| 24 ДН 3.7. Гори федари æфсæдтæ | Осада крепости Гори |
| Нарти нӕртон Елӕхсӕрдтон Гори федари цардӕй ӕма ин адтӕй рӕсугъд кизгӕ, Агунда, зӕгъгӕ. И кизги Хуцау Сосланӕн бауарзун кодта ‘ма ӕй корунтӕ исамадта.
Нарти дзӕбӕхтӕ имӕ радугай цудӕнцӕ ӕма син Елӕхсӕрдтон неци ком фаста. Уӕд е Сосланмӕ хард кӕсун байдӕдта ӕма федог фӕгъгъӕр кӕнун кодта: |
Мужественный нарт Елахсардтон в жил крепости Гори, и была у него дочь дивной красоты – Агунда. Девушка эта, по воле Всевышнего, Сослану полюбилась, и настроился он ее сватать.
Сослан одного за другим отправлял сватами знатных нартов, но Елахсардтон не произносил ни слова. Сослан почувствовал себя оскорбленным и отправил глашатая, велев прокричать: |
| — Сослан Гори федарбӕл ӕфсӕдтӕ кӕнуй, нур ба, е ‘фсадмӕ хӕдзарӕн лӕгӕй ка нӕ цӕуа, е ӕхсӕз удзести уацайрагӕй хъоди!
Ӕфсӕдтӕ ӕмбурд кӕнун райдӕдтонцӕ ‘ма син ӕлгъдунгӕ нӕбал адтӕй, уой бӕрцӕ иссӕнцӕ. |
«Сослан собирает войска под крепостью Гори, и тот дом, из которого не выйдет человек в его войско, должен будет отдать ему одного юношу в услужение!»
Отовсюду пришли воины, не было войску Сослана ни конца, ни краю. |
| Сӕ гъонгӕс ба еунӕг лӕг адтӕй ‘ма ке рарвистайдӕ, уӕхӕн ин нӕ адтӕй, еци ӕхсӕвӕ ци биццеу райгурдӕй, уомӕй ӕндӕр ӕма гузавӕ кодта:
-Ӕфсади цӕуон, ӕма Нарти фонсӕн ци кӕнон? Гъонгӕс цӕуон, ӕма Сослани хъоди, ӕхсӕз удзести уацайрагӕй кӕцӕй ӕрхӕссон, — зӕгъгӕ. |
А вот пастух у нартов был единственным мужчиной в доме, и кого бы он отправил в войско, разве что мальчика, родившегося в ту ночь. Никого у него не было, горевал он очень:
— Пойти мне в войско, и что тогда со скотиной будет? Пойти пасти скот, а как же угрозы Сослана? Где мне взять для него пленника? |
| Уотемӕй ибӕл ӕхсӕвӕ нӕбал бон кодта. Бонивайӕнӕрдӕмӕ ба сӕмӕ и биццеу дзоруй:
-Баба, цӕбӕл гузавӕ кӕнис? Ӕз фӕццӕудзӕнӕн Сослани ӕфсӕдти. Ӕ фидӕ ба загъта: -Ӕма мин ду, Зимайхуӕ, ӕфсади цӕунгъон ку уайсӕ, уӕдта Ӕрзӕмайхуӕ мӕгур дӕр нӕ уидӕ! |
Для пастуха ночь была бесконечна, казалось ему, день никогда уж не настанет. Когда же наступил рассвет, новорожденный мальчик вдруг заговорил:
— Отец, из-за чего ты так сокрушаешься? Я пойду в войско Сослана! — Вот если бы ты, Зимайхуа, мог вступить в войско Сослана, так Арзамайхуа бы не был так несчастен, — ответил ему отец. |
| Еу сахат, уӕдта и биццеу ӕхе раберигътитӕ кодта ӕма ӕ авдӕни фӕрстӕ ратудта.
-Рӕхгитӕ, ӕстонг дӕн, — зӕгъгӕ, дзоруй ӕ мадӕмӕ. Е дӕр е ‘ндӕргъцӕ ӕма е ‘нуӕрхцӕ зугул ракодта. Биццеу ӕй рахуардта ӕма дууӕ уой аси рацӕй, ӕма дзоруй ӕ фидӕмӕ: |
Час прошел, мальчик зевнул, поднапрягся, и стенки колыбели рассыпались.
