| 59 ДН 6.1. Насиран ӕлдар | Насиран ӕлдар |
| Насиранмӕ фиццагидӕр хунӕ ӕрцудӕй. Хунӕн ба ин ци ӕрцудӕй?! Уорс фури гъунтӕй ин ласгӕ гъунӕй нимӕт ӕрцудӕй, уой хӕццӕ ба ин тъасхӕ ‘рцудӕй Тогус ӕлдари бӕхӕргъау ратӕруни туххӕй. | Впервые преподнесли доблестному Насиран-алдару дорогой дар. А преподнесли ему белоснежную бурку, изготовленную из белой отборной бараньей шерсти. Вместе с почетным подарком получил Насиран весть о том, что предоставляется ему удобное время для угона табуна коней Тогус-алдара. |
| Насиран, ӕфсад ӕфсадӕй устурдӕр, уотемӕй ӕртӕ ӕфсади ӕрӕмбурд кодта. Е ‘фсади адтӕй сӕдсӕйрон уӕйгутӕ, сӕумон уацеллатӕ, изӕйрон идаугутӕ. Насиран ӕлдар е ‘фсади хӕццӕ денгизи билӕмӕ бацудӕй. Тогус ӕлдар ба цардӕй денгизуордӕг. И денгиз ба над нӕ лӕвардта Насирани ӕфсӕдтӕн ‘ма Насиран ӕлдар загъта: | Стал Насиран собираться. Созвал он три многочисленных грозных войска. Одно войско состояло из стоголовых уаюгов, второе — из утренних духов, третье — из ангелов вечернего заката. Доехал Насиран со своими войсками до берега моря, на другом берегу моря жил Тогус-алдар. Море грозное преградило путь на противоположный берег войску Насирана-алдара, и сказал тогда он: |
| — Ме ‘фсади мӕ ефхӕсгутӕй, Ацӕтӕй, ку неке уа, уӕд не срӕвдзӕ уодзӕнӕн.
Дууадӕс ӕмбалей хӕццӕ рабадтӕй ‘ма бахъӕрттӕй Ацӕтӕмӕ. Ацӕтӕй ами ка ес, зӕгъгӕ, багъӕр кодта. |
— До тех пор, пока в моем войске не будет воина из знаменитого рода Ацата, удача не озарит светом мой путь.
Взял он с собой двенадцать своих товарищей, сели они на коней и в полдень постучались в двери Ацата: — Есть ли здесь кто из рода Ацата? — крикнул Насиран-алдар. |
| Еу уосӕ имӕ ракастӕй ‘ма загъта:
— Ацӕтӕй ами некебал ес, уӕртӕ авдӕни минкъий сувӕллонӕй фӕстӕмӕ! Насиран ӕлдар бӕхӕй рахизтӕй ӕма, ӕхсӕй ӕ тӕрних хуайгӕ, уотемӕй Ацӕтӕмӕ кӕугӕ бацудӕй. Уӕдта рабадтӕй, ӕ бӕхи уалхъос ӕхсӕй рацафта ‘ма рандӕ ‘й. |
Незнакомая женщина вышла ему навстречу и сказала:
— Кроме младенца в люльке, в этом доме из именитого рода никого больше нет! Сошел с коня Насиран-алдар, входя в дом, бил себя по голове плеткой в знак скорби. Потом сел Насиран на своего коня, ударил его и ускакал с друзьями. |
| Уосӕ дӕр бахъӕрттӕй хӕдзарӕмӕ ‘ма имӕ биццеу авдӕнӕй дзоруй:
— К’ адтӕй е, уотӕ хъӕбӕр ка фӕккудтӕй? Уосӕ ба ин загъта: — Е адтӕй уӕ енцег Насиран ӕлдар, ӕфсӕддон агурдта. — Мадта, нана, мӕн дӕр исесӕ, ӕз дӕр фӕццӕудзӕнӕн ӕфсади, — загъта и биццеу. |
Женщина вернулась в дом, а младенец из люльки спросил ее:
— Кто это был, кто так безутешно плакал? — Это был ваш мудрый Насиран-алдар, он искал воинов из вашего рода. — Подними меня из колыбели, я пойду в войско Насиран-алдара, — попросил мальчик. |
| Ӕ мадӕ ‘й кӕми исистайдӕ! Уа, нӕ уа ӕй ку нӕ иста, уӕдта ӕ мӕкъустӕгӕй авдӕни фӕрстӕ рарӕдувта фӕйнердӕмӕ ‘ма загъта:
— Мӕ фидӕн бӕхи зӕронд некӕми байзадӕй, ӕдта?.. Уосӕ ба загъта: — Уӕртӕ ӕскъӕти Ацӕти уорс бӕх фагуси ниххастӕй, айдагъ ӕ гъостӕ ма зиннунцӕ. |
Но как бы мать послушалась и подняла такого младенца из колыбели! Не могла она уступить просьбам Ацамаза. Вдруг он повел плечами, и стенки колыбели разлетелись в разные стороны, превратившись в щепки.
И сказал Ацамаз: — Неужели нигде не отыщется славный отцовский конь? — В хлеву стоит белый конь Ацата, по уши увяз он в навозе, — ответила ему мать. |
| Биццеу ӕскъӕтмӕ ниццудӕй, бӕхи дууӕ гъосебӕл фӕххуӕстӕй, фӕ ‘й ӕлваста ‘ма ‘й никкӕдзос кодта. Уӕдта бафарста:
— Саргъи зӕронд гъуддаг неци байзадӕй мӕ фидӕн? Ба ин амудтонцӕ, и кири ӕнцӕ, зӕгъгӕ. Биццеу хатиагау исдзурдта и кирӕмӕ. Кирӕ байгон ӕй ‘ма дин уоми ба хахиаг хах идонӕ, бабиаг авд ӕфтауги, ангусаг ӕвдуст саргъ. |
Пошел мальчик в хлев, схватил коня за уши, выдернул его из навоза и вычистил.
