к оглавлению осетино-русско-английских текстов
| 5.1. ХӔМЫЦ УС КУЫД РАКУЫРДТА | КАК ХАМЫЦ ЖЕНИЛСЯ | HOW KHAMIS WAS WED |
| Нартыл фыд стонг аз скодта. Цы бахордтаиккой, уый сын нал уыди. Цуаны хаттысты ӕмӕ сырды фыдӕй сӕ царды уаг ӕрвыстой. | Лютое время настало для нартов. В домах не осталось еды. Нарты бродили по горам и лесам и кормились тем, что добывали охотой. | A hard time began for the Narts when famine struck. No food remains in their larders. Their cupboards were empty. They went out roaming on the mountains, collecting whatever was edible and came to hand. They also went hunting, but game too was scarce. |
| Хӕмыц чи уыди, уый сын райдыдта Бурфӕсалӕй бур сӕгуыттӕ хӕссын. | В это тяжелое время нарт Хамыц стал с равнины — нарты называли ее Желтая Овсяница — приносить нартским людям желтых косуль. | In those difficult times, Khamis began to bring in from the Yellow Plain as the Narts named it, carcasses of golden deer. |
| Ууыл дӕр сӕ нӕ ныууагъта, фӕлӕ сын райдыдта Хуыскъадагӕй хъуыскъ хъуазтӕ хӕссын. | Но не успокоился на этом Хамыц, — в Хускадаге бил он молодых оленей и тоже нес их нартам. | Not content with that, hi also slew young deer in Khushkadag Vale, and brought them in. |
| Ууыл дӕр сӕ нӕ ныууагъта, фӕлӕ сын Сау хохы сӕрӕй райдыдта хӕссын сау зымтӕ уӕргътӕ-уӕргътӕй. | И на этом не успокоился Хамыц, — черноперых горных индеек приносил он с вершины Черной горы. | Even that was not enough. He brought wild turkeys from the mountains. |
| Уӕд та, дын иубон ацыди цуаны Хӕмыц ӕмӕ маргъ ӕхстмӕ не ‘рыййӕфта, сырды мыггаг та йӕ цӕстӕй дӕр нӕ федта, суанг изӕры онг. | Однажды весь день ходил он напрасно: ни одна птица не подпускала его к себе на полет стрелы. За весь день, до самого вечера, даже краем глаза не удалось ему увидеть ни одного зверя. | But one day he hunted in vain. Not a single bird nor beast fell before his flying arrows. Through the whole day till evening, he did not glimpse from the corner of his eye any quarry. |
| Изӕрӕй кӕсы, ӕмӕ дын иу ӕрдузы цъӕх кӕрдӕгыл хизы сагты дзуг. Се ‘хсӕн — иу дынджыр урс саг. «Хуыцау мын радта»,— зӕгъгӕ дын урс сагмӕ ныхъхæвыди Хӕмыц. | Стало уже смеркаться, и вот среди леса на поляне увидел он: пасется на зеленой траве большое стадо оленей, и сразу заметил среди них Хамыц одного белого оленя.
«Боги послали мне этого зверя», — подумал Хамыц. |
It was twilight already, when he suddenly glimpsed a herd of deer in the depths of the forest, and among them he noticed one prominent white doe.
“God has sent me that one,” thought Khamis. |
| Гъа ныр фехсон, куыд загъта, афтӕ кӕмттӕ ныццарыдтой. Сагтӕ фӕпырх сты, фӕлӕ урс саг йӕ бынатӕй нал сызмӕлыд. | Прицелился, но не успел пустить стрелу, как гром загремел по ущельям, во все стороны разбежались олени, а белый олень упал замертво. | He took aim with bow, but had not yet let loose the arrow when a clap of thunder rolled through the ravines, and the deer scattered in all directions, save for the white doe, which lay dead. |
| Дис бафтыд Хӕмыцыл: «Мигъ дӕр куы никуы ис, уӕд арвы цӕф дӕр куыд уыдзӕн?! Ӕндӕр исчи йӕ амара, ӕмӕ адӕймаг змӕлӕг дӕр куы никуыцӕй зыны!» | Удивился Хамыц:
— Нет, это не был гром, — ни единого облачка нет на небе. Может быть, это не я, а кто-нибудь другой убил его, но ведь я нигде никого не вижу. |
“No, that was not thunder,” thought Khamis, bewildered. “There is not a single scrap of cloud in the sky. Maybe it was someone else who slew the doe, instead of me, although I see no signs of another hunter.” |
| Уалынджы хъӕдбынӕй иу гыццыл лӕппу фӕзынди; саджы мардмӕ бауади, сӕргӕвста йӕ ӕмӕ йӕ стигъы. | И только подумал он это, как на поляну из чащи леса вышел мальчик, еле от земли виден. Подошел он к убитому оленю, прирезал его и стал ловко снимать с него шкуру. | He was still pondering these strange events, when into the clearing from the nearby ravine came a small boy barely visible above the ground. He went up to the slain doe, took out a knife, and began skillfully to flay the skin from the dead doe. |
| Йӕ иу фарс ын куы астыгъта, уӕд Хӕмыц хинымӕры дзуры: «Додой дӕ къона нӕ кӕны! — иннӕ фарсмӕ та дын ӕй чи афӕлдахдзӕн? Кӕд Хуыцауы фӕнда, уӕд сырды мард мӕхицӕн зайдзӕн». | Вот снял он шкуру с одного бока, и тут Хамыц пробормотал про себя:
— Постигнет же горе твой очаг, малыш… Кто перевернет тебе тушу оленя на другой бок? Надеюсь, что, по воле Бога, олень этот все-таки достанется мне. |
He had just finished on one side, when Khamis said to himself, «Will not sorrow overtake your heart, my little lad? Who is going to help you turn over that heavy dead deer! Maybe he will be forced to leave it, and by God’s will, I shall get it after all!” |
| Фӕлӕ кӕсы, ӕмӕ лӕппу сырды мард гӕлӕбуйау фӕфӕлдӕхта. | И вдруг видит Хамыц диво: ухватился мальчик за тушу оленя и легко перевернул на другой бок, как будто не белый большой олень, а белый мотылек попал ему в руки. | But then he saw a miracle before his eyes. The little lad placed a good grip on the dead carcass, and with a light swing turned it on its other side as if it had not been a full-grown deer but a white moth that had fallen into his hands. |
| «Ай бӕллӕхы гуырд цыдӕр у»,— загъта Хӕмыц ӕмӕ къӕцӕлтӕ рамбырд кодта, ныццыдис лӕппумӕ, йӕ сырды мардыл ын, цуанонты ‘гъдаумӕ гӕсгӕ, къӕцӕлтӕ бакалдта ӕмӕ йӕм дзуры:
— Уӕ, бирӕ дын дӕтта Хуыцау! |
«Бедовый мальчишка!..» — подумал Хамыц. Собрал он сухих веточек, пригодных для костра, и пошел туда, где, снимая шкуру с оленя, ловко работал ножом маленький охотник.