— Поторопись, нана, голоден я, — крикнул он матери. Мать быстренько испекла пирог с него размером, как в длину, так и в ширину. Мальчик его съел, сразу стал вдвое больше и обратился к отцу: |
| — Нур ба, баба, ӕз ӕфсади цӕун. Сослан ескӕми ку рафестӕг уа, уӕд ин, цид, ӕз ба ӕ бӕхи идонӕбӕл фӕххуӕццзӕнӕн.
Биццеу цӕун райдӕдта ӕма Сослани ӕфсӕдтӕмӕ нихъхъӕрттӕй. Сосланмӕ бацудӕй, ӕ думӕггаг ин ӕривазта ӕма имӕ исдзурдта: — Сослан, ӕз дӕр де ‘фсади цӕун, — зӕгъгӕ. |
— А теперь, отец, я иду в войско. Я хотя бы подержу уздечку коня Сослана, когда он где-нибудь спешится.
Долгим был путь мальчика, но вот, наконец, он добрался до войск Сослана. Там он подошел к Сослану, потянул его за подол и сказал: — Сослан, я тоже с тобой иду с твоим войском. |
| Сослан дӕр ибӕл фӕттург кодта:
— Нарти хъумуздӕй сувӕллӕнтти ӕфсади нӕ хондзӕнӕн, — зӕгъгӕ. ‘Ма имӕ и биццеу дзоруй: — Ескӕми ку рафестӕг уай, уӕд дин, цид, дӕ бӕхи идонӕбӕл фӕххуӕццзӕнӕн. Хонӕ мӕ! |
Сослан на него рассердился: «Нартских молокососов в поход не стану я брать!»
Мальчик снова обратился к нему: — Я пригожусь тебе, где-нибудь сойдешь с коня, так хоть уздечку твоего коня подержу. Возьми меня! |
| — Ӕма дин мӕ бӕх е ‘донӕ ку ратона, уӕдта?
— Уӕдта ин ӕ барцӕбӕл фӕххуӕцдзӕнӕн. — Ӕма дин ӕ барцӕ ку ратона, уӕдта? — Уӕдта ин ӕ гъостӕбӕл фӕххуӕцдзӕнӕн. |
— А если мой конь уздечку оборвет, что тогда?
— Я его за гриву ухвачу. — А если грива оторвется, что тогда? — Я его за уши схвачу. |
| — Нур дин ӕ гъос дӕр ку ратона, уӕдта?
— Уӕдта ин ӕ думӕгбӕл фӕххуӕцдзӕнӕн. — Ӕма дин ӕ думӕг дӕр ку ратона, уӕдта? — Уӕдта ин ӕ фӕстаг къахбӕл фӕххуӕццзӕнӕн. |
— А если ухо оторвется, что тогда?
— Я его за хвост схвачу. — А если хвост его оторвется, что тогда? — Я его тогда за заднюю ногу схвачу. |
| — Ӕма дин къах дӕр ку ратона, уӕдта?
— Уӕдта и Нарти астӕу ду ӕртикъахуг, ӕнӕ барцӕ, ӕнӕ думӕг, гъосой бӕхбӕл ци фӕббадай ӕма ӕз дӕр еци ходуйнагбӕл гӕдзӕ кӕндзӕнӕн. Сослан ниссагъӕсти ӕй ӕма загъта: |
— А если он оставит тебе свою ногу, что тогда?
— Ну, если славный Сослан среди нартов на трехногом, безгривом, бесхвостом, безухом коне будет разъезжать, то и мне тоже такой позор не страшен. Сослан задумался и проговорил: |
| — А хумӕтӕги биццеу нӕ уодзӕнӕй, — зӕгъгӕ, ‘ма ӕй ӕ хӕццӕ фӕххудта.
