31 Д3. Зиндони цадӕ

Ӕ мегъӕндзо ӕма ‘й ӕ уадӕндзо бӕх арвӕй зӕнхи астӕути бӕргӕ фескъӕфуй.

Нӕртон Сосланӕн кӕнтӕмӕ ӕзнӕгтӕ бӕргӕ адтӕй.

Кӕнтӕ Сослани ранди хабар бӕргӕ фегъосунцӕ,

Нӕртон адӕммӕ сӕ дзурд хӕссун ку байдайунцӕ:

Его быстрый, наравне с облаками идущий, наравне с ветром мчащийся Конь понес его между небом и землей.

У нарта Сослана среди кантов* были недруги.

Услышали канты об отлучке Сослана,

Стали нартов они уговаривать:

Ӕма нин нӕ маст райсун бауадзетӕ, зӕгъгӕ.

Нартӕ фӕстагӕрдӕмӕ ку сарази унцӕ.

Кӕнтӕ син берӕ фонс ку ниббӕттунцӕ,

Сослани мадӕ Сатанай

Цӕрдӕгасӕй зиндони цадӕмӕ ниггӕлдзетӕ, зӕгъгӕ.

Если вы поможете нам отомстить, — говорят.

Согласились напоследок нарты.

И обещали им канты много скота,

Если бросят они мать Сослана Шатану

Живую в озеро ада.

Аци устур зин хабар, зӕгъуй,

Нарти Сослани мадӕ Сатанабӕл ку синбӕлуй,

Нартӕ дӕ цӕрдӕгасӕй зиндони цадӕмӕ

Багӕлдзун фӕндӕ искодтонцӕ, зӕгъгӕ.

Уӕд, зӕгъуй, нарти Сатана

къумнимӕхсӕнтӕ кӕнун ку байдӕдта.

Еубон, зӕгъуй, Сатанайӕн ӕ зӕрдӕ бӕргӕ баунгӕг уй.

Сӕ серамӕ, зӕгъуй, ӕрхунбадӕ бакӕнгӕй, ӕрхун цӕстисугтӕ ку ӕгъзалуй.

Эта тяжелая новость дошла, говорят,

До матери Сослана — Шатаны:

«Нарты, мол, решили тебя живую

В озеро ада бросить».

И, говорят, тогда нартовская Шатана

стала таиться но углам [от горя].

Однажды сжалось сердце у Шатаны,

Удрученная сидела она у дома и лила горькие слезы.

Нарти Сатана ӕ цӕстисугтӕ цӕппозурӕй ӕгъзалгӕй и хоймӕ ку ‘сдзоруй:

— Ӕ уӕлӕ хой, дӕ хуарзӕнхӕ мӕ тухгин ку гъӕуй.

Нартӕ мӕ уодӕгасӕй майрӕнбони зиндони ку гӕлдздзӕнӕнцӕ,

Уӕ, корун ди, уӕлӕ хой, ӕма мин хабархӕссӕг фӕууо Сосланмӕ», — зӕгъгӕ.

Нартовская Шатана, обливаясь жемчужными слезами, Обращается к ворону:

—              О ворон, очень нужна мне твоя милость!

Нарты в пятницу* собираются бросить меня в озеро ада,

О, прошу тебя, ворон, полети от меня

вестником к Сослану!

— «Куд нӕ дин фӕццӕудзӕнӕн ӕз, Сатана, гъӕргӕнӕг,

Дӕ лӕхъуӕн Сослан коми ‘дзаг сирдтӕ ку ниццӕгъдидӕ,

уӕд мин уонӕй неци лӕвардта.

Фуддӕр фудтӕ дӕр ма дин ку уининӕ», — зӕгъгӕ.

Уӕд и хойи Сатана ку ралгъетуй: «Хауӕги фӕххауӕ, хуӕдмӕл ба дӕ хуаллаг», — зӕгъгӕ.

