| 57 ДН 6. Аци фурт мингий Ацæмæз æма Æнзорай фурт | Юный Ацамаз сын Аца и сын Анзора |
| Анзорай фурт хуарз лӕг адтӕй ‘ма ин ӕртӕ кизги адтӕй. И ӕртӕ кизгемӕн ӕ тургъи медӕгӕ тумбул дорӕй адтӕй мӕсуг. Гъема, тумбул дортӕбӕл сӕ басмухъти иссӕуиуонцӕ ‘ма къӕразгӕбӕл бахезиуонцӕ, ӕндӕр ин дуар н’ адтӕй. Ӕма син уӕхӕн айдӕнӕ адтӕй, ‘ма, зӕнхӕ цидӕр ‘ма кӕмидӕр адтӕй, уони си уидтонцӕ. Корӕг сӕ адтӕй аллирдигӕй ‘ма син лӕгмӕ ка кумдта?! | Сын Анзора достойным мужчиной был, и было у него три дочери. Своим дочерям он во дворе выложил башню из круглых камней. По этим камням легче бабочек в легких своих башмаках взлетали девушки и через окно входили в башню, другого входа не было. И было у них волшебное зеркало, в том зеркале все, что происходило на земле, отражалось. Сватались к сестрам отовсюду знатные женихи. Но кто из них собирался замуж?! |
| Нӕхуӕдтӕ нӕхецӕн иссердзинан, зӕгъгӕ, ‘ма мӕсуги бадтӕнцӕ.
Еу бон ку адтӕй, уӕд ӕмбесбон иссӕй ‘ма Ӕнзорай фуртӕн ӕ зӕрди ӕрифтудӕй, цауӕни ку фӕццӕуинӕ, зӕгъгӕ, ести ӕхсӕвӕр ку рамаринӕ. Уӕллӕй имӕ ӕ кизгуттӕ кастӕнцӕ ‘ма ибӕл сӕ гъӕлӕси ‘дзаг ниххӕл-хӕл кодтонцӕ. И лӕг к’ адтӕй, уомӕ гъигӕ фӕккастӕй е, ‘ма загъта: |
— Сами себе женихов найдем, — надменно говорили они и продолжали сидеть в башне.
Однажды в полдень сыну Анзора вздумалось поехать на охоту, настрелять дичи на ужин. С верхнего яруса башни за ним наблюдали его дочери и вдруг они громко рассмеялись. Мужчине показалось это оскорбительным, и он гневно крикнул девушкам: |
| -Гъӕ, уӕлӕ гаццатӕ! Ӕз абони уалӕнгӕ ходдуйнаг ку н’ адтӕн, уӕд мӕбӕл сумах куд ходетӕ?
Фӕххилӕ кодта, уӕдта сӕмӕ нецибал исдзурдта ‘ма фӕццӕуй. Цӕун байдӕдта ‘ма ин еу рауӕн фӕлгӕсӕн туппур адтӕй, ‘ма уой сӕрмӕ исхизтӕй. Кӕсӕнцӕстӕ исласта ‘ма фӕккастӕй, ‘ма будури астӕу еу сау ӕндӕрг рауидта. |
— Эй, недостойные! До сего дня никто не посмел надо мной смеяться, и вы никогда не смейте делать этого!
Отругал он их и, не сказав больше ни слова, уехал. Горячий конь, почувствовав сильную руку седока, птицей летел через реки и овраги, но вот показался холм, откуда он мог осмотреть окрестности, поднялся на его вершину. Достал подзорную трубу, огляделся и увидел в середине степи медленно движущуюся тень. |
| Кӕсун имӕ байдӕдта ‘ма дес кӕнуй: «Нури уалӕнгӕ еци будури ку некӕд неци адтӕй, уӕд е циуавӕр ӕй, — зӕгъгӕ, — Хуцау мин фонс ӕрхаста дууӕ изӕрей астӕу».
