| 69 Д 5.24. 7.2. Ӕхсӕртӕггатӕ ӕма Бориатӕ куд цардӕнцӕ, уой тауӕрӕхъ | Сказ о том, как жили меж собой Ахсартагката и Бората |
| Ӕхсӕртӕггатӕ ’ма Бориатӕ адтӕнцӕ нӕртон муггӕгтӕй ’ма цардӕнцӕ ӕзнагӕй, сӕ кӕрӕдземӕ дардтонцӕ мади уазал ӕма фиди хӕрам.
Бориати Борӕфӕрнуги уосӕ Алцри1 адтӕй Ӕхсӕртӕггати кизгӕ, хуӕрифурттӕ дӕр син сӕмӕ адтӕй. |
Ахсартагката и Бората были нартские фамилии, жили во вражде и в обиде друг на друга.
Алцри, жена Борати Борафарнуга была по рождению из рода Ахсартагката, да и дети ее, получается, были племянниками Ахсартагката. |
| Ӕхсӕртӕггати Урузмӕгӕн адтӕй еунӕг лӕхъуӕн Айсана2.
Айсана алли бон дӕр цауӕни цудӕй, ’ма фӕстӕмӕ саги марди хӕццӕ ку ‘рцӕуидӕ, уӕдта ӕ уӕргътӕ Курдалӕгони дуармӕ устур бадӕнбӕл февӕридӕ, ӕхуӕдӕгга ма еци фӕлладӕй дӕр Курдалӕгони устур дзӕбокӕй хъӕстдаргъ ӕртӕ цӕфи никкӕнидӕ. Бориатӕ Айсанамӕ соцъа кодтонцӕ, ’ма ибӕл марун унаффӕ искодтонцӕ. Еу бон кӕми адтӕй, уоми Бориатӕ Курдалӕгони дуармӕ хъӕбӕр арф къагъд искодтонцӕ, ӕ сӕр ба ин гъӕмпитӕй бамбарзтонцӕ. |
У Урузмага Ахсартагкати был один сын – Айсана.
Айсана ежедневно ходил на охоту, и когда возвращался с тушами оленей, то складывал их на большую скамью у дверей Курдалагона, а сам, будучи усталым, огромным молотом Курдалагона, трижды бил по наковальне. Бораевы завидовали Айсане, и порешили убить его. Как-то раз Бораевы выкопали очень глубокую яму у двери Курдалагона, а сверху прикрыли ее соломой. |
| Айсана еци изӕрӕй цауӕнӕй ку ‘рцудӕй ’ма Курдалӕгони размӕ ку ‘рхъӕрдтӕй, уӕд еци къагъди ниххаудтӕй ’ма уоми рамардӕй.
Ӕхсӕртӕггатӕ, сӕ лӕг ку нӕбал зиндтӕй, уӕдта ’й агорун райдӕдтонцӕ. Фӕдӕй хуарз ка ӕртаста, уӕхӕн куй сӕмӕ адтӕй, ’ма сӕ хӕдзарӕй Айсанай фӕд райста ’ма сӕ Курдалӕгони дуармӕ къагъди сӕргъи ӕрлӕуун кодта, ’ма и уордиггӕй исистонцӕ Айсанай мард, уӕдта и Бориатӕ ке рамардтонцӕ, е дӕр син исбӕрӕг ӕй. |
В тот же вечер Айсана возвращался с охоты, и когда дошел до (дома) Курдалагона, то свалился в ту яму и умер там.
Когда он ниоткуда не появлялся, Ахсартагката стали его искать. Был у них пес, хорошо бравший след, и он взял след Айсана от дома и довел их до ямы у дверей Курдалагона, и достали они оттуда труп Айсана, а потом еще выяснили, что убили его Бората. |
| Уӕдӕй фӕстӕмӕ Ӕхсӕртӕггатӕ архайун байдӕдтонцӕ сӕ тог райсунбӕл Бориатӕй.
Раги ӕгъдау уотӕ адтӕй, ’ма дууӕ муггаги ку фӕтоггин уиуонцӕ, уӕд сӕ еу иннемӕй кизгӕ ракоридӕ, ’ма хуӕрифуртӕхсӕнтӕ исиуонцӕ, ’ма уотемӕй се ‘знагдзинадӕ фехӕлидӕ. Ӕхсӕртӕггатӕ кӕд ӕфхуӕрд адтӕнцӕ, уӕддӕр Бориатӕн загътонцӕ: |
С тех самых пор стали Ахсартагката работать над тем, чтобы отомстить Бораевым.
Согласно древним обычаем, если две фамилии становились кровниками, то одна из них брала в жены у другой девушку, у нее рождались (таким образом) племянники ее фамилии, и так прекращалась вражда. Хотя Ахсартагката и были потерпевшими (в этой ситуации), но все равно они сказали Бораевым: |
| – Кенӕ нин уӕ фӕсевӕдӕй кизгӕ радтетӕ, кенӕ ’дта уин мах ратдзинан.