Бросил Хамыц сухие ветви на тушу оленя, — таков старинный обычай охоты, — и сказал мальчику: — Пусть еще большего пошлют тебе боги. |
“That’s a strong young fellow, surely!” thought Khamis to himself. Then Khamis gathered some dry brush-wood for starting a bonfire, and approached the spot where the little hunter was skinning the white doe, working away like an expert with his knife. Khamis threw the brush-wood down by the deer’s carcass, as was the custom among hunters, and said to the youngster, “May the Lord God send you larger ones!” |
| — Кӕй нын дӕтта, уый нын иумӕ дӕттӕд,— дзуапп ын радта лӕппу, йӕхӕдӕг йӕ нымӕт атымбылтӕ кодта ӕмӕ дзуры Хӕмыцмӕ:
— Бадгӕ мӕм скӕн, хорз уазӕг! |
— То, что будет послано, пусть будет послано нам обоим, — приветливо ответил маленький охотник, быстро свернул свою бурку, положил на землю и пригласил Хамыца:
— Присядь сюда, добрый гость! |
“That which he sent, let it be for both of us,” said the little lad in greeting, quickly throwing off his felt cloak, and spreading it out on the ground, “Come and sit with me here, my good guest!” |
| — Нӕ, фӕкӕсон дӕм, кӕннод дын иунӕгӕй зын уыдзӕн,— зӕгъы Хӕмыц. | Но ответил Хамыц:
— Нет, лучше я помогу тебе, не то ты устанешь. |
Khamis however, replied to him, shaking his heard, “No, it would be better for me to help you with the skinning, or you will be tired out!” |
| — Мӕхӕдӕг цы афснайон, уый Хуыцау куы раттид,— загъта лӕппу; февнӕлдта саджы мардмӕ, акой йӕ кодта уайтагъд ӕмӕ йӕ бӕласыл ацауыгъта. | — Дал бы бог столько, со скольким я могу управиться! — ответил маленький охотник, ловко вначале взвалил на плечи тушу оленя, а затем и на дерево закинул. | “Maybe God will help me to recover!” replied the little hunter, and finally pulling off the skin, divided it into two halves. Then he cut out the deer’s entrails, and hung them over a branch of a nearby tree. |
| Арт андзӕрста; фыдты дзӕбӕхтӕй цыппар уӕхсты айдзаг кодта ӕмӕ сӕ афизонӕг кодта. | Вмиг развел огонь, умело выбрал лучшие части оленьего мяса, нарезал и быстро поджарил четыре шампура. | “There are people here and there, who anyway expect their share. So let them have it. That is only fair!” sang the little fellow. |
| «Ӕвӕццӕгӕн ма йын ӕмбӕлттӕ ис, уыййедтӕмӕ уыйбӕрц физонджытӕ цӕмӕн кӕны?» — хъуыды кӕны Хӕмыц. | «Не иначе он товарищей ждет и для них приготовил столько шашлыков», — подумал Хамыц. | “Evidently he is not going to share the meat with me! What kind of a face can I put on before all the Narts when they hear of this?” he thought to himself, and feeling his spirits sink, he hung his head.
But the little lad got a fire going in a moment, knowingly chose the best portions of the venison, cut and divided them into four parts, sliced them into small pieces, and stuck them on four spits that were at hand. “He must be expecting some friends of his, if he prepares so many shashliks to roast!” thought Khamis to himself. |
| Фӕлӕ дзы лӕппу дыууӕ Хӕмыцы раз ӕрӕвӕрдта, дыууӕ — йӕхи раз. Лӕппу уайтагъддӕр дыууӕ уӕхстыдзаг физонджытӕ ахордта. Хӕмыц иунӕг уӕхстыдзаг дӕр нӕ фӕци. | Но маленький охотник два шашлыка положил перед Хамыцем, а два — перед собой. Хамыц доедал еще первый шашлык, а маленький охотник уже управился со своими обоими и сказал Хамыцу: | But when the spits were turned, and the shashliks were roasted well on all sides, the little hunter placed two spits before Khamis, and two before himself. Khamis took one spit, and set all the tasty shashliks stuck on it in a row, but the youngster had already emptied both his spits, and licking his lips he said, |
| — Хӕргӕ цӕуылнӕ кӕныс? — дзуры лӕппу Хӕмыцмӕ.— Куыд тагъд афсӕстӕ? — ӕмӕ ӕртыккаг уӕхст дӕр йӕхимӕ ӕрбайста ӕмӕ уый дӕр ахордта. | — Почему не ешь? Не много же надо тебе, чтобы насытиться!
И он, подтащив к себе тот шампур, который лежал перед Хамыцем, съел также и третий шашлык. |
“Why don’t you eat up. You don’t need much to satisfy your hunger.”
When Khamis made no move to take more, he took the remaining spit lying before Khamis, and ate his third spit-full of smoking shashliks. |
| Стыр дистӕ кӕны Хӕмыц, цы бирӕ хӕры, зӕгъгӕ. «Ай хуымӕтӕджы гуырд нӕу»,— зӕгъы йӕхинымӕры. | «Как много и как быстро ест этот удивительный мальчик! — подумал Хамыц.
