46 Д Сирдон ӕма Сохтатӕ

—    Аци бонӕ, — ка си уотӕ загъта, — Дзанти Дзанайтӕмӕ² кувди адтӕн.

Иннетӕ ба загътонцӕ:

—    Орӕзмӕгетӕмӕ адтан мах ба.

– Сегодня, — говорил один из них, — был я на кувде (на пиру) у Дзанти Дзанаевых.

Другие ему вторят:

– А мы угощались у Урузмага в доме.

—    Туппурӕй ихӕлун, — сӕ еу иннемӕ дзоруй.

Етӕ ба судӕй цӕрддзомӕ³ ӕрифтудӕнцӕ, «ӕстонг ан», уой зӕгъун не ’ндиудтонцӕ Нихӕси.

’Ма барӕй дзурдтонцӕ кӕрӕдземӕ, барӕй.

– Сейчас лопну, — обращается один из них к другому.

А на самом деле они подыхали от голода, но не смели сказать на Нихасе, что голодны.

И нарочно таким вот образом изъяснялись.

Ӕнгъӕл адтӕй, кӕд ӕцӕгӕй хунди ескӕми адтӕнцӕ. ’Ма сӕмӕ дзоруй:

—    Рацотӕ мах хӕдзарӕмӕ дӕр, рӕфтад искӕнтӕ.

«Вот бы они пришли ко мне в дом на угощение сытыми, все равно хоть один раз я должен же был их пригласить».

Надеялся, что они и вправду были где-то на угощении. И обратился к ним:

– Зайдите и в наш дом, отобедайте.

Хӕдзарӕмӕ бацудӕнцӕ, ’ма син хинст исарӕзта, хуӕрдӕхуӕрдӕбӕл. ’Ма син бафсӕдӕнти амал нӕбал еруй.

’Ма сӕмӕ дзоруй:

—   Ций а, лахъуӕнтӕ, уӕхе Нихӕси зӕлдӕбӕл равдолӕ-бавдолӕ ку кодтайтӕ, нур ба уин бафсӕдӕн ку нӕбал ес!

Вошли в дом, организовал он им обильное угощение. Но никак не может их насытить.

Обращается к ним Сирдон:

– В чем дело, ребята, вы же на Нихасе на травке навзничь лежали, а тут я никак не могу вас насытить!

—    Гъе, Сирдон, алли фингӕ дӕр фарнӕ ӕ хӕццӕ хӕссуй, йе ’гъдау ин ӕнхӕст кӕнун гъӕуй.

Сирдон загъта:

—    Хуцау мин ӕфсес Сохтатӕ мӕ хӕдзарӕмӕ мабал ӕрбацӕун кӕнӕд.

Сохтатӕ дӕр сӕ китабтӕ⁴ исластонцӕ, сӕ еу китабмӕ кӕсуй ’ма дзоруй.

– Э, Сирдон, (как говорится) каждое застолье счастье приносит, потому и надо бывает отдавать должное (всякому столу).

Сирдон говорит:

– Не дай Бог, чтобы еще когда-нибудь сытые служки пришли ко мне за стол.

А служки достали свои книги, один из них смотрит туда и говорит (что-то).

’Ма сӕ еу дзоруй, китабмӕ кӕсгӕй:

—   Дессаг: дуйней ихӕлд ӕрхъӕрдтӕй, ӕртӕ бони ма ’ймӕ йес.

Ци ма йимӕ кӕсис, дӕ тохъули нивгӕрдӕ, Сирдон, дӕ бийнонтӕн ӕй бахуӕрун кӕнӕ.

Ку нӕбал ӕй уагътонцӕ, уӕдта сӕмӕ дзоруй:

Тут один из них смотрит в книгу и произносит:

– Вот чудеса! Приближается конец света, три дня осталось.

Чего ждать, заколи своего барана, Сирдон, накорми им свою семью!

Когда Сирдон понял, что от них не отделаться, то сказал:

Фӕйимӕвнаддтонцӕ ’ма ’й ракой кодтонцӕ.

Ку ӕй ракой кодтонцӕ, уӕд Сирдонмӕ сог н’ адтӕй, агӕ фидӕй райдзаг кодтонцӕ, ’ма сӕмӕ Сирдон дзоруй:

—   Сог гъе нур нӕййе, фал райамал кӕнтӕ уӕхуӕдтӕ листитӕ-йеститӕ.

Взялись они за дело, зарезали барана.

Когда разделали его и наполнили котел, то выяснилось, что у Сирдона не оказалось дров, и тогда он говорит им:

– Дров-то нет, но вы пойдите и сообразите там каких-нибудь щепок.