Бориатӕмӕ уӕхӕн кизгӕ на ’дтӕй, фал син Ӕхсӕртӕггатӕ загътонцӕ, мах уин, зӕгъгӕ, ратдзинан кизгӕ. ’Ма Хӕмици рехӕ радастонцӕ, райрӕсугъдтӕ кодтонцӕ, уӕдта ’йбӕл кизги дарӕс искодтонцӕ ’ма ’й лӕгмӕ равардтонцӕ сӕ хуӕрифуртӕн, Бориати Борӕфӕрнуги фуртӕн. Кизги рӕуони Бориатӕ Хӕмици ӕрхудтонцӕ Борӕфӕрнуг ӕма Алцрий лӕхъуӕнӕн. |
– Или вы нам дайте свою девушку (в жены), или мы вам выдадим свою.
У Бораевых не было (подходящей по возрасту) девушки, и Ахсартагкаевы сказали, что, мол, мы тогда за вас выдадим девушку. И тогда они выбрили начисто Хамица, всячески украсили его, надели на него девичью одежду, и выдали замуж за своего же племянника, сына Борати Борафарнуга. И под видом девушки Бораевы ввели Хамица (в дом) сына Борафарнуга и Алцри. |
| Ӕхсӕвӕ еунӕгӕй ку байзадӕнцӕ Борӕфӕрнуги лӕхъуӕн ӕма Хӕмиц кизги хузи, уӕд ӕй Хӕмиц рамардта, ӕхуӕдӕгга ралигъдӕй Бориатӕй ӕма сӕхемӕ исцудӕй.
Уотемӕй Ӕхсӕртӕггатӕ сӕ тог райстонцӕ Бориатӕй, Борӕфӕрнуги лӕхъуӕн кӕд сӕ хуӕрифурт адтӕй, уӕддӕр ӕй рамардтонцӕ. Нӕртон адӕмӕн адтӕй искурдиадӕ, ’ма Алцри, ӕ лӕхъуӕни ин е ’нсувӕртӕ рамардтонцӕ, зӕгъгӕ, уой ку базудта, уӕд Ӕхсӕртӕггатӕмӕ фӕууадӕй, ’ма ӕмбурд куд адтӕнцӕ Урузмӕгӕй, Хӕмицӕй, Сосланӕй, ӕндӕрӕй, уотемӕй сӕ феййафта ’ма сӕ ралгъиста: |
Когда ночью остались наедине сын Борафарнуга и Хамиц в облике девушки, то Хамиц убил его и убежал от Бораевых к себе домой.
Таким вот образом Ахсартагката отомстили Бораевым, хотя сын Борафарнуга и был их племянником, все равно убили его. Когда Алцри узнала, что ее братья убили ее сына, то помчалась к Ахсартагката, а там собрались все: и Урузмаг, и Хамиц, и Сослан, и иные, и тогда она прокляла их (а был у народа Нартов такой дар): |
| – Ардиггӕй ӕндӕр бӕстӕмӕ ледзӕг куд фӕууайтӕ ’ма авд анзи уӕ зӕгъӕн цъухӕн загъд ӕ арми куд нӕбал ӕфтуйа, уе ‘ргъӕвагӕ топп ӕргъӕвгӕ куд нӕбал кӕна, уӕ кӕрдагӕ кард кӕрдгӕ куд нӕбал кӕна, иуазӕггади кӕмӕ бацӕуайтӕ, е ба уӕ иуазӕг куд нӕбал кӕна!
Сослан иннетӕй нӕрӕмондӕр адтӕй ’ма ’ймӕ нӕбал фӕллӕудтӕй, ’ма имӕ е дӕр дзоруй: – Мадта дин мах ӕлгъист ба фӕууӕд уотӕ, ’ма уӕ Борӕфӕрнуги хӕццӕ нӕлхӕрӕг ӕма силӕхӕрӕг фестун кӕнӕд, ’ма авд анзи Нарти Нихӕсӕй куд нӕ рацох уайтӕ, уӕдта, нӕлхӕрӕг кӕмидӕр уа, етӕ ба дӕбӕл куд ӕримбурд уонцӕ ӕма дӕбӕл куд фӕллӕуеронцӕ, адӕм дӕр уӕ куд нӕ зононцӕ, ка айтӕ, уой, уотемӕй! |
– Чтоб вам пришлось уйти на другие земли, и чтоб в течение семи лет вам оставаться косноязыкими, чтоб ваше оружие потеряло свою точность, а ваши ножи затупились, и чтобы куда бы вы не пришли в гости, хозяева бы вас за (достойных) гостей не считали!