Ӕфсӕдтӕ Гори федари размӕ иссудӕнцӕ. Сослан ӕ бӕх биццеумӕ равардта, ӕхуӕдӕг ба тохгутӕмӕ рандӕ ‘й. Елӕхсӕрдтон дӕр ӕфсади хабар ку фегъуста, уӕд галауани дуӕрттӕ исӕхгӕдта. Ӕндӕмӕ цъеу-ӕзмӕлӕг дӕр нӕбал цудӕй Гори федарӕй. Сослани ӕфсӕдтӕ дӕр тухтӕнцӕ галауани фӕрстӕбӕл ӕма син къӕртт-цъола дӕр нӕ хаудтӕнцӕ. Зимайхуӕ сӕмӕ фӕккастӕй бӕхти разӕй, уӕдта и гъӕди ӕставддӕр ци уестаг адтӕй, уой ӕртасун кодта ‘ма Сослани бӕх уой сӕрбӕл ӕ цуппар къахемӕй ӕнгом исбаста, ӕ сӕр — идонӕй баст хӕрдмӕ, уотемӕй ӕй рауагъта и бӕласи. |
— Не прост этот мальчик. — И принял его в свое войско.
Войска подошли к крепости Гори. Сослан передал своего коня мальчику, а сам ушел к сражающимся. Елахсардтон тоже, как услышал об осаде, так ворота крепости крепко-накрепко закрыл. На волю уж ни одна живая душа из крепости Гори не выходила. Воины Сослана бились на стенах крепости, но даже мельчайший осколок от крепостных стен не отлетал. Зимайхуа долго за ними наблюдал оттуда, где кони стояли, а потом нашел в лесу самое толстое и высокое дерево, пригнул его к земле, и коня Сослана туго привязал за четыре ноги к ветвям дерева, а голову — уздечкой к макушке и отпустил дерево. |
| Бӕхи и бӕласӕ ӕ хӕццӕ райста. Ӕхуӕдӕг ба и биццеу уайун райдӕдта ӕма Сосланмӕ исхъӕрттӕй.
Сослан ӕй ку рауидта, уӕд имӕ дзоруй: — Мӕ бӕх ба кӕми ӕй уӕд? Е ба ин загъта: |
Дерево распрямилось и коня с собой подняло. Сам же мальчишка побежал и вскоре оказался подле Сослана.
Как только увидел его Сослан, гневно спросил мальчика: — Куда ты дел моего коня? Где ты его оставил? |
| — Уӕртӕ дин ӕй бӕласӕбӕл бабастон, мацӕмӕй ин тӕрсӕ; нӕ фӕлледздзӕнӕй, федар баст ӕй, фал мӕн рауадзӕ тохунмӕ.
Сослан дӕр ракастӕй ӕма ӕ бӕх бӕласи сӕрбӕл ниууидта. — Хуарз лӕги хӕццӕ нӕ бафтудтӕн, — зӕгъгӕ, Сослан сагъӕси бафтудӕй. |
— Вон он твой конь, к дереву привязан, не бойся за него; не ускачет он, крепко привязан, а меня пусти сражаться, — ответил ему мальчик.
Сослан оглянулся и увидел коня своего на макушке дерева. — Не с хорошим человеком я связался, — задумался Сослан. |
| Нур и биццеу ба нӕбал уадзуй Сослани «мӕн рауадзӕ, мӕн рауадзӕ»-й.
Сослан дӕр ин исарази ӕй. Зимайхуӕ ранӕхстӕр ӕй ӕма бафӕдзахста Сосланӕн: — Нур ӕз цӕун Гори федари астӕу и бӕрзонд Сау айнӕгмӕ ‘ма уой мӕ зӕбӕтӕй ихалдзӕнӕн, фал мӕ Елӕхсӕрдтон ӕхсдзӕнӕй е ‘ртӕ фатемӕй еуемӕй; е ба ме скъели исӕмбӕлдзӕнӕй, айнӕги сӕрӕй рахаудзӕнӕн ӕма мӕ зӕнхӕбӕл ӕмбӕлун ма ӕруадзӕ, уотемӕй мӕ авд сауӕдоней сӕрти рахӕссӕ, уӕдта Хуцау ке зӕгъа, е уодзӕнӕй. Гори федар дӕр басӕтдзинан, Агунда-рӕсугъди дӕр рахӕсдзинан. Уой нӕ бафӕразтай, уӕдта ӕз дӕр исӕфт ӕма дӕ гъуддаг дӕр не суодзӕнӕй! |
А мальчик, тем временем, продолжал упрашивать Сослана: «Пусти меня, пусти!»