Хойи фӕсте нарти Сатанай сӕрти халон бӕргӕ ӕрбатӕхуй,

Уомӕ дӕр бабӕй нарти Сатана бӕргӕ исдзоруй:

—              Не полечу я для тебя, Сатана, вестником;

Твой сын Сослан, бывало, заполнял ущелья [убитой] дичью

И [из нее] ничего мне не давал.

Еще большие бы горести твои мне увидеть!

И прокляла ворона Шатана.

—              Каркая, тебе [век] скитаться, а питаться тебе падалью!

После ворона над Шатаной пролетела ворона.

И к ней тоже обратилась нартовская Шатана:

Йедӕр бабӕй йин фӕстӕмӕ ку разӕгъуй:

«Фуддӕр фудтӕ дӕр дин ку уининӕ, Сатана,

Дӕ кӕркӕргъауӕй мин еу цъеу ку некӕд исуӕлдай кодтай!» — зӕгъгӕ.

помоги мне!

И та ей в ответ сказала:

—              Еще большие бы горести твои мне увидеть, Шатана!

Из большого своего птичьего двора

ты мне [даже] цыпленка не выделяла!

— «Уо номдзуд Сатана, ци хъурдохӕни бахаудтӕ,

Цӕбӕл ӕгъзалис дӕ цӕппозур цӕстисуг?» — зӕгъгӕ.

Уӕд имӕ нарти хуарз Сатана унгӕг хъурӕй ку бадзоруй:

«Уо адӕмуарзон зӕрбатуг, фӕдесон мин фӕццо,

Уо адӕмуарзон зӕрбатуг,

Сосланӕн мин зӕгъӕ:

И спросила та ласточка Шатану:

—       О славная Шатана, в какую беду ты попала,

Отчего льешь свои жемчужные слезы?

И говорит ей добрая Шатана сквозь слезы:

—              О, любимица людей ласточка,

Вестником тревоги полети для меня!

О, любимица людей ласточка, передай от меня Сослану:

Уодӕгасӕй нартӕ зиндони цадӕмӕ ку гӕлдзунцӕ,

Тагъд мӕмӕ фӕззиннӕ, зӕгъгӕ, майрӕнбонмӕ,

Майрӕнбони мӕ гӕлдзуни рӕстӕг уодзӕнӕй», — зӕгъгӕ.

— «Уо, номдзуд Сатана, ӕз дӕуӕн фӕдес хабархӕссӕг куд нӕ фӕууодзӕнӕн!

Ӕз куд феронх кӕндзӕнӕн, хуарз Сатана,

Дӕуӕн дӕ хуарздзинӕдтӕ:

Ду мин мӕ бӕдӕлттӕ тикиси дзухӕй куд райстай,

Ду мин мӕ бӕдӕлттӕ ӕхсири куд ниртадтай

Ӕма мин сӕ уотемӕй мӕ астъони куд ниввардтай, уой».

заживо нарты в озеро ада бросают,

Поспеши и явись ко мне до пятницы.

В пятницу* — мой срок настанет».

—           О славная Шатана, как же я не полечу для тебя вестником тревоги!

Разве я забуду, добрая Шатана,

Твое добро:

Как ты вырвала моих птенцов из кошачьей пасти,

Как ты искупала моих птенцов в молоке

И после этого положила их в мое гнездо!

Ку райтиндзуй ӕ дууӕ базури

ӕма тӕхунтӕ ку байдайуй.

Авд бони ӕма авд къуӕрей нарти нӕрӕмон Сослан

Ӕ Дзиндз-аласабӕл арв ӕма зӕнхи астӕу кӕми фӕттахтӕй,

Уоци идард бӕстӕмӕ

Бонвӕрнони искасти хӕццӕ

бӕргӕ бахъӕрттӕй.

два черных крыла,

Как расправила свои два крыла и как полетела

В ту далекую страну, куда нарт неукротимый Сослан

на своем Дзындз-аласе*

Семь дней и семь недель

Мчался между небом и землей,

В ту далекую страну домчалась в час восхода Бонварнон*.

