только очутилось на его пальце кольцо уаига, как сразу стало оно громко кричать:
— Он здесь, он здесь! |
Urizhmag gladly snatched it up. But as soon as he put it on his finger, it gripped his knuckle fast, and began to cry aloud, “He is here! He is here!” | |
| Уӕйыг дӕр багӕпп кодта ӕмӕ Уырызмӕджы — иуырдӕм сургӕ, иннӕрдӕм сургӕ; уый дӕр йӕ разӕй лӕгӕты къуымты ралидз-балидз кӕны. Къухдарӕн уӕддӕр «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕны. | Теперь уаигу легко было гоняться за Урызмагом. Куда бы ни бежал Урызмаг, кричало кольцо: «Он здесь, он здесь!» — и великан яростно кидался на Урызмага. | Now it was easy for the giant to catch Urizhmag. Wherever he ran, the ring cried out, “He is here! He is here!” and the giant plunged after him in a fury. | |
| Куыд Хуыцау хорзгӕнӕг, афтӕ Уырызмӕгӕн йӕ разы фӕцис фӕрӕт. Фелвӕста Уырызмӕг фӕрӕт, йе ‘нгуылдз къуыдырыл авӕрдта ӕмӕ йӕ фӕрӕтӕй ӕркъуырдта, — дӕ фыдгул афтӕ, — ӕнгуылдз йӕ рӕбыныл атӕхын кодта, йӕхӕдӕг та лидзынмӕ фӕци. | На волос от гибели был Урызмаг, но Бог послал ему свою милость: увидел Урызмаг топор в углу пещеры, схватил он топор, положил палец свой на чурбан, и — пусть с твоим врагом случится то же самое! — палец с кольцом отскочил в одну сторону, а Урызмаг кинулся в другую. | Just one hand’s breadth from death was he, but God did him a favor. Urizhmag saw a cleaver in a comer of the cave, grabbed it quickly, placed his finger on the block, and—may the same happen only to your enemies—off flew his finger with the ring clinging to it. Away it rolled to sue side, while Urizhmag stood on the other. | |
| Ӕнгуылдзыл та уӕддӕр къухдарӕн «мӕнӕ и!» «мӕнӕ и!» кӕны, ӕппындӕр не ‘нцайы. Уӕйыг ӕнгуылдзмӕ бауадис, фӕлӕбурдта ӕмӕ къуыдырыл фӕхӕст ис ӕмӕ йӕ фӕнык фестын кодта, стӕй фелвӕста ӕнгуылдз ӕмӕ йӕ фырмӕстӕй ӕд къухдарӕн аныхъуырдта. | — Здесь он, здесь он! — кричало кольцо. Подбежал уаиг, наткнулся на чурбан и вмиг испепелил чурбан, так велика была злость великана.
Схватил он палец и от ярости проглотил его вместе с кольцом. |
“He is here! He is here!” the ring still cried.
The giant rushed forward, stumbled over the chopping-block, and smashed it to splinters, so great was his rage. He grabbed the ring still feed fast to the finger, and in his frenzy, swallowed both. |
|
| Йӕ бон куы базыдта, уӕд ныссабыр ис Уӕйыг ӕмӕ дзуры Уырызмӕгмӕ:
— Додой мын дӕ сӕр кӕны, кӕдӕм мын ирвӕздзынӕ, мӕ сагӕхты ‘хсӕнты дӕ нӕ хъӕудзӕнис ӕддӕмӕ цӕуын?! |
Понял уаиг, что побежден, и, успокоившись, сказал Урызмагу:
— Все равно погибла твоя голова. Не уйти тебе отсюда, ведь только между моими ногами можешь ты выйти из пещеры. |
Then he understood that he was defeated, and calming down again said as Urizhmag more quietly, “All the same you have sacrificed your head. You can’t get out of this cave anyway, except between my legs, for the slab of stone you cannot possibly move!” | |
| Байдыдта хъуыды кӕнын Уырызмӕг, уӕдӕ цы амалӕй аирвӕзон ацы фыдбылызӕй, зӕгъгӕ, ӕмӕ та йын ӕрхъуыды кодта хиндзинад. | Стал Урызмаг думать, как бы уйти из пещеры и придумал вот какую хитрость. | Urizhmag began to think of a way to escape from the cave. | |
| Уӕйыг куы ныффынӕй ис, уӕд Уырызмӕг Бодзо-цӕуы ӕрбаргӕвста ӕмӕ йӕ мӕхӕлыстыгъд акодта, йӕ сыкъатӕ дӕр ын йӕ цармыл ныууагъта, афтӕмӕй. | А ночью, когда пещера снова наполнилась храпом, зарезал Урызмаг вожака Бодзо и ловко содрал с него шкуру, так, что даже рога остались на ней. (Всю ночь жарил он шашлыки из козлятины.) | At night when it was full of snoring echoes again, Urizhmag slew the goat Bodzo, and skillfully skinned him, so that even his horns and hooves remained in place. Having been hungry all day, he made shashliks of the goat’s meat by night, and thus satisfied his hunger. | |