Сослан был темпераментнее остальных, он не выдержал и сказал (в ответ): – Тогда вот тебе наше проклятие: чтоб вы с Борафарнугом превратились в осла и ослицу, и семь лет чтоб вы безотлучно были на Нартском Нихасе, и чтобы везде, где только есть ишаки, они собирались вокруг тебя и запрыгивали на тебя, а люди бы не знали, что это вы и есть! |
| Уотемӕй сӕбӕл сӕ кӕрӕдзей ӕлгъист ӕрцудӕй.
Ӕхсӕртӕггатӕ фӕллигъдӕнцӕ ӕндӕр бӕстӕмӕ ’ма иуазӕггади бацудӕнцӕ еу гъӕуи Кӕнти ӕлдармӕ, Хуйӕндагмӕ3. Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг сӕмӕ ӕндӕмӕ дӕр нӕ ракастӕй, фал загъта: – Уӕртӕ сӕ, — зӕгъгӕ, — кӕркдонӕмӕ бакӕнтӕ! Алцрий ӕлгъист сӕбӕл ӕнӕ цӕун н’ адтӕй, ’ма авд анзи фӕццардӕнцӕ Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаги кӕркдони. |
И случилось так, что их проклятия взаимно сбылись.
Ахсартагкаевы перебрались в другую страну и пришли как гости в дом к алдару владетелю села алдару Канти Хуйандагу. Канти алдар Хуйандаг даже не выглянул к ним, а сказал: – Вон туда, в курятник их определите! Проклятие Алцри не могло с ними не сбыться и семь лет они прожили в курятнике алдара Канти Хуйандага. |
| Уӕд еу хатт хисти гал ӕвгарстонцӕ ’ма кард агурдтонцӕ, ’ма сӕмӕ Сослан ӕ церхъ фелваста:
– Мӕнӕ ’й, — зӕгъгӕ, — мӕн кардӕй равгӕрдетӕ! Сослани кард райстонцӕ ’ма ’й гали ӕвгӕрдӕнбӕл ӕрбадарӕ- ӕрбадарӕ фӕккодтонцӕ, ’ма син цар дӕр нӕ ниллух кодта, ’ма ин ӕ кард фехстонцӕ. Сосланӕн гъигӕ куд н’ адтайдӕ, фал Алцрий ӕлгъист ӕ зӕрдӕбӕл ӕрбалӕудтӕй, ’ма уӕд ӕ зӕрдӕ банцойнӕ ’й. Уӕд хисти финггӕ исаразтонцӕ ’ма дзорунцӕ, есге, зӕгъгӕ, ниххӕлар кӕнӕд. |
И вот однажды на поминках надо было зарезать быка и искали нож; Сослан вытащил свой:
– Вот, мол, моим ножом зарежьте! Взяли нож Сослана и водят туда-сюда по горлу быка, шкура даже не поцарапалась, и отбросили они тот нож в сторону. Как ни горестно это было Сослану, но вспомнил он проклятие Алцри и успокоился. Потом накрыли поминальные столы и предложили, пусть, мол, кто-то произнесет молитву покойнику. |
| ’Ма бабӕй Урузмӕг ралӕуирдта:
– Ӕз сӕ, — зӕгъгӕ, — рахӕлар кӕндзӕнӕн! Урузмӕг финги сӕргъи нирхуӕстӕй, ’ма зӕгъун ӕ арми нецибал бафтудӕй: Алцрий ӕлгъист бабӕй сӕбӕл уоми дӕр ӕрцудӕй. Уӕд бабӕй гъӕуи еу мардӕн догъ уагътонцӕ, ’ма Ӕхсӕртӕггатӕ дӕр сӕ бӕх еци догъи рауагътонцӕ, ’ма син фӕстаг байзадӕй, ӕгирид ӕнӕ хай, ӕртӕ бони фӕстагдӕр ба исхъӕрдтӕй, ’ма син сӕ бӕхбӕл гириз кодтонцӕ: |
И тут Урузмаг выскочил:
– Я, — говорит, — посвящу приготовленное покойнику! Встал Урузмаг во главе стола, а сказать ничего не может: это проклятие Алцри опять сработало. Затем, как-то в честь покойника устроили поминальные скачки, Ахсартагката запустили туда своего коня, а он пришел последним, вообще никакого места не занял, прибыл на три дня позже; и стали все потешаться нах их конем: |
| – Уӕхӕн лӕгъуз бӕх, — зӕгъгӕ, — цӕмӕн рауагътайтӕ догъи!