— Не может быть этот мальчик простого рождения». |
“How much, and how quickly that youngster eats! It’s amazing!” thought Khamis. “He cannot be just an ordinary boy of simple birth!” |
| Лӕппу фӕсхӕрд Хӕмыцӕн уат бакодта лӕгӕты хуылфы, ӕмӕ Хӕмыц бахуыссыд; лӕппу йыл нымӕт ӕрӕмбӕрзта. | После ужина маленький охотник повел Хамыца в сухую пещеру, устроил для него удобную постель, уложил спать и накрыл своей буркой. | After supper the little hunter led Khamis into a dry cavern, made up a bed for him, bade him settle himself down for the night, and covered him with his felt cloak. |
| Ӕрфынӕй ис Хӕмыц, уӕдӕ цы! Лӕппу райста сагдзарм; гӕрзытӕ дзы акодта ӕмӕ дзы райдыдта идӕттӕ аразын, сахсӕнтӕ аразын ӕмӕ ехсытӕ бийын. | Хамыц сразу уснул, а как же иначе! – а маленький охотник взял шкуру убитого оленя, разрезал на узенькие полоски и начал из этих полосок ловко плести уздечки, путы для коней и плети. | Khamis immediately dozed off, and the little lad then took the skin of the slain deer, and just as quickly and cleverly as when cutting meat, he cut the skin into long strips, and from them began to plait bridle-straps, harness, whips, and hobbles for horses. |
| Ӕмбисӕхсӕв уыдаид, афтӕ Хӕмыц райхъал ис ӕмӕ фӕрсы лӕппуйы:
— Куыд бирӕ бадыс, цӕуылнӕ фынӕй кӕныс? |
Наверно, была полночь, когда проснулся Хамыц, и увидел он, что мальчик работает.
— Почему ты не ложишься спать? — спросил Хамыц. |
It was probably midnight when Khamis stirred in his sleep, and saw the youngster still at work on the skins.
“Why don’t you lie down and sleep?” he inquired of the little lad. |
| — Нӕй мӕнӕн фынӕй кӕнӕн,— дзуапп радта лӕппу.— Цы хъӕуӕй рацыдтӕ, уым дӕ куы фӕрсой, цуаны кӕимӕ уыдтӕ, зӕгъгӕ, уӕд сын цы зӕгъдзынӕ? Хъуамӕ демӕ исты нысангӕрзтӕ ахӕссай. | — Некогда мне спать, — ответил мальчик.
— Когда ты вернешься в свое селение и люди спросят тебя, с кем ты был на охоте, надо будет тебе показать им что-либо, иначе не поверят они твоему рассказу. |
“I have no time to sleep,” he replied. “When you return to your village, and people ask you where you have been, and with whom did you hunt, you will have to show them something as proof of your story, or they will never believe you, so I prepare these things for you.” |
| Бон ӕрбацъӕх ис. Лӕппу дзуры Хӕмыцмӕ:
— Кӕрӕдзийы куы нӕ бафӕлварӕм, уӕд нын ӕндӕр амал нӕй. |
Настало утро, и сказал мальчик Хамыцу:
— Нельзя нам разойтись, не испытав друг друга. |
When morning came, the youngster said to Khamis, “We must not part without showing our prowess before each other.” |
| — Куыд бафӕлварӕм? — бафарста Хӕмыц. | — Чем же мы испытаем друг друга? — спросил Хамыц. | “In what way shall we do that?” questioned Khamis. |
| — Цуаны азилӕм,— загъта лӕппу. | — Поохотимся, — ответил мальчик. | “Let us prove it in the hunt!” suggested the little lad. |
| — Азилӕм! — зӕгъгӕ, фӕкодта Хӕмыц.
Ацыдысты иу стыр коммӕ, сырдтӕ арӕх кӕм уыди, ахӕм коммӕ. Лӕппу дзуры: — Сурӕг лӕууыс ӕви комгӕс? |
— Поохотимся, — согласился Хамыц.
Нашли они глухое ущелье, в котором должно было быть много дичи. И спросил мальчик Хамыца: — Пойдешь ли ты загонщиком или же будешь в засаде? |
“Very well,” said Khamis. “We shall prove it in the hunt then!”
They found a ravine deep in silence, and obviously a refuge for many wild beasts and birds, and the lad asked Khamis, “Will you go as beater, and drive the beasts from their lairs, or do you prefer to lie in ambush, waiting while I drive them out for you?” |
| — Ӕз сурӕгӕн цы бакӕндзынӕн?! Фӕлтау комгӕс ныллӕудзынӕн,— загъта Хӕмыц. | — Стар я ходить на гай, — ответил ему Хамыц.
— Лучше я постою в засаде. |
“I am too old to go as beater,” replied Khamis. “Better to let me lie hidden here, and shoot the beasts as you drive them from the ravine!” |
| Лӕппу иу тигъыл ссыди, иннӕрдӕм ӕрзылди ӕмӕ уарийы уаст, цӕргӕсы цъӕхахст ныккодта. Кӕмдӕриддӕр сырды мыггаг уыди,— иууыл ныкъкъорд сты ӕмӕ ӕрлыгъдысты Хӕмыцыл. | Мальчик побежал по одному гребню ущелья — заклекотал по-соколиному, перебежал на другой гребень — закричал по-орлиному. И все звери, сбившись все вместе, кинулись из ущелья и выбежали прямо на Хамыца. | The lad agreed to this. He ran to one peak on the ravine, and there he screeched like a falcon, then he ran to another height and screamed like an eagle. The beasts were scared, and flocked together, and rushed out of the ravine, straight to where Khamis lay waiting. |
| Ницы сарӕхст Хӕмыц — сырдтӕ иууылдӕр афардӕг сты. | Не ожидал Хамыц такого изобилия, растерялся и упустил зверей. | He had not expected the beasts to run by so soon or so quickly, and so before he was able to put one arrow to his bow they had all fled past. |
| Лӕппу куы ‘рцыди, уӕд фӕрсы:
— Цы фесты мӕ сырдтӕ? |
Вернулся к Хамыцу маленький охотник и спросил:
— А где же звери, которых я выгнал из ущелья? |
The youngster than returned to Khamis and asked,
“But where are the beasts I drove from the ravine?” |
| — Мӕныл ӕппындӕр сырд не ‘рцыд,— дзуапп ын радта Хӕмыц. Лӕппуйӕн хъыг куыннӕ уыдаид Хӕмыцы ныхас, фӕлӕ ницы загъта. | — Не было тут ни одного зверя, — ответил ему Хамыц.