| Сӕумӕрайсом цӕудзарм йӕ уӕлӕ ӕркодта. Уӕйыг дӕр та фос хизынмӕ уадзын афон лӕгӕты дуар байгом кодта, хӕлиу та ныллӕууыди дуарыл ӕмӕ дзуры цӕумӕ: | Когда пришло утро и настало время выпускать овец на пастбище, отодвинул уаиг каменную плиту, расставив ноги, встал у выхода из пещеры и ласково сказал козлу: | When morning came, and it was time to let out the sheep, the giant awoke, heaved away the huge stone slab. Then he stood with legs athwart the cave mouth, and caressingly called his goat-leader, | |
| — Рацу, Бодзо, дӕ фӕхъхъау фӕуон, аскъӕр та хизынмӕ дӕ фос ӕмӕ та сӕ изӕры, афоныл, фӕстӕмӕ бӕрӕгӕй ӕрыскъӕр! | — Выходи, Бодзо, мой добрый козел, единственное мое упование! Веди сейчас на пастбище свое стадо, собери его к вечеру и приведи обратно. | “Go out now, Bodzo, my good goat, my one hope. Lead my flock to the pasture, gather them together at dusk, and bring them back home!” | |
| Уырызмӕг дӕр цӕудзармы мидӕг фосы разӕй рараст ис. Уӕйыгмӕ куы рахӕццӕ ис, уӕд йӕ сыкъатӕ фӕхъил кодта; Уӕйыг дӕр ӕй уырзӕй бӕргӕ ӕрысгӕрста, фӕлӕ йӕ нӕ базыдта, афтӕмӕй Уӕйыджы сагӕхты ‘хсӕнты феддӕдуар ис Уырызмӕг. | Тут Урызмаг надел на себя шкуру козла и пошел впереди овец. Когда он подошел к уаигу, то повыше приподнял рога, ощупал их великан кончиками своих пальцев и выпустил Урызмага из пещеры. | Straightaway Urizhmag got on all fours, and began to lead the sheep toward the giant. When he passed between his legs, he straightened up, so that the horns touched the giant’s thighs, and he felt round them with his great fingers, then let the goat go through. | |
| Иннӕ фос дӕр Уырызмӕджы фӕдыл кӕрӕдзийы фӕстӕ рарӕгъ сты, ӕмӕ сӕ банымадта Уӕйыг. | Следом за Урызмагом пошли овцы, всех их бережно пересчитал уаиг. | So as Urizhmag came out of the cave, the sheep one by one followed after him, while the giant still stood counting them by feel. | |
| Фос иууылдӕр куы феддӕдуар сты, уӕд Уырызмӕг цӕудзарм аппӕрста ӕмӕ фӕстӕмӕ Уӕйыгмӕ бадзырдта: | Когда вышло из пещеры все стадо, скинул с себя Урызмаг козлиную шкуру и крикнул уаигу: | When the last sheep had left the cave, Urizhmag threw off the goat-skin from his shoulders, and cried to the blind giant, | |
| — Гъеныр уым «Бодзо!» «Бодзо!» кӕн, куырм хӕрӕг! Ацы фосӕй ды цы ницыуал фенай, де ‘ннӕ фӕллойӕ дӕр ӕндӕр мацыуал фен! | — Эй, слепой осел! Теперь сколько хочешь кричи «Бодзо, Бодзо»! Так же как лишился ты стада, так же лишиться бы тебе всего добра своего! | “Hey, you blind old ass! Now you may call your Bodzo as long as you like. He will not come. Just as you have lost him, so you have lost all the sheep you possessed!” | |
| Куырм Уӕйыг дӕр ма бӕргӕ рагӕпп кодта, фӕлӕ йӕ фырмӕстӕй, лӕгӕты раз был ис, уый нал ахъуыды кодта; асхъиудта уырдыгӕй ӕмӕ ныххӕррӕгъ ис. | Рассвирепел уаиг и выскочил из пещеры. Но забыл он в ярости, что над глубокой пропастью его пещера. Сослепу грохнулся он в бездну и разбился насмерть. | The giant in a fuming fury rushed out of the cave, but forgot in his anger and blindness that the cave mouth was close to a deep abyss. Too late he remembered, and went flying down into the empty space below, and was smashed to pulp on the rocks. | |