Уӕд бабӕй гъӕуи хъабагъ ниссагътонцӕ, ’ма ӕндургин ка ’дтӕй, етӕ ибӕл ӕрӕмбурд ӕнцӕ. Хӕмиц дӕр ӕ топпи хӕццӕ фелвӕстӕй ’ма загъта: – Ӕз ӕй фехсдзӕнӕн раздӕр! ’Ма Хӕмицӕн раздӕр барӕ равардтонцӕ. Хӕмиц дӕр хъабагъи цъозмӕ ниййарӕсӕн кодта ’ма ’й фехста, ’ма цъоз нӕ, фал хъабагъи гъӕдӕ нӕ фергъавта. Хӕмиц хъӕбӕр ниммӕтъӕл ӕй, ӕ дуйнебӕл ӕ топпӕй цӕмӕдӕр багъавтайдӕ, уомӕн ин фӕййевгъауӕн на ’дтӕй, фал бабӕй сӕбӕл уоми Алцрий ӕлгъист ӕрцудӕй. |
– Чего, мол, такого плохого коня запустили на скачки!
И еще как-то установили в селе мишень для стрельбы, и те, у кого были луки, собрались там. Хамиц со своим оружием туда приперся и сказал: – Я первый буду стрелять! Предоставили Хамицу право первого выстрела. Хамиц нацелил в самое яблочко и выстрелил, но не только в яблочко, даже в саму мишень не попал. Очень был расстроен Хамиц, раньше во что только он не целил, попадал всегда, а тут опять сбылось проклятие Алцри. |
| Уотемӕй Ӕхсӕртӕггатӕбӕл — Урузмӕг, Хӕмиц ӕма Сосланбӕл — Алцрий ӕлгъиститӕ еугурӕйдӕр ӕрцудӕнцӕ.
Сӕ авд анзей кӕрон ку ӕрхъӕрдтӕй, уӕд Сослан ӕ церхъ фӕрсинсад кӕнун райдӕдта ’ма ин загъта: – Гал ӕвгӕрдунмӕ дӕ дӕтдзӕнӕн, ’ма гали бӕрзӕй нӕ, фал ма ӕвгӕрдӕгӕн дӕр ӕ зӕнггӕ нӕ рахаун кодтай, уӕд мин додой дӕ сӕр кӕнуй!
Сӕ авд анзи фӕййевгъудӕнцӕ, ’ма Сослан фиццагдӕр-фиццагдӕр Кӕнти ӕлдар Хуйӕндагмӕ фӕммедӕг ӕй, уомӕй бал, зӕгъгӕ, фиццагдӕр мӕ маст райсон. Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг Сослани куддӕр рауидта, уотӕ ибӕл ниццийнӕ и ’ма и ӕм дзоруй: |
Вот таки-то образом в отношении Ахсартагката – Урузмага, Хамица и Сослана проклятия Алцри все сбылись.
А когда приблизился конец семилетнего срока, Сослан стал точить свой нож и произнес: – Сейчас я тебя дам для того, чтобы резать быка; смотри мне, если не окажешься таким острым, чтобы не просто горло быка перерезать, а ногу режущему в придачу, то берегись! Прошли эти семь лет и Сослан перво-наперво отправился к алдару Канти Хуйандагу, чтобы первым с ним посчитаться. Как только алдар Канти Хуйандаг увидел Сослан, так сразу же образовался и обратился к нему: |
| – Ӕгас цо, Сослан!
Фингӕ ин ӕрбааразун кодта ’ма ’й хъӕбӕр кадгин искодта. Сослан дӕр имӕ дзоруй: – Авд анзи нӕ хъӕбӕр ӕгадӕй фӕййидтай, фал мӕ нур ба искадгин кодтай, ’ма дин хатир фӕууӕд! Уӕд еу мардӕн бабӕй хист кодтонцӕ ’ма дзи гал равгӕрдунмӕ кард агурдтонцӕ. Сослан сӕмӕ ӕ церхъ фелваста ’ма сӕмӕ ’й равардта, фал син загъта: – Уӕхе ба дзи гъӕуай кӕнтӕ! Галӕвгӕрдӕг дӕр ибӕл гириз кодта: – А бабӕй, — зӕгъгӕ, — еухаттигон кард ӕй! |
– Добро пожаловать, Сослан!
Приказал тотчас накрыть на стол, причем весьма торжественно. Сослан ему говорит: – Семь лет ты нас держал в пренебрежении, а сейчас так торжественно отнесся, что я тебя прощаю! Потом вновь были какие-то поминки и для того, чтобы зарезать быка опять искали нож. Сослан достал свой нож, передал им и сказал при этом: – Будьте осторожны, пользуясь им! Кто резал быка стал подшучивать: – А, это опять тот самый нож! |
| Ӕрбавгарста гали ’ма ӕ бӕрзӕй нӕ, фал ма ӕвгӕрдӕги зӕнгитӕ дӕр рахаун кодта.