Кӕсун имӕ байдӕдта ӕма, ӕ бӕх тӕрхъоси асӕ, ӕхуӕдӕгка биццеуи асӕ, уӕхӕн иссӕуй, ‘ма имӕ исхъӕрттӕй, ‘ма ин райарфӕ кодта, дӕ бон хуарз, зӕгъгӕ, ‘ма фӕццӕуй. |
Вглядывался он долго в нее и удивлялся:
— До сих пор в этой степи ничего похожего я никогда не видел. Так что же это? Может, Бог послал мне богатую добычу на закате дня. Стал он пристально наблюдать, и разглядел коня ростом с зайца, а на коне мужчину — ростом с мальчика. Доехал всадник до сына Анзора, поздоровался с ним, и поехал дальше. |
| Е дӕр имӕ дзоруй:
— Раздӕхӕ фӕстӕмӕ! Е ба загъта: — Ӕхсицгӕ гъудтаг мӕ ес ‘ма дӕ кӕд нецӕмӕн гъӕун, уӕд мӕ ма ‘здахӕ! |
Сын Анзора крикнул вслед юноше:
— Вернись! — Я по неотложному делу спешу, и если это просто твоя прихоть, не возвращай меня, — ответил он. |
| Е дӕр бӕхбӕл ӕхе багӕлста ‘ма имӕ бахӕццӕ ‘й ‘ма имӕ дзоруй:
— Ӕрдавӕ де ‘донӕ! — Ци кӕнис ме ‘донӕй? — Хуцау дӕ мӕнӕн фонсӕн равардта. Загъта е дӕр: |
Сын Анзора ударил своего коня и, домчавшись до него, крикнул ему:
— Подай-ка мне уздечку своего коня! — Для чего тебе уздечка? — Бог послал тебя мне, ты — моя добыча! |
| — Биццеу ку дӕн, ду ба зӕронд лӕг ку дӕ, ‘ма мӕ ку бафхуӕ- рай, уӕд дин ходуйнаг нӕ уодзӕнӕй?
Е ба ин загъта: — Мӕнӕ мӕ фӕсабӕрцӕмӕ ӕрбахезӕ, де ‘фхуӕрдтитӕ ‘ма ӕндӕрти сагъӕс ма кӕнӕ, ‘ма дӕ, кумӕ гъӕуа, уордӕмӕ бахъӕртун кӕндзӕнӕн. |
— Я молод, а ты пожилой мужчина, и если причинишь мне зло, не опозоришься ли ты?
— Садись за седло моего коня и не думай ни о позоре, ни о чем другом, а я уж домчу тебя куда нужно, — прикрикнул на него сын Анзора. |
| Нӕбал имӕ фӕккасгӕй ‘ма тӕрхъоси асӕ бӕх дзоргъагӕнгӕ фӕццӕуй. Е дӕр ӕ бӕх ниццӕфтӕ кодта ‘ма ‘й фӕстеггӕй иссурдта, ‘ма ‘й бӕхӕй искъуӕрдга, ‘ма тӕрхъоси асӕ бӕх ӕ дзоргъа дӕр нӕ ниууагъта.
Никкидӕр Ӕнзорай фурт ӕ бӕхи ниххӕфгитӕ кодга; еуӕрдигӕй дӕр, иннердигӕй дӕр имӕ ӕхе батӕруй ‘ма ин ӕзмӕлгӕ дӕр нӕ кӕтгуй. |
Юноша не стал больше выжидать и выслушивать сына Анзора, пришпорил коня ростом с зайца и помчался дальше. Сын Анзора тоже своего коня ударил и погнался за ним, сзади своим конем толкнул его, но конь, ростом с зайца, даже ухом не повел и продолжил свой бег. Еще сильнее сын Анзора стеганул своего коня; то с одной стороны, то с другой стороны рвется к нему, а тот даже глазом не поводит. |
| Зӕгъуй ин:
— Ци кӕнис, лӕхъуӕн ку дӕн ‘ма мӕ цӕмӕн ӕфхуӕрис? Ку не ‘змалдӕй, уӕд имӕ ӕркастӕй ‘ма ‘й ку нӕбал уагъта Ӕнзорай фурт, уӕд ӕй тӕрхъоси асӕ бӕхӕй искъуӕрдта, ‘ма ‘й бӕхӕй рагӕлста, ӕхуӕдӕг ба ‘й ӕхси дудагъӕй нилхъивта, ӕнӕ къохӕй бавналгӕ ӕма ӕнӕ бӕхӕй ӕрхезгӕ. |
— Что тебе нужно, я младший, почему ты преследуешь меня?