Сослан ӕнӕсагъӕсӕй ахецӕн и цъӕх зӕлдӕбӕл,

Павзбуни парахат бӕргӕ фӕххуссуй.

Адӕми лимӕн зӕрбатуг бӕласи цъоппӕй

Минӕвзагемӕй бӕргӕ ниууасуй:

Гъӕйтт, нарти номдзуд нӕрӕмон Сослан,

Дӕхецӕн цъӕх зӕлдӕбӕл ци дзӕбӕх хуссис!

На зеленой траве беззаботно спит Сослан.

Любимица людей ласточка с макушки дерева

Тысячью языками защебетала:

—             Хейт*, нарт, славный неукротимый Сослан,

Как хорошо ты спишь на зеленой траве!

Дӕ зӕронд мадӕ Сатанайӕн

Ӕ уӕззау зин хабар цӕмӕй лӕдӕрис!

Гъӕйтт, нарти номдзуд нӕрӕмон Сослан,

И майрӕнбони дин нарти адӕм

Дӕ уарзон мади уодӕгасӕй

Зиндони цадӕмӕ гӕлдзгӕ ку кӕнунцӕ.

Откуда тебе знать горькую тяжелую весть

О твоей старой матери Шатане!

Хейт, нарт, славный неукротимый Сослан,

В эту пятницу весь нартовский народ

Твою любимую мать живую

В озеро ада будет бросать.

Ӕма дӕмӕ хори тунау фӕззинун ӕнгъӕл ку кӕсуй!»

Нарти нӕрӕмон номдзуд Сослан

Цӕсти тъӕбӕртмӕ ку рауӕлӕ уй.

Йе ‘ртикъахуг Дзиндз-аласабӕл

Йеци ӕ байвӕд бӕргӕ рабадуй,

Нарти бӕстӕмӕ, зӕгъуй, бӕргӕ фӕййагайуй.

И ждет твоего появления, как [ждут] солнечный луч.

Нарт неукротимый, славный Сослан

В мгновение ока поднялся,

На своего трехногого Дзындз-аласа сел,

В Нартовскую страну отправился.

Сосланӕй ӕдас уогӕй, номдзуд Сатанай Зиндони цадӕмӕ бӕргӕ рахӕссунцӕ.

Нарти Сатана ма стъалутау ӕ дууӕ хъоппӕгъ цӕсти бӕргӕ нийирд кӕнуй,

Бӕргӕ ма ‘й фӕффӕндуй фӕстаги хатт фурт Сослани фӕууинун.

Не страшась Сослана, славную Шатану Выносят [нарты] к озеру ада.

Как звезды, светятся ее огромные глаза

[в ожидании сына],

Хочется ей в последний раз увидеть

своего любимого сына.

Нӕртон Сослан нарти адӕми изолӕй бӕргӕ ӕрбауинуй,

Бӕргӕ сӕбӕл фӕцъцъӕхахст кӕнуй и нӕртон Сослан.

Нартӕ дӕр ӕй, зӕгъуй, бӕргӕ ӕринунцӕ

Ӕма Сослани мадӕ, номдзуд Сатанай,

Хӕлӕф, тагъдгӕнгӕй

Зиндони цадӕмӕ бӕргӕ ниггӕлдзунцӕ.

Сӕхуӕттӕ нартӕ ӕ уоци байвӕд

Сӕ хӕдзӕрттӕмӕ рахӕлеу унцӕ.

И нӕртон Сослан бӕргӕ никкӕуй,

Зиндони цадӕмӕ ӕ мади фӕсте

Ӕхе бӕргӕ багӕлдзуй,

Фалӕ Сатана зиндони цади ку ранигъулуй.

Летит между небом и землей.

Издали увидел нарт Сослан нартов.

И хотя крикнул на них нарт Сослан

И они его увидели,

Но поспешили они бросить

в озеро ада

Мать Сослана, славную Шатану,

А сами разошлись тут же

по своим домам.