Сослан дӕр имӕ дзоруй: – Нӕ дин загътон, дӕхе гъӕуай кӕнӕ, зӕгъгӕ. Уӕд фингитӕ исаразтонцӕ ’ма бабӕй дзорунцӕ, есге сӕ ниххӕлар кӕнӕд, зӕгъгӕ. Урузмӕг ниуазӕн райста ’ма фингитӕ хӕлар кӕнун райдӕдта, ’ма ’ймӕ еугурӕйдӕр сӕ гъӕлӕстӕй нийгъустонцӕ, уотӕ цъухгин адтӕй Урузмӕг. Уӕд гъӕуи хъабагъ ниссагътонцӕ, ’ма ибӕл ӕндургинтӕ ӕмбурд кодтонцӕ. Уӕд сӕмӕ Хӕмиц фелвӕстӕй ’ма си раздӕр ӕхсуни барӕ ракурдта. |
– Резанул быка, и не только шею, но и ноги себе отсек.
Сослан ему сказал: – Разве не говорил я тебе, будь поосторожнее! Накрыли столы и снова стали думать, кто же прочтет молитву (посвятит приготовленное покойнику). Урузмаг взял бокал и так красиво произнес молитву, что все открыли рты от удивления, так красноречив он был. В селении поставили мишень и собрались лучники. Появился там Хамиц и попросил право первого выстрела. |
| Фӕйӕхста хъабагъи Хӕмиц, ’ма еунӕг еци ӕхстӕн цъоз* рагӕлста. Еугуремӕй дӕр уӕд байрагӕс ӕй, Хӕмицӕй ӕндургиндӕр берӕ ке неке ес, е.
Уӕд хабар рацудӕй, догъ ес, зӕгъгӕ, ’ма Ӕхсӕртӕггатӕ дӕр сӕ бӕх догъмӕ ӕрластонцӕ, уоми бабӕй сӕбӕл гириз кӕнун байдӕдтонцӕ, мӕнӕ бабӕй еци бӕх, зӕгъгӕ, еу анз догъи ӕртӕ бони фӕстӕдӕр ка исцудӕй иннӕ бӕхтӕй, е! Догъ рандӕй, ’ма Сослан сӕ бӕхбадӕгӕн уотӕ ниффӕдзахста: – Дӕ бӕх, — зӕгъгӕ, — ӕртӕ бони фӕстӕдӕр бауорандзӕнӕ, уӕдта ’й рауадздзӕнӕ ӕхе бӕрагӕ! |
Выстрелил Хамиц в мишень и попал в самую середину.
И все убедились, что нет более искусного стрелка из лука, чем Хамиц. Потом разнеслась весть о скачках, и Ахсартагката тоже выставили свою лошадь на соревнование, а там стали подшучивать, мол, это та же лошадь, что как-то на три дня позже других пришла! Скачка началась, и Сослан вот что поручил своему жокею: – Этого коня ты придерживай три дня, а потом пусти, дай ей себя проявить! |
| Бӕхбадӕг дӕр, Сослан ин куд загъта, уотӕ бакодта: ӕртӕ бони фӕстӕдӕр ӕй бауорӕдта ӕ бӕхи, уӕдта и рауагъта ӕхе бӕрагӕ.
Ӕхсӕртӕггати бӕх сӕбӕл уайтагъддӕр еувӕрстӕ кӕнун байдӕдта, ци бӕхмӕ исхъӕртидӕ, уомӕн ба кӕмӕн ӕ думӕг ратонидӕ, кӕмӕн ӕ барцӕ, кӕмӕн ӕ гъостӕ, кӕмӕн ба ӕ билӕ, уотемӕй иннӕ бӕхтӕй ӕхсӕз бони раздӕр исхъӕрдтӕй. Некӕмӕй ирагӕс кодта, Ӕхсӕртӕггати бӕх иннӕ бӕхти хӕццӕ уадӕй, е, еугурӕйдӕр уотӕ ӕнгъалдтонцӕ, ’ма кӕд ӕй бӕхбадӕг хӕстӕг йесгӕми бауорӕдта ’ма уордигӕй исуадӕй, фал син бӕхбадӕг загъта: – Мӕнӕ уӕ бӕхтӕ ку сцӕуонцӕ, уӕд ӕй базондзинайтӕ, мӕ бӕх бӕхти хӕццӕ уадӕй, ӕви нӕ. |
Жокей, как ему сказал Сослан, (так и поступил) три дня ее придерживал, а потом отпустил (поводья).
Конь Ахсартагката сразу же стал обходить остальных, и которую догонял, у той или хвост отрывал, или гриву, или ухо, или губу, таким вот образом домчалась на шесть дней раньше других лошадей. Никто не верил, что конь Ахсартагката скакал вместе с остальными лошадьми, все думали, что жокей где-то поблизости его придерживал и оттуда стартанул, но всадник им сказал: – Когда прибудут ваши лошади, то вы поймете, скакал ли мой конь с ними, или нет. |
| Уалдӕнги ӕхсӕз боней фӕсте ба иннӕ бӕхтӕ дӕр еугай-дугаййӕй хъӕртун байдӕдтонцӕ, кӕмӕн ӕ думӕг тунд, кӕмӕн ӕ гъос, кӕмӕн ӕ барцӕ, кӕмӕн ба ӕ билӕ.