Терпелив юноша, но когда понял, что сын Анзора не отстанет, он его конем, ростом с зайца, толкнул, и всадник слетел на землю. Юноша, не сходя с коня, плетью, сложенной вдвое, даже не коснувшись Анзора пальцем, сдавил мужчину. |
| Уӕд ӕ ходӕ фелваста ‘ма ин ковун байдӕдта:
— Ӕз, — цидӕр изӕд дӕ, цидӕр идауӕг, — дӕ мадӕ, дӕ фиди иуазӕг! Ӕма е дӕр е ‘хсӕ исиста: — Изӕд дӕр нӕ дӕн, идауӕг дӕр нӕ дӕн, мӕгур лӕг дӕн ‘ма мӕ мӕ надбӕл цӕмӕннӕ уадзис? |
Тут Анзор сорвал шапку с головы и взмолился:
— Ты, наверное, святой или небожитель! Сочти меня уважаемым гостем твоего отца и матери! Юноша убрал плетку и, освобождая сына Анзора, проговорил: — Я не святой и не небожитель. Я бедный человек, почему ты мешаешь проехать мне своей дорогой? |
| Фӕ ‘й уагъта ‘ма фӕццӕуй. Ӕнзорай фурт фестадӕй ‘ма сагъӕс кӕнуй: «Нур мӕ мӕ фудбони кизгуттӕ уинунцӕ ‘ма син ци зӕгъдзӕнӕн? Ка мӕ бафхуардта, уой ку нӕ зонун!»
Ӕма ӕ фӕсте уайун байдӕдта ‘ма имӕ дзоруй: — Фӕммӕмӕ лӕууӕ еу мӕнкъӕй! Е дӕр имӕ дзоруй: — Ку нӕ мӕ евдӕлуй, тагвд ку кӕнун ‘ма мӕ цӕмӕннӕ рауадзис? |
Юноша оставил его и поехал дальше. Сын Анзора с трудом поднялся с земли и подумал:
— Меня же сейчас мои проказницы-дочери видят, как им все это объясню, что я им скажу? Даже имени не знаю того, кто так меня оскорбил! Помчался сын Анзора за всадником. — Юноша, подожди меня немного! — Недосуг мне, спешу я. Почему ты задерживаешь меня? |
| Е ба имӕ дзурдта:
— Корун ди, айдагъ дууӕ дзурдемӕ ма фӕллӕууӕ! Ис ӕй ӕййафта ‘ма дзоруй: — Кӕмӕй дӕ, кумӕ цӕуис? Ци ‘хсицгӕ гъуддаг кӕнис, уой мин зӕгъӕ! |
— Прошу тебя, остановись только на два слова!
Доехал он до юноши и спросил его: — Из какого ты рода, юноша, куда путь держишь? Что за важное дело у тебя, скажи мне! |
| Е ба загъта:
— Ӕз дӕн Аци фурт минги Ацӕмӕз. Мӕ гъуддаг ба уотӕ ‘й: цӕун, Ӕнзорати минги Ӕнзорӕн ӕртӕ кизги сӕрккаги бадунцӕ ‘ма мӕмӕ уонӕй кӕд еске фӕрразӕнгард уидӕ. — Дӕ амонд дин ӕдта Хуцау хуарз искӕнӕд! |
— Я сын Аца, юный Ацамаз. А дело мое таково: у Анзора Анзорати есть три дочери, сидят красавицы в высокой башне, может кто-нибудь из них выйдет за меня замуж.