Сослан и согласился. Зимайхуа, отправляясь к крепости, наказал Сослану: — Сейчас я иду к Черной скале, что в центре крепости Гори, залезу на нее и буду скалу пяткой разрушать, в меня Елахсардтон выпустит из трех своих стрел — одну; она в пятку мою вонзится, с вершины скалы я свалюсь, но ты подхвати меня, не дай мне коснуться земли. Через семь родников ты меня перенеси, а там, что Бог велит, то и будет. И крепость Гори мы сломим, и Агунду-красавицу для тебя добудем. Но если не по силам тебе это будет, так и я погибну, и твое дело не осуществится! |
| Цидӕр адтӕй, Зимайхуӕ исхизтӕй Гори федари астӕу Сау айнӕги сӕрмӕ ӕма ибӕл уой ихалун райдӕдта. Еу синх къӕдзӕхи ихӕлдӕй фесӕфун кодта. Уотӕ рӕхги ба ӕй Елӕхсӕрдтон фӕууидта, фӕ ‘й ӕхста ӕма ӕ къах куд фергъувта, уотӕ и фат е ‘скъели исӕмбалдӕй, ӕма и биццеу, куреси хузӕн, зур-зурӕй айнӕги фарсбӕл ратулдӕй. | И вот Зимайхуа поднялся на вершину Черной скалы, что в середине крепости Гори и принялся ее разрушать. Целый квартал он разрушил обломками скалы. Но вскоре его увидел Елахсардтон, пустил в него стрелу, и как только мальчик поднял ногу, так стрела вонзилась в его пятку, и мальчик, подобно снопу, стремительно по склону скалы покатился. |
| Сослан дӕр ӕ дууӕ уацахӕссӕн цонгебӕл сау нимӕт райтудта ‘ма ӕй уотемӕй, ӕнӕ зӕнхӕмӕ ӕруадзгӕй, райахӕста. Давун ӕй райдӕдта ӕма ӕртӕ сауӕдонеми бахизтӕй, уотӕ ба Сирдон, зӕронд лӕги хузи, къӕссай зӕронд е усхъи, пахсатӕ, сагойни састӕлтӕ, уотемӕй ӕрбацудӕй.
— Кумӕ хӕлӕфӕй уайис, зӕронд лӕг, — зӕгъгӕ, фӕрсуй ӕй Сослан. |
Сослан на своих могучих руках черную бурку расстелил, поймал его и, не дав коснуться земли, вынес. Бежит он, через три родника только перенес его, как ему навстречу — Сирдон в облике старца, мешок старый из козьей шкуры за плечами, грабли, вилы со сломанными зубцами в руке несет.
— Куда спешишь, старик? — спрашивает его Сослан. |
| — Нартӕ Гори федар басастонцӕ ӕма мӕ кӕд уоми ести фӕууидӕ, ӕма тузмун. Уӕд ду ба Сослани хузӕн ку дӕ ӕма и марди хӕццӕ ма кумӕ цӕуис? Агунда-рӕсугъди Деденӕги фурт Ерӕхсау ку фӕххӕссуй!
Сосланӕй нӕ байруагӕс ӕй ӕма ледзун райдӕдта. Еунӕг сауӕдонӕ ма ӕй ку гъудӕй, уотӕ ба Сирдон, зӕронд уоси хузи, ӕлхуйнӕ гӕнгӕ, ӕрбацудӕй ӕма Сосланбӕл ниддестӕ кодта: |
— Нарты крепость Гори захватили, может быть, что-нибудь там мне перепадет, туда и тороплюсь. А ты очень на Сослана похож, и куда ж ты покойника несешь? Ты разве не слышал, что Агунду сын Деденага Ерахсау похитил!