Кого бы не обидел такой ответ? Но ничем не высказал маленький охотник своей обиды. |
“There was not a single one to be seen!” Khamis said, to save his face.
Who else would not be offended by such a false reply? But the young lad in no way expressed his-hurt, or dissatisfaction. |
| — Ӕнцад бад уӕдӕ, ӕмӕ мӕ ныр мӕхи бар бауадз,— зӕгъгӕ, фӕкодта лӕппу ӕмӕ араст и фӕстӕмӕ. | — Ну, если так, посиди тут тихонько, а я один как-нибудь поохочусь, — сказал он и ушел. | “Well, if you saw nothing, then sit here and rest quietly, while I go hunting alone, and find something somehow!” he said as he left. |
| Хъӕр нал, фӕлӕ сырдты цӕгъдгӕ рацыд. Амардта сӕдӕ сӕдӕ ӕмӕ ӕрдзӕ сӕдӕ сырды. Ӕрӕмбырд сӕ кодта ӕмӕ сӕ ӕртӕ дихы кӕнын байдыдта. | И без шума — молча выслеживал он зверей, гонялся за ними и убивал их. Сто раз по сто и еще столько же зверей убил он за этот день. Притащил он добычу и стал проворно раскидывать на три доли. | He did not screech like a falcon, nor scream like an eagle, but he silently tracked down his prey, drove them before him, and slew them. A hundred times a hundred, and still more he slaughtered that day. Then he dragged their carcasses to the spot where Khamis sat, and quickly began to count them out into three heaps. |
| Хӕмыц дис кӕны: «Дыууӕ ӕмбалы йедтӕмӕ куы нӕ стӕм, уӕд сӕ ӕртӕ дихы цӕмӕн кӕны? Ӕвӕццӕгӕн, йӕхицӕн дыууӕ хайы исынвӕнд кӕны! Ӕмӕ уый та куыд хъуамӕ уа? Ацал-ауал азы фӕцардтӕн, фӕцыдтӕн цӕуӕнты, фӕхаттӕн хӕтӕнты, ӕмӕ мыл ахӕм ӕфхӕрд куы никуыма ӕрцыди». | «Что же это такое? — с тревогой подумал Хамыц.
— Нас здесь только двое, почему он делит добычу на три части? Наверно он хочет взять себе две части из трех! И как это будет? Сколько лет прожил я на свете, в скольких странах побывал, а никто не наносил мне подобной обиды!» |
“What is he doing now,” thought Khamis in alarm. “There are only two of us, so why divide the catch into three parts? Is he going to take two of them for himself? How shall I stand such an offense? How many years have I lived, how many a land have I traveled, and nobody has ever done such a thing to me before!” |
| Хӕйттӕгонд куы фӕци лӕппу, уӕд дзуры Хӕмыцмӕ:
— Рацу ӕмӕ айс дӕ хистӕрӕггаг. |
Маленький охотник разделил всю добычу на три кучи и сказал Хамыцу:
— Подойди ближе, Хамыц, и выбери долю, которая по обычаю положена тебе, как старшему. |
The young hunter finished dividing up the prey into three parts,
“Come here, Khamis,” he said, “Take the portion usually allotted to an elder, and then take the portion allotted to a helper in the hunt.” |
| Хӕмыц ӕрбацыд ӕмӕ айста йӕ хистӕрӕггаг. | Взял Хамыц долю старшего. | Khamis chose his elder’s portion, |
| Ноджы та йӕм дзуры:
— Ныр та ӕмбалы хай айс! |
Тогда сказал ему маленький охотник:
— А теперь возьми долю, которая положена тебе по обычаю, как товарищу по охоте. |
then took his helper’s portion. |
| Хӕмыц та ӕмбалы хай дӕр айста. | Взял Хамыц и товарищескую долю. | |
| Уыйфӕстӕ лӕппу хӕрзбон загъта Хӕмыцӕн, йӕ хай йе ‘ккой баппӕрста, хуымӕллӕджы цъупп куыд баппарай, афтӕ, ӕмӕ араст ис сӕхимӕ. | И тут мальчик, вскинув на плечо свою долю, точно это была вязанка сухого хмеля, попрощался с Хамыцем и направился к себе домой. | Only then did the youngster take up onto his shoulders, as if it had been a bundle of dried hops, the heap of carcasses still remaining as his share. Then he said farewell to Khamis, and went on his way. |
| Хӕмыц цин куыннӕ кодтаид, мӕ фӕндаг хорз фӕци, зӕгъгӕ. Ныхъхъӕр кодта Нартмӕ: «Тулӕг кӕмӕ ис, уый тулӕджимӕ рацӕуӕд, бадӕн кӕмӕ ис, уый бадӕнимӕ рацӕуӕд, уыдон кӕмӕ не сты, уый та — фистӕгӕй, ӕмӕ ахӕссут уӕхицӕн сырдты мӕрдтӕ!» | Обрадовался Хамыц богатой добыче и крикнул, обращаясь к нартам:
— У кого есть, что катится, тот пусть прикатит, у кого есть, что оседлать, пусть прискачет, у кого ни того ни другого нет, пусть пешком придет – забирайте туши зверей! |
Khamis was happy with the rich harvest of the hunt, and set off to bring it back to the Narts, |
| Нарт ныххӕррӕтт кодтой ӕмӕ афснайдтой сырдты мӕрдтӕ сӕхимӕ. | Хлынули нарты на этот зов и быстро растащили по домам добычу. | |
| Хӕмыц чысыл куы ауади сӕхирдӕм, уӕд ӕрсагъӕс кодта: «Ныр мӕ Нарт куы фӕрсой, де ‘мбал чи уыд, зӕгъгӕ, уӕд сын цы зӕгъдзынӕн?» | Хамыц направился к дому, но по пути задумался: «А что, если нарты будут спрашивать: как зовут того, кто охотился вместе с тобой, как я отвечу?» | but he had gone only a few steps, when he suddenly recalled that he had not asked the young lad’s name. What if the Narts asked who it was that shared such good hunting with him? |