Алкедӕр рафӕрсидӕ, мӕ бӕх ци кодта, зӕгъгӕ. ’Ма бӕхбадгутӕ загътонцӕ: – Ӕхсӕртӕггати бӕхбадӕг ӕ бӕх ӕртӕ бони фӕстагдӕр бауорӕдта, уӕдта уайунахур бӕх исмӕстгун ӕй, ’ма ке исӕййафидӕ, уомӕн ба кӕмӕн ӕ думӕг ратонидӕ, кӕмӕн ӕ гъос, кӕмӕн ӕ барцӕ, кӕмӕн ба ӕ билӕ, уотемӕй нӕбӕл фӕййеувӕрстӕ кодта негасебӕлдӕр. Ӕхсӕртӕггати бӕх ӕнӕдайуӕгӕй фиццаги хай райста. |
И через шесть дней другие лошади по одной, по две стали финишировать, при этом у одной из них хвост оторван, у другой – ухо, у третьей – грива или губа.
Каждый спрашивал, что, мол, случилось с моим скакуном. И жокеи ответили: – Всадник Ахсартагкати три дня придерживал своего коня, потом скакун разозлился и кого догонял, у того хвост отрывал, у кого ухо, у кого гриву, у кого губу, вот так обошел всех нас. Конь Ахсартагкати безусловно (бесспорно) занял первое место. |
| Уотемӕй Ӕхсӕртӕггатӕн сӕ гъудтӕгутӕ алцӕмӕйдӕр ку исрӕвдзӕ ӕнцӕ, уӕдта фӕстӕмӕ ӕрбацудӕнцӕ Кӕнти ӕлдар Хуйӕндагмӕ.
Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг сӕмӕ фиццаг ци цӕстӕй кастӕй, еци цӕстӕй сӕмӕ нӕбал кастӕй, фал сӕ рафарста: – Цӕмӕн ӕрифтудайтӕ ардӕмӕ ӕма уӕ ци гъӕуй? — зӕгъгӕ. Сослан ба ин загъта: – Мах ӕнтоггин Бориати хӕццӕ рагӕй дӕр цӕрӕн мади уазал ӕма фиди хӕрамӕй, ’ма ди нур ба мах дӕуӕй корӕн ӕфсӕдтӕ Бориати фесафуни туххӕй. Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг ба ин загъта Сосланӕн: |
И когда таким образом все дела Ахсартагкати выправились, они вновь пришли к алдару Канти Хуйандагу.
Этот алдар изменил свое отношение к ним и спросил их: – Зачем вы сюда прибыли, что вам нужно? Сослан ему ответил: – Мы издавна состоим в кровной вражде с Бората, а сейчас мы просим у тебя войска, чтобы их уничтожить. А алдар Канти Хуйандаг так сказал Сослану: |
| – Цотӕ уӕлӕ айнӕгмӕ ’ма ’ймӕ хатиаг ӕвзагӕй исдзордзӕнӕ, ’ма дин айнӕги фарсӕй дуар байгон уодзӕнӕй, ’ма дзи ӕфсӕдтӕ цӕудзӕнӕй, ’ма дӕ цӕйбӕрцӕ гъӕуа, уойбӕрцӕ дзи рауадздзӕнӕ, уӕдта сӕбӕл дуар рахгӕндзӕнӕ, фал син сӕ разӕй раздзӕуӕг рарветдзӕнӕ, ’ма дин ӕй ме ‘фсӕдтӕ ку раййафонцӕ, уӕд уин уӕ сӕртӕ куд ӕркӕнон, уотӕ, уӕдта цал ӕфсӕддони рауадзай, уой дӕр ку нӕ базонай, уӕддӕр уин уӕ сӕртӕ куд ӕркӕнон, уотӕ!
Ӕхсӕртӕггатӕ исарази ӕнцӕ еци дзурдтӕбӕл ’ма рандӕ ’нцӕ айнӕгмӕ. |
– Подите вон к той скале и обратишься к ней по хатиагски, и тогда в скале откроется дверь и оттуда начнет выходить войско, сколько надо, столько и выпусти войск, а потом затвори дверь, но пошлешь кого-то впереди них, и если мои войска его нагонят, то вам я головы отрублю, а еще если ты не будешь знать числа выехавших воинов, то и тогда я вам головы поотрубаю!