Нарт Сослан как заплакал,

Как бросился вслед за матерью

в озеро ада.

Но Шатану [уже] поглотило озеро ада.

Ӕ бӕхи къӕдзелӕ, ӕ бӕхи барцитӕбӕл,

Се ‘нгъуд кӕмӕн фӕцӕй, уоци адӕмтӕ

Ӕрдой нимӕдзӕй ку ниххуӕцунцӕ.

Нарти Сослан сӕ ӕ бӕхи фӕдбӕл

И уӕлзӕнхӕмӕ бӕргӕ исласуй,

Ӕ фал уони ӕхсӕн ку нӕ разиннуй

Нарти номдзуд Сатана.

Те, кому пришел срок.

Столько людей, сколько волос

[на гриве и хвосте] было,

Вынес нарт Сослан на землю,

Но среди них не оказалось

Нартовской славной Шатаны.

Ӕ хӕдзари дуӕрттӕ бӕргӕ ӕрихгӕнуй,

Ӕхе адӕммӕ ку нӕбал февдесуй,

Ӕ рехӕ ӕ астӕумӕ бӕргӕ рауадзуй.

Уӕд и Сосланмӕ цӕун ку баидӕдтонцӕ ӕ зонгитӕ,

Сӕ къохти, сӕ уӕсхъити ӕдкъалуа бӕлӕстӕ.

Йетӕ нӕртон нӕрӕмон Сосланӕн

Зӕрдитӕ ивӕрун бӕргӕ байдайунцӕ:

Запер двери своего дома —

Не выходит он больше к людям,

Отрастил свою бороду до пояса.

И тогда стали приходить к Сослану его знакомые,

В руках и на плечах [несли] деревья,

с корнями вырванные.

Стали его уговаривать:

Басӕтдзинан ӕй ӕдкъалуа бӕлӕстӕй,

Ӕма рахонӕ дӕ зӕронд мади», — зӕгъгӕ.

Уӕд син нарти нӕрӕмон Сослан бӕргӕ разӕгъуй:

«Зиндони дуӕрттӕ бӕргӕ басӕтдзинан,

Фал уони фӕсте ку бадуй мӕнӕн

мӕ тоггин ӕзнаг,

Ку ниллӕудтӕй йе Мӕрдти бӕстӕмӕ бацӕуӕни гъӕуайгӕсӕн

Гъе уомӕй махӕн байервӕзуни фес Ку не суодзӕнӕй».

Сокрушим их деревьями [комлевыми], вырванными с корнем. И выведешь ты свою старую мать.

И говорит им в ответ нарт, неукротимый Сослан:

—              Ворота мы сокрушим,

Но за ними ведь

Сидит мой кровный враг,

Стражником в Стране мертвых он,

И пройти мимо него

мы [никак] не сможем.

Хъонцгӕнгӕ ку раздӕхунцӕ.

Уоци уӕззау хабар ӕ хуарз хӕлармӕ

Саулӕги фурт Мӕрзӕздухтмӕ бӕргӕ байгъусуй.

Уӕд и Саулӕги фурт Нарти бӕстӕмӕ

Ӕ хъазар хӕлар, нарти Сосланмӕ, рафӕндараст уй.

Нӕртон нӕрӕмон Сосланмӕ бӕргӕ ӕрхъӕртуй,

Нӕртон нӕрӕмон Сосланӕн ку бахъонц кӕнуй.

Уӕд ин Саулӕги фурт Мӕрзӕздухт

Ку ‘ртауӕрӕхъ кӕнуй:

сокрушаясь, уходят.

Эта горестная весть дошла

до его доброго друга Марзаздухта, сына Саулага.

И тогда сын Саулага отправился в Страну нартов

К дорогому другу своему нарту Сослану.

Доехал он до славного неукротимого Сослана,

Выразил ему соболезнование.