| Фӕстӕмӕ раздӕхтис ӕмӕ лӕппуйы сурынтӕ байдыдта. Лӕппу куы ауыдта Хӕмыцы, уӕд йе ‘ргъом ӕрӕвӕрдта ӕмӕ ӕрлӕууыди. | Повернул Хамыц обратно и быстро пошел по следу маленького охотника. Тот, увидев, что Хамыц догоняет его, остановился, снял с плеча свою ношу и положил ее на землю. | He turned around and set off after him at once. The lad, seeing Khamis returning, stopped, lowered his load from his shoulders, |
| Ӕрбаййӕфта йӕ Хӕмыц. Лӕппу йӕ фӕрсы:
— Цы кӕныс, цы дӕ ферох ис? |
И когда подошел к нему Хамыц, спросил его маленький охотник:
— Что случилось с тобой? Или ты забыл что-либо? |
and asked, “What has happened? Have you forgotten something?” |
| Хӕмыц зӕгъы:
— Ныббар мын, чи дӕ, кӕмӕй дӕ, уымӕй дӕ кӕй нӕ бафарстон, уый. |
И ответил ему Хамыц:
— Ты прости меня за то, что я не спросил тебя, кто ты такой и откуда родом. |
“Forgive me, but I forgot to ask your name, and of what family you are from.” |
| — Ӕз дӕн,— зӕгъгӕ, загъта гыццыл лӕг,— Донбеттыртӕй равзӕргӕ, мӕ мыггаг — Быцентӕй; цӕрӕм зӕххы бын. | — Происходим мы от Донбеттыров, — сказал маленький охотник. — Принадлежу я к роду Быцента, и живем мы под землей. | “I come from the tribe of the Donbettirs,” answered the young hunter. ‘I belong to the Bisenta family, and we live permanently below ground.” |
| — Уӕдӕ ма дын иу ныхас зӕгъын; чысыл уӕвгӕйӕ ахӕм хъаруджын чи у, уыдонӕй мӕ стӕггаг куы уаид, уый мӕ фӕнды. | — Тогда я скажу тебе еще одно слово, — сказал Хамыц. — Захотелось мне взять жену из вашего рода. При малом росте мужественны люди вашего рода. | “Then I should like to say just one more word,” Khamis answered. “I wish to take a wife from your family. Though your tribe is small in stature, you have great courage and worthiness.” |
| — Хорз уаид — мах дӕр фӕнды, Нартимӕ хӕстӕджиуӕг куы кӕниккам, уый. Фӕлӕ хъуыддаг афтӕ у: мах стӕм кӕрзмаст, цыбырхъуыр, лыстӕг мыггаг — нӕ бӕрзӕнд у дыууӕ уыдисны, нӕ уӕрх та уымӕй къаддӕр. Тых ӕмӕ нӕ лӕджыхъӕдӕй ӕвзарын нӕ хъӕуы. | — Это хорошо, — сказал маленький охотник. — Мы бы тоже охотно породнились с нартами. Но должен ты знать: мы вспыльчивы и нетерпеливы.
Всего две пяди наш рост, а в обхват и того меньше, но наша сила, наше мужество и другие наши достоинства в испытаниях не нуждаются. |
“That’s fine!” exclaimed the young lad. “We should very much like to establish good relations with the Narts. But you must know one thing. We are rather hot-tempered, and take pitiless revenge for any offense. We may be only two spans tall, and less than that round the waist, but our strength, our coinage, our own worthiness need no testing. |
| Ис мын иу хо, ӕмӕ дын ӕй бӕргӕ раттиккам, фæлӕ сымах стут фидисгӕнаг; мах та фидисӕй рынчын кӕнӕм, уайдзӕфӕй — мӕлгӕ. Тӕрсын, йӕ бавӕрын дӕ бон куы нӕ бауа! | Есть у меня сестра, и мы бы выдали ее за тебя замуж, но вы, нарты, любите надо всем насмехаться, мы же от насмешек заболеваем, а от упреков умираем. Боюсь, что не сумеешь ты уберечь мою сестру. | I have a sister, and we could give her to you in marriage, but you Narts love to laugh at people, and make fun of them, and we grow sick of being mocked all the time, and die from constant reproaches. I fear that you will not be able to protect my sister from all that!” |
| — Дӕтгӕ мын ӕй ракӕнут, йӕ бавӕрын — ме ‘вджид,— загъта Хӕмыц. | — Вы только выдайте ее за меня, а уберечь ее — это будет мое дело, — сказал Хамыц. | “You just give her to me as my bride. I shall take care of her, make her my pride!” |
| — Хорз уӕдӕ,— сразы ис лӕппу, ӕмӕ йын ӕмгъуыд скодта, уӕд-иу нӕм фӕзын, зӕгъгӕ. | — Что ж, пусть будет по-твоему, — согласился маленький охотник и назначил Хамыцу срок явиться за невестой. | “Very well, then, be it as you wish,” agreed the little hunter, and he named the day when Khamis might come to claim his sister’s hand. |
| — Уӕд уӕм цӕугӕ та кӕдӕм бакӕндзынӕн, кӕм цӕрут? — бафарста лӕппуйы Хӕмыц. | — А где же ваш дом? — спросил Хамыц. | “You must tell me where your home is!” said Khamis to the lad. |
| — Раст-иу мӕ фӕд-мӕ фӕд рацу: ӕз мӕ цирхъ фӕрсмӕ дардзынӕн ӕмӕ саугъӕды мидӕг хъӕууынджы хуызӕн кӕндзынӕн; быдырмӕ куы ахизон, уӕд та мӕ иу къах зӕххыл ласдзынӕн ӕмӕ ауӕдзгӕнгӕ цӕудзынӕн суанг мӕлдзыджыты губаччы онг. Гъеуым, зӕххы бын — нӕ хӕдзар. | — Иди за мной след-в след, — ответил маленький охотник. — Обнажу я свой меч, вытяну его перед собой в сторону дома и буду им сквозь темный лес прокладывать дорогу, прямую, как улица. А когда я выйду на равнину, то буду я ногой бороздить до муравьиной кучи — вот там-то под землей находится наш дом. | “I shall lay out a road for you, and you must follow it to our home,’’ answered the little hunter. “I shall draw my sword, hold it before me, pointing straight to my home, and with it I shall hew a road right through the forest, and make a wide path like a street. It will cut through the woodland and come out on the plain. There I shall make a furrow with my feet right across the plain, and it will lead to an anthill, and nearby my home will be found. Thus you must come!” |