Сослан не поверил и побежал дальше. Когда осталось еще один родник перескочить, Сирдон опять объявился, но уже в облике старухи, крутящей веретено; он подошел и стал (притворно) дивиться: |
| — Ду ба Сослан ку дӕ ‘ма а марди хӕццӕ ци архаис? Нартӕ Гори федар ку басастонцӕ, Агундай ба де ‘вӕсмард ӕнгарӕ Деденӕги фурт Ерӕхсау уосӕн ку фӕххӕссуй!
Сосланӕй и уоси дзурд байруагӕс ӕй ‘ма и биццеуи мард еу туппурбӕл нимӕтбӕл фӕууагъта, ӕхуӕдӕг ба уайун райдӕдта, ӕма е ‘фсӕдтӕмӕ ӕрахъӕрттӕй, ӕма дин етӕ ба ӕнцад бадунцӕ, Сослани бӕрӕг хезунцӕ. |
— Не Сослан ли ты? И что ты с покойником этим возишься? Ведь нарты покорили крепость Гори, а Агунду незнакомый твой ровесник, сын Деденага Ерахсау в жены себе ведь увозит!
Сослан поверил словам старухи, положил он на холме тело мальчика на бурку, сам кинулся бежать, добежал до своих войск, смотрит – а они спокойно сидят, ждут вестей от Сослана. |
| Сослан дӕр ӕ рӕдуд бӕргӕ ралӕдӕрдтӕй ӕма ма бӕргӕ фӕффӕстӕмӕ ‘й, ‘ма и биццеуи мардӕй баййафта: Сирдон ибӕл марди сикъит бакалдта.
Уомӕй е ‘нгъӕл базудта ӕма Сослан е ‘фсӕдтӕ рарвиста, ӕхуӕдӕг ба еу гал равгарста, ӕ хурфи дзаумаути ин ракалдта, ӕма уой хурфи бацудӕй амистолӕй сосӕни астӕу. Уотемӕй Гори федари донхӕссӕни хъуми билӕбӕл ӕхе нихъхъан кодта. |
Понял тут Сослан свою ошибку, да хоть и понесся обратно, но мальчика застал уже мертвым: Сирдон присыпал того могильной землей.
Сослан отправил свое войско домой, а сам заколол быка, внутренности его выбросил и залез вовнутрь, а время тогда было как раз между самыми знойными месяцами июнем и июлем. Разлегся у крепости Гори на берегу родника, откуда воду брали. |
| Гали мард ибӕл никкӕлмӕ ‘й. Дондзау уоститӕ ‘ймӕ ку ӕрхъӕртиуонцӕ, уӕд ин кусинттӕй ӕ дӕндӕгутӕ ниххуаиуонцӕ, азуймаги лӕхтӕ фӕххуӕрӕ, ду махӕн берӕ зинтӕ фӕууинун кодтай, зӕгъгӕ.
— Сослан и донгон мардӕй байзадӕй еу гали марди буни ‘ма ‘й кӕлмитӕ бахуардтонцӕ, зӕгъгӕ, Гори федари ратаус ӕй. Агунда ‘ма ӕй Елӕхсӕрдтон дӕр фегъустонцӕ. Уӕд Агунда загъта ӕ фидӕн: |
Туша дохлого быка покрылась червями. Женщины, ходившие по воду, завидев его, ковшами били Сослана по зубам:
— Чтоб ты дерьмо ел; немало горя мы видели от тебя. И пошла молва по Горийской крепости: — Сослан на берегу родника мертвый лежит под трупом быка и черви его поедают. Агунда и Елахсардтон тоже услышали о Сослане. Девушка попросила отца: |
| — Ба ‘й бӕрӕг кӕнай, цума ‘цӕгӕй Сослан ӕй!
Е дӕр ибӕл фӕттург кодта: — Ду ӕй бабӕрӕг кӕнӕ, налат силӕ, алли зинтӕ дӕу туххӕй фӕккодта ‘ма ӕй ӕз ба нӕ бӕрӕг кӕнун! |
— Сходи, посмотри, действительно ли это Сослан?!