И начал Марзаздухт, сын Саулага,

ему говорить:

Адӕми астӕумӕ цӕмӕн нӕбал цӕуис,

Адӕми астӕу цӕмӕн нӕбал ходис,

Цӕмӕн ӕруагътай де ‘хсари кадӕ?

Цӕуӕн мӕ хӕццӕ,

Маха и дуӕрттӕ ниббугъӕ кӕнӕн!»

«Бӕргӕ хуарз уайдӕ, Фал мӕ ме ‘знаг,

Мӕ зинаргъ хӕлар,

Уоми, бацӕуӕни, гъӕуай ку кӕнуй».

Отчего ты перестал выходить к людям,

Отчего ты перестал на людях смеяться,

Отчего ты уронил свою воинскую доблесть?

Пойдем со мной,

И мы сокрушим те ворота.

—              Хорошо бы то было,

Но, мой друг, у ворот

сторожит меня мой враг.

Мацӕмӕй тӕрсӕ.

Мӕ барӕй уадзӕ,

Ду ба-еу, Сослан, Дӕ бӕхи цӕвӕ!»

Ранӕхстӕр ӕнцӕ дууӕ ӕмбали

Мӕрдти бӕстӕмӕ.

Зиндони дуӕрттӕ Нимморӕ кӕнунцӕ.

Его оставь мне,

А сам, Сослан, ты

ударяй своего коня [посильнее].

Отправились оба друга

в Страну мертвых.

Сокрушили ворота ада.

Бӕргӕ сӕвзедуй зӕрдтагонӕй,

Фал ибӕл Саулӕги фурт,

Хъаурӕгин Мӕрзӕздухт

Ку фӕгъгъӕр кӕнуй.

И тоггин ӕзнаг

Ӕ медбунати цавддорау ку фестуй,

Но сын Саулага

мощный Марзаздухт

закричал на него,

И кровный враг [Сослана]

окаменел на месте.

Корунтӕ си ку байдайуй.

Ӕ мадӕ Сатанайӕн уордигӕй рацӕуӕн ку нӕбал фӕууй.

Уордӕгӕй фӕстӕмӕ

Нарти нӕрӕмон нӕртон Сослан

Сӕргубур ‘ма уонтӕбӕрзондӕй

Бӕргӕ фӕццӕруй и нарти ӕхсӕн.

Начал его упрашивать.

Но не дано было выйти оттуда его матери Шатане.

С тех пор

нарт неукротимый Сослан

Жил среди нартов

С поникшей головой и поднятыми плечами.

Уӕдмӕ алли майрӕнбон дӕр

Зиндони цадӕмӕ Бӕргӕ фӕццӕуидӕ,

Уоми ӕ цӕстисугтӕ Уорс цӕппозурӕй

Ку ниррӕдзӕгъдидӕ.

Гъе уӕдӕй нурмӕ,

Майрӕнбони ка рамӕлуй,

Йе амондгунбӕл нимад ку цӕуй.

Уотӕ адтӕй, Гъе уотӕ ‘й, мӕ хортӕ,

Нарти номдзуд Сатанай фесӕвд.

Так каждую пятницу

И ходил к озеру ада,

И там белым жемчугом

катились его слезы.

С тех пор тот,

кто умрет в пятницу,

Считается счастливым.

Так, мои солнышки, так погибла

Нартовская славная Шатана.

Мӕ хортӕ, Сослан ӕ мадӕ Сатанай.

Уойдӕбӕл, мӕ хортӕ,

Сослан ӕ фур мӕстӕй,

Уодӕгасӕй ку бацудӕй Мӕрдтӕмӕ.

мои солнышки,

Сослан свою мать Шатану,

Что с горя живым вошел

В Страну мертвых.

Ӕндӕр рун ӕма уӕмӕ

Ӕндӕр нез ба

Макӕд ӕрцӕуӕд.

Так не видеть вам никакой напасти

И чтобы никакие болезни к вам

Никогда не пристали.

Не всякому дано так сильно любить мать, чтобы живым спуститься за ней в Ад – мораль сего сказания.