| Уырызмӕг Уӕйыджы фосы дзуг йӕ разӕй ракодта ӕмӕ йӕ ‘ртардта Нарты стыр хъӕумӕ; ӕрхӕццӕ ис йӕ хӕдзармӕ йӕ фосы кондимӕ. Фӕсидтис фидиуӕгмӕ ӕмӕ йӕ ныхъхъӕр кӕнын кодта, уыцы бон Уырызмӕгимӕ чи рацыдис, уыдон райсом ӕрӕмбырд уӕнт, ӕмӕ фосы конд байуарӕм, зӕгъгӕ. | Пригнал Урызмаг стада уаига в селение нартов, позвал глашатая и велел ему прокричать, что всех, кто ходил с ним в поход, зовет он делить с ним добычу. | Then Urizhmag drove the flock of sheep home to the village of the Narts, and called the town-crier. He ordered him to cry aloud that all who had accompanied him on the first part of his journey should come and take their share of the booty. | |
| Ӕрбахонын кодта Къармӕгоны дӕр. | И старую Кармагон тоже велел пригласить. | He also invited the old woman Karmagon to appear. | |
| Сӕумӕрайсом ӕрӕмбырд сты Нарты адӕм ӕмӕ фос уарын байдыдтой. Уырызмӕг дзы иу хай уӕлдай скодта. | Было это вечером, в рано утром, чуть свет, собрались все нарты. Видят они — делит Урызмаг добычу и одну лишнюю долю отделяет. | That took place in the evening, and by early morning all the Narts from the three families had gathered together, and stood waiting at the meeting place in the village square.
They saw how he divided the sheep between them, but noticed how he kept one portion of them apart. |
|
| Кӕрӕдзимӕ бакастысты Нарт, ацы уӕлдай хай ма кӕмӕн у, зӕгъгӕ. | Переглядываются нарты, невдомек им: для кого эта лишняя доля? | The Narts all glanced at each other in wonderment, and asked themselves, “For whom is the extra share provided?” | |
| Исын байдыдтой хӕйттӕ. Иу хай ма дзы баззади уӕлдай, ӕмӕ Уырызмӕг дзуры Къармӕгонмӕ:
— Мӕнӕ дӕуӕн дӕр хай, Къармӕгон, кӕй дӕ бафхӕрдтой, уый тыххӕй! |
Взял каждый то, что ему полагалось, а одна часть осталась. И сказал Урызмаг, обращаясь к старой Кармагон:
— А это тебе, Кармагон, за то, что тебя обидели. |
Each man took his portion that fell to him, but the one share remained. Then Urizhmag stepped forward and explained, “That share is for you, Karmagon, in recompense for the offense that you suffered at the hands of the young Narts!” | |
| Къармӕгон дӕр райста хай ӕмӕ, уӕдӕ адонӕн мацы зӕгъон, зӕгъгӕ, дзуры: | Взяла Кармагон свою долю. Но разве могла промолчать она? И, обратившись к нартской молодежи, Кармагон сказала: | Karmagon was pleased, and took the sheep apportioned to her. But could she remain silent, as a woman should at the men’s meeting place? She turned to the young Nart boasters and said, | |
| — Гъеныр уын нӕ загътон, уӕ хуыздӕр Уырызмӕг у, зӕгъгӕ! | — Вот и вышло по-моему: Урызмаг — лучший из нартов! | “You see, it turned out as I said, Urizhmag is the best man among the Narts!” | |
| Басастысты Нарты хъал фӕсивӕд дӕр, Уырызмӕг ӕцӕг сӕ хуыздӕр кӕй у, ууыл. | И согласилась кичливая нартская молодежь:
— Да, Урызмаг — лучший из нартов. |
and the young hotheads had to agree.
“Yes, Urizhmag is best among the Narts!” |
|
| къармæг | затычка | ||
| Фыдбон сӕ хай фӕуӕд | устойчивое словосочетание: | ||
| залты мит | |||
| къахахсӕн | пастуший посох | ||
| цӕрдудӕй | заживо | ||
| ӕрдӕгарыдтытӕй | |||
| тызмӕгӕй | грубо, угрюмо | ||
| лӕгъзӕй | ласково | ||
| дӕ фыдгул афтӕ, | устойчивое словосочетание: | ||
| фӕнык | зола | ||
| мӕхӕлыстыгъд | |||
| дӕ фӕхъхъау фӕуон! | устойчивое словосочетание: | ||
Tales of the Narts. Ancient myths and legends of the Ossetians./ Translated by Walter may. Edited by John Colarusso and Tamirlan Salbiev./ Princeton University Press. Princeton and Oxford. 2016. P.p. 27-33.