| Сӕ кӕрӕдзийӕн хӕрзбон загътой. Быцены фырт йӕ сырды мӕрдтӕ айста ӕмӕ йӕ хæдзармӕ фӕдгӕнгӕ араст и. Хӕмыц дӕр ссыди Нартмӕ ӕмӕ йӕ хъуыддаг радзырдта. | Пожелав друг другу хорошего дня, они распрощались. Взял сын Быцента на плечи свою ношу и, направился к своему. А Хамыц, вернувшись в нартское селение, рассказал о своей встрече. | They bid each other goodbye, and parted on their ways. The son of Bisen lifted his load on his shoulders again, half this side, half that, held it fast with one hand, and with the other he drew his sword and cleared a path j to his home, as he had promised. Meanwhile Khamis on returning home told the Narts all about his meeting. |
| Ӕмгъуыды бон куы ‘рхӕццӕ ис, уӕд Хӕмыц Нарты хӕрзӕджыты рамбырд кодта, ӕмӕ араст сты Быцентӕм чындзхӕссӕг. | Когда наступил назначенный срок, собрал Хамыц лучших из нартов и вместе с ними поехал к Быцента за своей невестой. | When the time appointed came near; Khamis chose a group of the best Narts, and with them rode off to the Bisenta to fetch his wife. |
| Быцены фыртӕн хӕрзбон цы ран загъта Хӕмыц, уырдӕм ӕрбацыдысты. Уырдыгӕй хъӕды цагъдыл ацыдысты; быдырмӕ куы рахӕццӕ сты, уӕд та, — лӕппу куыд загъта, афтӕ,— ауӕдзыл бафтыдысты. | Добрались они до того места, где прощался Хамыц с сыном Быцента. Как и обещал мальчик, прямая широкая дорога пересекала дремучий лес, а на равнине, увидели они борозду. | They got to the spot where he had bid farewell to the little hunter, and there they found a road cutting through the dense forest. Beyond the forest they found the furrow his feet had made. |
| Ауӕдзыл цӕуынтӕ байдыдтой ӕмӕ мӕлдзыджыты губакмӕ бахӕццӕ сты ӕмӕ уым ӕрлӕууыдысты. | Долго по ней нарты ехали и до муравьиной кучи доехали. | They kept to this clear pathway and came at last to an anthill. |
| Сӕ бӕхтӕй куыд ӕрхызтысты, афтӕ сӕм Быценты фæсивӕд мӕлдзыджыты губаччы бынӕй сгӕппытӕ кодтой, сӕ нымӕттӕ, сӕ гӕрзтӕ сын айстой ӕмӕ сӕ зӕххы бынмӕ ныххастой; | Слезли тут нарты с коней, и сразу же выскочили из-под кучи юноши из рода Быцента. Они приняли у нартов их доспехи, оружие, бурки и унесли под землю, | They slid out of their saddles, and straightaway the little hunter appeared from the anthill with his comrades, and though small in stature they were quick and skillful. They welcomed the Narts, took care of their weapons, and their felt cloaks, and carried them to an underground chamber. |
| уыйфӕстӕ сын дуар сыгом кодтой ӕмӕ сын сӕ бӕхтӕ дӕр ӕмӕ сӕхи дӕр уырдӕм ныккодтой. | а потом раскрыли дверь, ведущую в подземелье, и повели вниз нартов и нартских коней. | Then they took their horses to a stable, and led their guests through wide doors to the underground banqueting hall. |
| Хӕрд ӕмӕ нозт куыннӕ сцӕттӕ кодтаиккой ӕмӕ сӕ уазджытыл куыннӕ бацин кодтаиккой Быцентӕ! | Хорошо подготовились Быцента к приему нартских гостей! Приветливо встретили они нартов и богато их угостили. | They had made excellent preparations to welcome the Narts, and richly they entertained them with the best of everything. |
| Сослан къухылхӕцӕг уыди, ӕмӕ иу афон бар ракуырдта, мӕ хойы фенон, зӕгъгӕ. Рацыдис уатмӕ. Уым амӕй ай рӕсугъддӕр чызджытӕ рӕнхъ лӕууынц.
|
Сослан был дружкой жениха, и вот наступило время, когда можно было попросить, чтобы показали ему люди Быцента новую сестру его — невесту Хамыца. Входит он в соседнюю комнату. Там в ряд стоят девушки, одна прекраснее другой. | Shoshlan, acting as the bridegroom’s best man, when the time came to do so, asked the Bisenta family to present to him the Nart’s new sister, Khamis’s bride-to-be. From the feasting hall, they took him into another chamber nearby. There stood a row of girls, each one more lovely than the other. |
| Арфӕ сын ракодта Сослан, стӕй фӕрсы:
— Адонӕй мӕ хо кӕцы у? |
Поблагодарил их Сослан и спросил:
— Скажите, кому из вас предназначено стать сестрой моей? |
Shoshlan greeted them, and then asked, “Tell me please, which one of you is destined to be our sister, and the wife of my friend Khamis?” |
| — Адонӕй ничи у, — зӕгъгӕ, загътой Сосланӕн,— дӕ хо уартӕ хуысгӕ кӕны. | — Нет среди нас сестры твоей, — ответили девушки Сослану.