Он, гневно сверкнув глазами, прикрикнул: — Ты сходи и посмотри, коварная женщина, из-за тебя все беды, не пойду я смотреть на него! |
| — Гъӕй-гъӕй, ӕ мардӕй уой бӕрцӕ кӕмӕн тӕрсис, уомӕн е ‘гасӕй ба кунӕг нӕ тарстӕ ӕма уой бӕрцӕ хуарз ка адтӕй, уомӕн ба мӕ дӕттун гъудӕй, — зӕгъгӕ, ‘ма имӕ нецибал ис- дзурдта.
Елӕхсӕрдтон дӕр ӕнцад кӕми адтайдӕ ӕма и мардмӕ рарвиста: |
— Ну конечно, если ты так боишься его мертвого, то как же живого его ты боялся! Значит, он был отважен и достоин меня, за него меня нужно было выдать замуж, — сказала она и ушла, ничего больше не добавив.
Где уж было Елахсардтону быть спокойным — отправил он людей к покойнику: |
| — Цотӕ ӕма ухст сурх-зинг искӕнтӕ ӕма ин уой е ‘скъелти исцӕветӕ! И ухст ӕ уӕрагисӕрӕй ку искӕса ӕма ку нӕ фезмӕ- ла, уӕд рамардӕй, ӕндӕра ми уой рамӕлӕт нӕ байруагӕс уодзӕнӕй.
Ниййимӕ цудӕнцӕ ӕма син Елӕхсӕрдтон куд загъта, уотӕ бакодтонцӕ. Сослан дӕр ӕхе ниффедар кодта ‘ма ӕгас адтӕй, уой не сбӕрӕг кодта. Ке рарвиста, етӕ исӕздахтӕнцӕ Елӕхсӕрдтонмӕ ӕма радзурдтонцӕ, куд фӕууидтонцӕ, уой. |
— Отправляйтесь, возьмите с собой раскаленный вертел, воткните ему в пятку! И если вертел, пронзив всю ногу, покажется из колена, а он не шелохнется, тогда он мертв, иначе мне в его смерть не поверить.
Спустились к нему, и как им Елахсардтон повелел, так и сделали. Сослан стерпел, и что жив еще он, того не показал. Люди возвратились к Елахсардтону и рассказали обо всем, что видели. |
| Елӕхсӕрдтон ба син загъта:
— Ракӕнайтӕ-ра и ухст! Ухст имӕ равардтонцӕ, е дӕр имӕ исӕсмуста ӕма загъта, и Хуцауи ӕлгъистӕ ма ӕгас ӕй, ӕнӕдзурдӕн мӕлӕт нӕййес, зӕгъгӕ. |
Елахсардтон крикнул им:
— Ну-ка дайте мне этот вертел! Протянули ему вертел, он к нему принюхался, и воскликнул: «Богом проклятый жив еще, вероломному смерти нет!» |
| Е ци хард фӕккастӕй Агундамӕ ӕма ӕ дууӕ уорс цонги фӕстӕмӕ бакодта, уотемӕй имӕ идардӕй мӕрдӕгъдау ӕма гъарӕнгӕгӕнгӕ бацудӕй:
— Уӕ, мӕгурдӕр фӕууай, Сослан! Ци гъезӕмарӕй рамардтӕ! Уой дин ку зудтайнӕ, уӕд дӕмӕ цогӕ дони дӕр мӕхе бӕргӕ багӕлстайнӕ! Уотӕ ӕгадӕй рамӕлунмӕ ӕвгъайуаг дин бӕргӕ адтӕй! Ӕма имӕ уотемӕй хуайгӕй бацудӕй ӕма ибӕл ӕ къох баивардта. Сослан дӕр ӕхе ниффедар кодта ӕма ӕзмӕлгӕ дӕр не скодта. |
Это так обидело Агунду, что она две свои белые руки за спину заложила и издали к нему, отдавая последние почести покойному, с причитаниями подошла:
— Бедный, несчастный, Сослан! С какими мучениями ты умер! Если б только я это знала, то и в бурную воду бросилась к тебе! Не достойна тебя такая бесславная смерть! С такими причитаниями подошла к нему девушка и прикоснулась рукой. Сослан вытерпел и это, даже не шевельнулся. |
| Кизгӕ Агунда ку ӕрбахъӕрттӕй, уӕд Елӕхсӕрдтон рацудӕй Сослани мардмӕ. Е дӕр ӕй ӕхемӕ цӕун ӕрбауагъта, фал имӕ ӕнхӕст нӕ фӕллӕудтӕй.