Согласились Ахсартагката на эти условия и направились к скале. |
| Сослан Урузмӕги Ӕрфӕнбӕл рабадун кодта ’ма ин загъта:
– Ӕфсӕдтӕ ку рауадзон, уӕд-еу сӕ разӕй уайдзӕнӕ ӕррӕстӕ нӕхе гъӕумӕ! Айнӕгмӕ хатиаг ӕвзагӕй исдзурдта Сослан, ’ма ӕ дуар фегон ӕй, ’ма дуйней ӕфсӕдтӕ ракалдӕй. Сосланӕн банимайун дӕр ӕ бон нӕбал иссӕй, уотӕ берӕ дзи рауадӕй, ’ма сӕбӕл уӕдта дуар фехгӕдта. Урузмӕг ба Ӕрфӕнбӕл сӕ разӕй уадӕй, ’ма и ӕййафгӕ дӕр нӕ кодтонцӕ. |
Сослан усадил Урузмага на коня Арфана и сказал ему:
– Когда я начну выпускать воинов, будешь скакать перед ними и сразу мчись к нам в село! Обратился Сослан к скале по хатиагски, дверь отворилась и масса войск высыпала оттуда. Их было так много, что Сослан уже не мог их сосчитать, и тогда он затворил дверь. А Урузмаг на Арфане мчался перед ними так быстро, что не могли они его догнать. |
| Сосланӕн сауӕнгӕ дӕр ӕ мадзӕлттӕ кӕнӕг адтӕй Ӕхсинӕ (Сатана). Ӕхсинӕ хъумацӕй ӕртикъахуг хӕлаф ракарста ’ма и кауӕбӕл райауигъта.
Сирдон дуйнебӕл ци нӕ зудта, уӕхӕн на ’дтӕй, дӕлуймонти хуӕрифурт адтӕй ӕма уомӕ гӕсгӕ. Сирдон еци ӕртикъахуг хӕлаф куддӕр рауидта, уотӕ йбӕл ниддес кодта ’ма загъта: – Мӕн ма сайтан цӕмӕн фӕххонунцӕ, айӕ (Сатана) мӕнӕй сайтандӕр ӕй; Сослан Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаги ӕфсӕдтӕ айнӕгӕй рауагъта сӕдӕ сӕдӕ, сӕдӕ мини, сӕдӕн ӕрдзӕ сӕ уӕлдай, уонӕй дӕр ӕртӕ къахи некӕбӕл ес, уӕд ӕй а кӕмӕн искодта? |
Сослану во всех делах всегда помогала Ахсина (Шатана). Она выкроила из ткани штаны на три ноги и повесила их на плетне.
Ничего не осталось в мире, чего бы Сирдон не знал, поскольку он был племянником далимонов (чертей). И когда Сирдон увидел эти странные штаны с тремя штанинами, он очень удивился и воскликнул: – Чего это меня обзывают шайтаном, ведь Шатана гораздо хитрее меня; Сослан выпустил из скалы войск Канти алдара сто сотен, сто тысяч и еще…, так среди них никого трехногого нет, так для кого же она приготовила такие штаны? |
| Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг Сосланмӕ радзурдта ’ма ’й рафарста:
– Ӕфсӕдти разӕй раздзӕуӕг ка ӕрвист ӕй? Сослан ба ин загъта: – Мӕ раздзӕуӕги мин де ‘фсӕдтӕ нӕ раййафтонцӕ. – Уӕд цал ӕнцӕ, уой ба базудтай? – Мадта ма Сослан цӕмӕй Сослан ӕй, кӕд уони банимайун нӕ фӕразуй, уӕд: сӕдӕ сӕдӕ, сӕдӕ мини, ӕрдзӕ сӕ уӕлдай. |
Канти алдар позвал Сослана и спросил его:
– Кто послан впереди войска? Сослан ответил: – Моего передового твои войска не догнали. – А сколько их было, ты узнал? – Сослан не зря Сосланом зовется, как же ему не сосчитать их: сто сотен, сто тысяч и |
| – Райервазтайтӕ, — зӕгъгӕ, сӕмӕ дзоруй Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаг, — ’ма цотӕ, — зӕгъгӕ, — ’ма мин ме ‘фсӕдтӕн ци кӕнун кӕнтӕ, уой син бакӕнун кӕнтӕ!
Ӕхсӕртӕггатӕ Кӕнти ӕлдар Хуйӕндаги ӕфсӕдти хӕццӕ сӕхе гъӕумӕ исцудӕнцӕ ’ма Бориати ниццагътонцӕ, муггаг си ӕгириддӕр нӕбал ниууагътонцӕ. Еци бонӕй фӕстӕмӕ Бориати кой фесавдӕй, Ӕхсӕртӕггатӕ ба сӕ гъӕуи цӕргӕ байзадӕнцӕ. |
– Что ж, вы спаслись, — сказал Канти алдар, — теперь идите и делайте с моим войском что хотите!