— Вон там в постели лежит твоя сестра. |
“None among us will be your sister, nor your friend’s bride,” replied the maidens.
“Your sister, your friend’s bride, is in that bed!” |
| — Хъазгӕ ма кӕнут, — дзуры сӕм Сослан, — фӕлӕ дзы мӕ чындз чи у ацы чызджытӕй, уый мын зӕгъут. | — Вы шутите со мной, а мне без шуток нужно узнать, которая из вас станет нашей невесткой, — опять сказал Сослан. | “You are joking with me, but I must know without joking which one of you beauties is going to be the bride!” Shoshlan again insisted. |
| — Мӕнӕ дӕ чындз, — зӕгъгӕ, — ӕмӕ йӕм гобӕтты ‘хсӕнӕй хӕфс фелвӕстой. | — Вот ваша невестка, — сказали ему и из под матрацев вытащили Сослану лягушку. | So they took him to the bedside, lifted the blanket and showed Shoshlan a frog that was sitting underneath it. |
| Исдугмӕ хъазын ӕнхъӕл уыд Сослан, фӕлӕ йӕ куы баууӕндын кодтой, сӕ чындзыл ӕцӕг хӕфсы цъар ис, зӕгъгӕ, ууыл, уӕд ӕддӕмӕ рауади ӕмӕ йе ‘мбӕлттӕм хъӕрӕй дзуры: | Не поверил Сослан. По-прежнему думал он, что с ним шутят. Но когда рассказали ему Быцента, что под лягушечьей шкурой скрыта девушка, предназначенная в невесты Хамыцу, рассердился Сослан. Выбежал он из комнаты невесты и крикнул нартам: | “There she lies!” they repeated. Shoshlan couldn’t believe his eyes. He still thought that they were joking. But their host, Bisen’s son, then came to him and told him that beneath the frog’s skin a beautiful maiden lay concealed, destined to be Khamis’s bride. At this Shoshlan became very angry. He ran out of the bride’s bedroom, and called the Narts, |
| — Хӕмыц нырмӕ дӕр ӕнӕ усӕй уымӕн баззади, ӕмӕ хынджылӕггаг уыди; ныр Нарты хӕрзӕджыты дӕр фӕхудинаг кодта. | —Хамыц до сих пор никак не женился потому, что всегда он был предметом насмешек. И сейчас он всех нас опозорил. | “Now you see why, for all his respected age, Khamis has not been able to be wed! People just laughed at Khamis, and they still do. He has put us all in a shameful position by bringing us here to act as his wedding party. Don’t ask me about his prospective bride, for I shall not reply. |
| Алчи уӕ йӕ бӕхыл сбадӕд, ӕмӕ цом нӕ хӕдзӕрттӕм! | Сядем скорей на наших коней и вернемся домой! | Better get on our horses and ride home again!” |
| Нарты чындзхӕсджытӕ сӕхимӕ араст сты. Хӕмыц баззад се ‘ппӕты фӕстӕ. Быцентӕ бавдӕлдысты ӕмӕ йын йӕ саргъы къуыдырӕй ӕфтаугӕты ӕхсӕн цӕвӕрдтой уыцы хӕфсы, ӕмӕ афтӕмӕй ӕнкъардӕй рараст кодта Хӕмыц дӕр сӕхимӕ. | И по слову Сослана нартские дружки вскочили на своих коней и поехали прочь. Хамыц последним покинул дом Быцента. Невесту его в лягушачьей шкуре посадили Быцента под высокую луку Хамыцева седла.
Печальный направился Хамыц домой. |
On hearing Shoshlan’s words, the Narts mounted their horses and left.
Khamis was the last to do so, and when he prepared to leave, they put his bride, in her frog’s skin, beneath the horn of his saddle, and the Bisenta wished him goodbye. He returned home feeling very sorry for himself. |
| Ӕрхӕццӕ ис. Йӕ бӕх бафснайдта, йӕ саргъ сӕргуыбыр ӕмӕ уӕнтӕхъилӕй агъуыстмӕ бахаста, къуыммӕ йӕ баппӕрста ӕмӕ мӕстӕлгъӕдӕй йӕ сынтӕджы бафӕлдӕхт. | Приехал. Поставил он коня своего в конюшню, с опущенной головой и поднятыми плечами занес седло в помещение, бросил в угол и в горе повалился на постель. | He put his horse in the stable, took off the saddle and bridle, and with his head hanging so low that his shoulders rose above it, he entered his home. There he dropped his saddle and bridle in one comer, and sad and tired, he just flopped into bed. |
| Куы бафынӕй ис Хӕмыц, уӕд хӕфс саргъӕй ралӕсти ӕмӕ фестадис чызг — арвы рухс, зӕххы фидауц, ахӕм чызг; йӕ дзыккутӕ йӕ уӕхсчытыл ӕрпырх сты ӕмӕ фадхъултӕм хӕццӕ кодтой; | Когда заснул Хамыц, вылезла из-под седла лягушка и вдруг обернулась девушкой.
— свет неба и краса земли встретились на лице ее. |
When sleep descended on his unhappy head, the bride in her frog’s skin hopped out from beneath the saddle-horn, and straightaway changed into a beautiful maiden. Khamis opened his eyes to see a wonderful beauty before him, with the light of the heavens and the loveliness of the earth joined and mingled in her face. |
| сӕ рухсӕй агъуыст ныррухс и, цыма йӕ цары хур февзӕрди, уыйау. | Веселым солнцем озарена комната — то рассыпались по плечам ее волосы, одели ее всю до пят, и, как солнце, светят они. | The room became radiant, full of happy sunshine. That light was her golden hair, which fell about her shoulders, and reached down to her heels, clothing her with a robe as bright as the sun itself. |
| Хӕмыц фехъал ис ӕмӕ дзуры чызгмӕ:
— Цы зӕд, цы дуаг дӕ? |
Проснулся Хамыц.