Ку ӕрбахӕстӕг ӕй, уӕд имӕ нӕбал фӕллӕудтӕй ӕма имӕ рагӕпп кодта. Елӕхсӕрдтон дӕр ралигъдӕй. Сослан ӕй сорун райдӕдта ӕма, Елӕхсӕрдтонӕн дӕр Гори федари дуари ӕ сӕрӕн ӕ рацӕвун, Сослан дӕр ӕй уотӕ баййафта ӕма ин церхъӕй ӕ сӕри кӕхцӕ фӕххаун кодта. |
Когда Агунда вернулась в крепость, Елахсардтон решился подойти к покойнику. Сослан и ему тоже позволил приблизиться к себе, но все-таки до конца не сдержался.
Как только он подошел к нему, Сослан не стерпел этого и вскочил. Елахсардтон бросился бежать. Сослан погнался за ним, и как только Елахсардтон уже был готов заскочить в ворота крепости Гори, тот настиг его и мечом снес (часть) черепа. |
| Уотемӕй фӕммедӕгдуар ӕй ӕма дуӕрттӕ ӕхебӕл исӕхгӕдта.
Елӕхсӕрдтонӕн Курд-Алӕгон ӕ сӕрӕн ӕрхийӕй кӕхцӕ искодта ӕма уотемӕй цардӕй. |
И все же Елахсардтон скрылся в крепости и затворил за собой ворота.
Елахсардтону Курд-Алагон часть черепа из меди изготовил, так он и жил. |
| Еу хатт ба ӕй Сослан еу ӕнӕдон будури иссердта ‘ма ӕй рамардта. | Но однажды Сослан в широкой безводной степи все-таки настиг и убил его. |
| Феппайуйнæгтæ | Примечания |
| уотемӕй хуайгӕй бацудӕй | хуайгæй – колотя; вплоть до конца 20 века на похоронах было принято громко причитать, плакать, а ранее – рвать волосы, царапать лица и всячески демонстрировать боль утраты |
| ӕма ибӕл ӕ къох баивардта | къох байвæрун – положить руку, прикоснуться к покойнику, гробу или памятнику на могиле – древний осетинский обычай выражения уважения к покойнику, сострадания с его близкими. |
| ӕхсӕз удзести уацайрагӕй хъоди | |
| ‘ма син ӕлгъдунгӕ нӕбал адтӕй | |
| ӕ дууӕ уацахӕссӕн цонгебӕл нимӕт райтудта | |
| тузмун | |
| ратаус ӕй. | |
| ПНТО, в.2, 1927, 47-51, ф.
Киунугæй: Нартæ. Мифологи æма эпос дигорон æвзагбæл.\ Исаразтонцæ Скъодтати Эльбрус æма Къибирти Амурхан. Дзауæгигъæу. Гассити Виктори номбæл РПК. 2005. Тъ.81-85. Ниффинста Гарданти Михал, радзурдта Кертибити Кертиби Мæхчески гъ., 27.10.1903. |
ПНТО, в.2, 1927, 47-51, ф.
Опубликовано в: Нарты. Мифология и эпос на дигорском языке.\ Составители А.Я.Кибиров, Э.Б.Скодтаев. Владикавказ. ИПП им. В.Гассиева. 2005. С.81-85 Записал Гарданов Михал, рассказал Кертибити Кертиби в сел. Махческ 27.10.1903. Перевел на русский язык М.А.Миндзаев. |
| Конфликт Сослана и Елахсардтона привел к осаде крепости, где последний заперся. Не желая выдавать дочь – красавицу Агунду за Сослана, Елахсардтон отчаянно сопротивлялся. Малыш Зимайхуа, сын пастуха, помогал Сослану, но был убит. Сослан должен был пронести мальчика через нескольких ручьев, чтобы тот ожил, но Сирдон помешал ему в этом.
Сослан претерпел сильнейшую боль, но продолжал притворяться, будто он убит и, тем самым, выманил Елахсардтона из крепости. Затем он убил своего врага. |
|