Ка кауи зӕрӕндтӕ, ка синхонтӕй сог ӕрдавта.

Йетӕ ку фендӕмӕ ӕнцӕ, уӕдта Сирдон ба устургомау рандзарста ’ма син сӕ китабтӕ артбӕл никкалдта еугурӕй дӕр,’ма син сӕ басугъта, цалдӕн йетӕ листдзауӕн кодтонцӕ, уӕдмӕ.

Фӕйнӕрдигӕй согти гъӕбести хӕццӕ уадӕнцӕ; сӕ китабтӕ райагурдтонцӕ, ’ма кӕми?

Кто остатки плетня приволок, кто дрова от соседей.

Когда же они ушли, Сирдон развел огонь как следует и пока они ходили за щепками побросал туда все их книги.

Со всех сторон тащат они охапки дров, потом стали искать свои книги, но где там?

—   Ци фӕцӕнцӕ нӕ китабтӕ?

Сирдон ба сӕмӕ дзоруй:

—   Ӕз сӕ артбӕл ниццурхтон.

’Ма нирдеуагӕ кодтонцӕ:

—   Ку нӕ фесафтай, ку нӕ бабун кодтай!

Сирдон ба ма сӕмӕ дзоруй:

– Куда подевались наши книги?

Сирдон им отвечает:

– Да я их в огонь побросал.

Стали они причитать:

– Так ты нас погубил, до ручки довел!

А Сирдон (хладнокровно) говорит:

Махӕн ма нӕ фид исфицӕд йестӕмӕй.

Сохтатӕ ка ’дтӕнцӕ, йетӕ фендӕбилӕ ’нцӕ, уой бӕсти нӕ мӕрдти тог ку бахуардтайанӕ, зӕгъгӕ.

А так пусть хоть наше мясо сварится.

Служки выбежали вон, крича, лучше бы, мол, мы напились кровью наших покойников.

Нихӕси фӕйнӕ къумеми нихъхъан ӕнцӕ — уарецавд кӕркити ӕлхъивд никкодтонцӕ сӕхе.

Сослан сӕмӕ дзоруй:

Разбрелись они по углам Нихаса и расселись, как куры, спасающиеся от сокола.

Сослан их спрашивает:

’Ма йимӕ дзорунцӕ:

—   Ци кӕнӕн, Сирдон нин ауӕхӕн куст бакодта.

Дзоруй сӕмӕ:

Те отвечают:

– Что случилось? Сирдон то-то и то-то с нами сотворил.

Говорит Сослан:

Сирдони хуӕздӕр ма ци гъудӕй: ӕ тохъули ин бакой кодтонцӕ, сог ин ӕрхастонцӕ фӕйнӕрдигӕй. Ходӕзмӕлттӕй Сирдон рацудӕй ӕндӕмӕ, Сослани фарсмӕ исбадтӕй.

Сослан имӕ дзоруй:

Что еще надо было Сирдону? Барана они ему разделали, дрова отовсюду натащили.

С улыбкой вышел Сирдон, присел рядом с Сосланом.

Сослан спрашивает:

’Ма йимӕ дзоруй:

—   Гъаст дӕр ма мӕнӕй гъӕуй.

Мӕ тохъули мин нивгӕрдун кодтонцӕ, дуйней ихӕлд ӕрхъӕрдтӕй, зӕгъгӕ ’ма.

Тот отвечает:

– Ага, еще на меня они жалуются.

Заставили меня зарезать откормленного барана, мол, настал конец света.

Фал си гъӕуама ӕз рагъаст кӕнон, мӕ агӕ мин мӕ артбӕл наууагътонцӕ.

Сохтатӕ дзурдгъон нӕбал адтӕнцӕ ’ма ӕфсӕрмӕй исистадӕнцӕ ’ма фӕйнӕ гъӕунгебӕл рандӕ ’нцӕ.

Сирдон дзоруй Сосланмӕ:

Это я на них жаловаться должен, они же оставили мой котел на огне.

Нечего было ответить служкам со стыда, поднялись они с мест и разошлись по разным улицам.

Сирдон обращается к Сослану:

Сослани хӕццӕ фӕмминасӕ кодтонцӕ.

Уордӕги ӕндӕмӕ Сирдон ӕхецӕн хуӕргӕ ’ма цӕргӕ байзадӕй. Сирдон загъта:

—    Гъе уӕхӕнттӕ мӕмӕ алкӕд цӕуӕд кӕстӕр иуазгутӕ.

И как следует угостились они с Сосланом.

С тех пор Сирдон себе жил да поживал. И решил:

– Вот теперь пусть всегда ко мне приходят такие юные гости.

Перевел на русский язык М.А.Миндзаев.