— Небесный ты дух или земной? — спросил ее. |
Khamis gazed at her in amazement, “Are you a heavenly spirit, or an earthly maiden?” he asked her. |
| — Зӕд дӕр нӕ дӕн ӕмӕ дуаг дӕр, фӕлӕ дӕн, Быцентӕй цы чызджы ракуырдтай, уый. Бон мын хӕфсы цъарӕй ралӕсӕн нӕй, ӕхсӕв та хӕфсы цъары фӕлӕууӕн! | — Я не дух небесный и не дух земной. Я девушка из рода Быцента. Я та, на которой ты женился. Но судьба мне такая, что днем мне нельзя вылезти из лягушачьей шкурки, а ночью — оставаться в ней. | “I am not a heavenly spirit, and not an earthly one. I am a maiden from the Bisenta family, the one chosen to be your bride, she whom you sought in marriage, and brought home with you. But my fate is such that by day I have to hide from people’s eyes, and only at night do I leave my frog-skin disguise!” |
| — Уӕдӕ ӕрхуысс дӕ хуыссӕны. | — Если так, — сказал Хамыц, — то вот постель твоя. | «If that is so,” replied Khamis, “then here is your wedding-bed!” |
| — Ӕз хуысгӕ нӕ ныккӕндзынӕн,— дзуры чызг,— фӕлӕ-ма равдис, дӕ лӕппуйӕ дӕ зӕронды бонмӕ усгуры дзаумайӕ цы барӕвдз кодтай ӕмӕ дӕм цы ис, уый. | — Некогда мне, и не лягу я сегодня, — ответила девушка. — Лучше покажи мне все те ткани, всю одежду и обувь, которая припасена у тебя с юных лет. | “It is not time, and I shall not lie there now,” answered the maiden, “but l think it would be more fitting for you to show me the silks and other rich textiles, and all the pretty shoes and clothes that you have been saving up against your wedding day!” |
| Хӕмыц йӕ хуыссӕнӕй фестад ӕмӕ йӕ чырыны дуар байгом кодта. | Встал тут Хамыц с кровати, открыл свой большой сундук. | Khamis jumped out of bed, and opened up his huge wooden chest |
| Куыннӕ разындаид Хӕмыцы чырыны хъуымацы дзӕбӕх ӕмӕ тыны дзӕбӕх, йӕ лӕппуйы бонтӕй фӕстӕмӕ цы фембырд кодта, уыдон. | Немало шелка, сукна и других богатых тканей с юношеских дней и до дня женитьбы накопил Хамыц. | in which lay silks in abundance and other rich textiles that he had saved for his wedding since his youth. |
| Чызг хӕсгард райста ӕмӕ кӕрдынмӕ февнӕлдта ӕмӕ ӕхсӕвӕй бонмӕ, сӕдӕ лӕгӕн къахӕй къухмӕ цыдӕриддӕр хъӕуы фӕлыстӕй, уый кӕрдгӕ дӕр ӕмӕ хуыйгӕ дӕр бакодта. | Взяла тут ножницы девушка из рода Быцента и стала кроить.
Умело и быстро кроила и шила она. И все, что требовалось, чтобы одеть с головы до ног сто мужчин, все это скроила и сшила она за одну ночь до утра. |
The Bisenta maiden straightaway found a pair of scissors and began to cut and sew. Skillfully and swiftly she worked, and all that was needed to dress a hundred men from head to foot, she cut and sewed easily in one night. |
| Дыккаг ӕхсӕв дӕр та афтӕ. Дыууӕ сӕдӕ лӕджы фӕлыст куы сцӕттӕ кодта, уӕд зӕгъы Хӕмыцӕн: | Настала вторая ночь, и молодая жена Хамыца снова занялась тем же.
И когда приготовила она одежду и обувь, чтобы одеть двести мужчин, сказала она Хамыцу: |
The second night the young bride of Khamis was occupied again in the same way, and when she had enough for two hundred men, she said, |
| — Ныр бавдӕл ӕмӕ сӕ Нартӕн байуар, сӕ хуыздӕртӕ — чи куыд мӕгуырдӕр у-— афтӕмӕй; нал уыдзӕн, зӕгъгӕ, уымӕй ма тӕрс: ӕз цӕмӕ бавналон, уымӕн сӕвидийӕн нӕй! | — А теперь сделай так: возьми все эти одежды и раздай нартам. Кто беднее, тому отдавай лучшее. И не бойся, что мы обеднеем от этого. Никогда не иссякнет и не растратится то, к чему прикоснулась я. | “Now do thus: take all these clothes and things, and share them out among the Narts. Those who are poorer, give to them the best. Do not fear that we, in doing so, shall grow poorer. Nothing that I make is ever lost, and nothing that I give is ever wasted!” |
| Куыд ын загъта чызг, афтӕ бакодта Хӕмыц. | Сделал Хамыц так, как сказала ему жена, | Khamis did as she suggested, |
| Ӕмӕ дис кодтой Нарт, Хӕмыцӕн уыцы дарӕс кӕм уыди, зӕгъгӕ. | и долго удивлялись нарты, откуда столько одежды и обуви у Хамыца. | and for a long time the Narts were amazed that Khamis should have spare clothes and slippers to give away. |
| уӕргътӕ-уæргътæй | целыми связками | |
| хъуаз | лань | |
| ныццарауын | разнестись (об эхе) | |
| гӕрзытӕ | ремни | |
| сахсӕнтӕ | путы для лошади | |
| нысангӕрзтӕ | кожаные ремни на память | |
| ӕрдзӕ | тысяча | |
| цыбырхъуыр | здесь: небогаты | |
| фидисгӕнаг | любящие попрекать, порицать | |
| уайдзӕф | упрек, выговор | |
| æвджид | под присмотром, на попечении | |
| ӕмгъуыд | срок | |
| ауӕдз кӕнын | проводить борозду, межу | |
| исдуг | некоторое время | |