— Да благословит Бог твое счастье! — сказал Анзор Ацамазу. |
| Ӕхе фӕййеуварс кодта ‘ма уайун байдӕдта Ӕнзорати минги Ӕнзор, ӕма уомӕй ӕхе фӕрраздӕр кодта сӕхемӕ. Нихъхъӕрттӕй ‘ма ку фӕммедӕг ӕй, уӕд ӕ сӕр ниллӕгдӕр, е уонтӕ бӕрзонддӕр, уотемӕй имӕ сӕрккагӕй ӕ кизгуттӕ ракастӕнцӕ. Дзурдтонцӕ имӕ: | Отъехал от него и Анзор Анзорати, быстрее юноши добрался до дома. Приехал он и зашел, низко опустив голову; его дочери выглянули с верхнего этажа: |
| — Ку дин загътан, нур ба дӕу ка бафхуардта, уой мах дӕр ӕрий- йафдзинан, ма ибӕл хъурмӕ кӕнӕ!
Е дӕр бацудӕй медӕмӕ. Уалӕнги схъӕрттӕй Аци фурт минги Ацӕмӕз дӕр, бӕхбӕтгӕнбӕл ӕ бӕх бабаста; цалдӕн иуазӕгдонӕмӕ цудӕй, уалдӕн ӕ фӕсте кӕсунцӕ кизгутгӕ ‘ма ибӕл нивтӕ ракарстонцӕ, дарӕсӕн ӕй ци гъудӕй, уобӕл. И ӕхсӕвӕ ‘й хуарз исиуазӕг кодга Ӕнзорати минги Ӕнзор, ӕндӕмӕ ба имӕ нӕ рацудӕй. |
— Отец, мы же предупреждали тебя. Не печалься, того, кто тебя осмелился оскорбить, настигнет наш гнев!
К тому времени приехал и сын Аца, маленький Ацамаз, к небольшому дереву своего коня привязал; пока он шел в комнату для гостей, глянули девушки ему вслед и вырезали по нему выкройки для одежды с головы до ног. Вечером его хорошо угостили, но Анзор Анзорати сам к гостю не вышел. |
| Кизгутгӕй дӕр алке ӕ дарӕс къахӕй-къохмӕ рацӕтгӕ кодта. Ку фӕббон ӕй сӕумӕ, уӕд ин сӕ ӕрӕрвистонцӕ ‘ма ин загътонцӕ, гъе, уонӕй дӕ аккаг ка ‘й, е дӕу фӕууӕд, иннети ба фӕстӕмӕ сирветӕ, зӕгъгӕ. | Каждая из дочерей сшила юноше одежду с головы до ног. Лишь только рассвело, прислали они ему вещи со словами:
— Из этой одежды оставь себе то, что впору тебе будет, а остальное вернешь нам. |
| Ра сӕ ‘взурста ‘ма хестӕри дзауматӕ, ӕхецӕн куд дзӕбӕх, уотӕ разиндтӕнцӕ, иннети ба фӕстӕмӕ рарвиста. Ӕр имӕ ӕрвистонцӕ:
— Ирӕдӕн нин ци унафӕ кӕнис? |
Юноша одежду примерил, ему оказалась впору та одежда, которая была сшита старшей из сестер, а остальные вещи юноша вернул девушкам.