Ахсартагката с войском Канти алдара прибыли в свое село и перебили Бораевых так, что семени их не осталось. С этого дня даже памяти от Бораевых не осталось, а Ахсартагката остались жить в своем селе. |
| Феппайуйнæгтæ | Примечания |
| 1Алцри | жена Борати Борафарнуга, дочь Ахсартагкаевых |
| 2Айсана | сын Урузмага |
| 3Хуйӕндаг | алдар Канта |
| ӕ топпи хӕццӕ | попытка сказителя осовременить предание |
| цъоз (цъозæ) | дословно: лопатка; здесь: центр мишени |
| мади уазал ӕма фиди хӕрам | дословно: хæрам или хæран=вред; вражда; жульничество; уазал= холод; холодность, равнодушие, безразличие. |
| Радзуртта Тобойти Цицеу Дзæрæхмæти фурт; ниффинста Толасти Андрей 1927 æнзи 6 феврали Киристонгъæуи | Рассказал Тобоев Цицеу Дзарахматович; записал Толасов Андрей 6 февраля 1927 г. в Дигоре |
| Нарты кадджытæ: Ирон адамы эпос./ Хæмыцаты Т., Джыккайты Ш. 2010. | Нартовские сказания: Эпос осетинского народа. /Хамицаева Т., Джикаев Ш. кн.5. СОИГСИ. 2010. С.89-94.
Перевел на русский язык М.А.Миндзаев. |
| Сюжет: две нартовские фамилии (рода) Ахсартагката и Бората (Бориата) постоянно враждовали. Как-то Бората убили сына Урузмага. Чтобы отомстить им Ахсартагката, вместо того, чтобы выдать за них замуж свою девушку, или, наоборот, жениться на девушке рода Бората и примириться, взяли, да и отправили к кровникам Хамица под видом невесты. Тот ночью убил сына Борати Борафарнуга, несмотря на то, что тот по матери был ему родней (племянником Ахсартагката).
За это мать убитого прокляла Ахсартагката на 7 лет не иметь удачи ни в чем. Так и произошло. В свою очередь, Сослан проклял Бораевых. В итоге Ахсартагката взяли войско у алдара и уничтожили всех Бората. Так, пренебрежение древними способами примирения и абсолютизация обязанности отомстить (взять кровь) привела к трагедии целого народа. Тема противоборства трех Нартовских фамилий красной нитью проходит по эпосу. Согласно большинству сказаний Ахсартагката сильны воинской мощью и духом, Алагата – сильны умом, а Бората – богатством. Авторитетный исследователь Нартского эпоса Жорж Дюмезиль видит в трех Нартских фамилиях отражение трехчленной структуры скифского общества, где Ахсартагката – воины, Бората – это сословие производителей материальных благ, Алагата – жреческое сословие; (то же самое в протоиндоевропейском обществе – три сословия: кшатрии (воины), брахманы (религия) и вайшья (земледельцы). «Имя Сайнаг-алдар — это осетинская передача монгольского Саин-хан «славный хан»; таково было почётное имя Батыя. Поведение Сайнаг-алдара — типично для политики ханов Золотой орды. Эту политику они проводили в России, поддерживая распри между князьями. Эту политику они проводили и в Алании, помогая одним родовым объединениям против других. Маркс в работе «Секретная дипломатия XVIII в.» писал: «Натравливать русских князей друг на друга, поддерживать несогласие между ними, уравновешивать их силы и никому из них не давать усиливаться — всё это было традиционной политикой татар». Роль Сайнаг-алдара (Саин-хана) в борьбе между нартовскими фамилиями — хорошая иллюстрация этой политики в отношении алан. История любит повторяться. За тысячу лет до монголов Боспорские цари проводили такую же политику по отношению к скифо-сарматским племенам: поддерживали одни племена против других, с целью не дать никому из них настолько усилиться, чтобы угрожать их царству. Один вариант сказаний о борьбе между нартовскими фамилиями донёс до нас, как нам кажется, отзвук событий того далёкого времени. Согласно этому варианту Ахсартаговы, задумав пойти войной на Бораевых, просят военной помощи у некоего правителя по имени Кафты-сар-Хуандон-Алдар, что значит «Глава-рыб-Владетель-пролива». Правитель предоставляет им вспомогательное войско, и с его помощью Ахсартаговы истребляют Бораевых. Кто же такой этот «Владетель пролива»? В поле зрения Нартов-алан был только один такой правитель: Боспорский царь, владевший Керченским (Пантикапейским) проливом. Огромный размах рыбных промыслов в Боспорском царстве мог стяжать ему также славу «Главы рыб»…(из книги: Абаев В.И. Нартовский эпос осетин.\Абаев В.И. Избранные труды в 4-х томах. Том 1 Религия, фольклор, Литература. 2-е изд. Владикавказ, Ир, 2020. С.183). |
|