Поняли все, Ацамаз выбрал себе в жены старшую сестру. — А что ты думаешь о калыме? — спросили девушки Ацамаза. Не успел он еще ответить, как они сами предложили: |
| Ирӕди унафӕ нӕхуӕдтӕ кӕнӕн; кӕд дӕ нифс хӕссис, уӕд арази ан, дӕ нифс ку нӕ хӕссай, уӕдта дӕ хӕдзарӕ агорӕ! Нӕ фиди ӕфхуӕрдӕн нин — сӕдӕ саги. | — Калым мы тебе сами назначим, если ты уверен в себе, а если не уверен в своих силах, так возвращайся в свой дом! За унижение нашего отца — сто рогатых оленей. |
| Исарази ӕй. Ӕнгъуд ин искодтонцӕ. Еци сахатбӕл уӕдта фӕццудӕй ӕма сӕдӕ саги ӕртардта, ӕма син сӕ сӕ тургъи баскъардта. Ӕнгъуд ин равардтонцӕ, ӕнгъуди бонмӕ куд иссӕуай ‘ма дӕ бийнонтӕ куд фӕххонай, зӕгъгӕ, уобӕл. | Согласился он. В тот же час отправился в лес и сто оленей с ветвистыми рогами пригнал, загнал их во двор Анзора. Назвали ему день свадьбы и сказали: «В назначенный день приедешь и заберешь свое счастье!» |
| Аци фурт минги Ацӕмӕзбӕл Нарти адӕм тӕрхӕнттӕ кӕнун байдӕдтонцӕ:
— Аци фурт цауӕни рандӕ ‘й ‘ма некӕмибал зиннуй, ‘ма имӕ агорунмӕ цӕун гъӕуй! Уотӕ куд дзурдтонцӕ, уотӕ ба Ацӕмӕз нихъхъӕрттӕй ‘ма, Нарти адӕмӕн арфӕ ку ракӕнинӕ, зӕгъгӕ, ‘ма сӕмӕ фездахтӕй, уе ‘зӕр хуарз, Нарти хестӕр адӕм, зӕгъгӕ, син разагъта. |
Тем временем нарты о сыне Аца маленьком Ацамазе тревожатся, судят и рядят:
— Сын Аца на охоту ушел и до сих пор его нет, надо отправляться на его поиски! Так рассуждали они, а тут Ацамаз вернулся. Подъехал он к нартам и приветствовал их: — Да будет вечер добрым для вас, старейшины нартов! |
| Етӕ дӕр ин:
— Ӕгас нӕмӕ цо! Мах ба дин уосӕ корун унафӕ ку кодтан ‘ма дӕмӕ агорунмӕ дӕр цӕунмӕ ку гъавтан. |
— Счастьем пусть наполнится и твоя жизнь! Мы тут думали и решили тебя женить. |
| Е ба загъта:
— Киндзхонӕй мӕ уӕ хуарзӕнхӕ фӕууӕд! Иннӕ абони дзурд бафтудтон ‘ма мӕ уӕ хуарзӕнхӕ уӕд! Иннӕ аци афони фӕццудӕнцӕ Нарти адӕм ‘ма ‘й ӕрхудтонцӕ. |
— Для меня благодеяние — ваша воля, я рад, что вы будете дружками на свадьбе моей. Договорился я уже о свадьбе, нас ждут Анзората через неделю. И пусть будет со мной ваша милость, нарты!
Спустя неделю поехали нарты и привезли невесту Ацамазу. |
| Феппайуйнæгтæ | Примечания |
| ЦИГСÆИ-и архив, ф. 351, 145 п.
Киунугæй: Нартæ. Мифологи æма эпос дигорон æвзагбæл.\ Исаразтонцæ Скъодтати Эльбрус æма Къибирти Амурхан. Дзауæгигъæу. Гассити Виктори номбæл РПК. 2005. Тъ.177-179. Ниффинста Дзагурти Губади Мудойти Сабей дзурдтæй Киристонгъæуи, 25.08.1909. |
Опубликовано в: Нарты. Мифология и эпос на дигорском языке.\ Составители А.Я.Кибиров, Э.Б.Скодтаев. Владикавказ. ИПП им. В.Гассиева. 2005. С. 177-179.
Записал Дзагуров Губади со слов Медоева Сабе 25.09.1909 в сел.Христиановском. Перевела на русский язык Т.М.Койбаева |