— Не сохранилось ли где-нибудь седло коня отца? Мать показала ему на сундук, в котором лежали все доспехи отца Ацамаза. Заговорил он с сундуком по-хатиагски, и он открылся. Оказались там кожаная разукрашенная уздечка, семь бабиаг потников, поношенное ангусское седло. |
| Ба сӕ ӕнгон кодта бӕхбӕл, ра ибӕл бадтӕй ‘ма нигъгъастӕлтӕ кодта тургъи астӕу ӕма дзоруй ӕ мадӕмӕ:
— Мӕ мадӕ, куд гъазун, куд федаун мӕ бӕхи рагъи? Ӕ мадӕ ба имӕ дзоруй: — Кудзи лӕхӕбӕл халасӕ куд фӕффедауй ӕрӕгвӕззӕг, гъе, уотӕ! |
Вывел Ацамаз отцовского коня, вскочил на него, проехался по двору и спросил мать:
— Как смотрюсь я на коне своем? — Как иней смотрится на собачьем дерьме поздней осенью, так и ты. |
| Биццеу рахизтӕй ӕ бӕхӕй ӕма мӕстгунӕй сире къелай ӕрбабадтӕй ‘ма и къела ӕгъзӕли-ӕгъзӕлгай ниццӕй, ӕхуӕдӕг ба дзоруй ӕ мадӕмӕ:
— Ме ‘ндӕргъцӕ ‘ма мин ме ‘нуӕрхцӕ зугул ракӕнӕ! Бӕдӕйнаг уосӕ февналдта ‘ма ин гъей-йид сахат зугул ракодта. |
Слез Ацамаз со своего коня и в гневе опустился в резное кресло, да так, что оно рассыпалось под ним в щепки.
— Испеки скорее пирог величиной с меня самого в ширину и в длину! — попросил он мать. Женщина была мастерицей на все руки. Взялась она и испекла волшебный пирог в тот же час. |
| Биццеу ӕй зӕнхӕмӕ морӕ не ‘руагъта, уотемӕй ӕй рахуардта, ӕхуӕдӕг бабӕй ӕ бӕхбӕл рабадтӕй ӕма и тургъи нигъгъастӕлтӕ кодта. Ӕ мадӕ, — нур нӕ лӕууй, уой ку базудта, уӕдта ин загъта:
— Тӕккӕ дӕр, биццеу, сӕумӕраги хор хуӕнхтӕбӕл куд федауй ӕма сӕумон ӕртӕх уалдзигон цъӕхбунбӕл, уотӕ федауис дӕ бӕхи усхъи, нур ба фӕндараст фӕууо! |
Ацамаз съел пирог, не уронив ни одной крошки. Сел он опять на своего коня, прогарцевал на нем по двору. Мать поняла, что не в ее силах удержать сына и промолвила:
— Сын мой, как ранним утром на вершинах вечных гор солнце сверкающее искрится, как серебристая роса на изумрудной траве переливается, так и ты смотришься на своем коне. Удачи тебе в пути! |
| Аци фурт Ацӕмӕз уотемӕй рандӕ ‘й Насиран ӕлдари фӕсте ‘ма ин е ‘хсӕвеуат Хуцау сау гъӕди астӕу ӕрхаста.
Аци фурт Ацӕмӕз дӕр февналдта ‘ма ӕхецӕн дууадӕс лӕгей фагӕ уосонгӕ ракодта, дууадӕс рагъӕни ‘й ниссагъта, уал бӕхбӕттӕни ба уосонги размӕ, ӕхуӕдӕгка ӕ еунӕг бӕхӕн дууадӕс бӕхей фагӕ цагъд искодта, сӕгти ӕруӕз ӕртардта, уони цагъди бакодта. Сӕ цартӕй син бӕзгин листӕн никкодта, сӕ фидтӕ ба син царӕбӕл ӕрауигъта, уотемӕй ӕ уосонги байарт кодта. |
Поспешил Ацамаз, сын Аца, вслед за Насиран-алдаром. По воле Бога, ночь застала его в чаще леса.
Взялся Ацамаз и построил шалаш на двенадцать человек, прибил двенадцать вешалок и столько же коновязей у шалаша. Приготовил травы для двенадцати коней, пригнал стадо оленей, забил их и разделал. Из шкур оленей смастерил себе мягкую постель, а туши развесил под потолком. |
| Артӕн ӕ фӕрстӕмӕ дууӕ ухстей ‘дзаг сирдтонвидӕй фезонгутӕ цӕх-цӕхгӕнгӕ ӕрсагъта, уотемӕй ӕрфусун кодта сау гъӕди астӕу.
Еу бон Насиран ӕлдар фӕлгӕсӕнӕй фӕккастӕй ‘ма сау гъӕди сӕргъи хъуӕцӕ фӕйдта. Насиран ӕлдар, дууадӕс ӕмбали ӕ хӕццӕ, уотемӕй ранӕхстӕр ӕй и хъуӕцӕ бабӕрӕг кӕнунмӕ. |
По обеим сторонам костра приладил он два вертела, нанизав на них оленины. Так день за днем бежали дни его жизни в чаще леса.
В один из ясных дней осматривал Насиран-алдар бескрайние дали и заметил вдалеке струйку дыма, вьющуюся над чащей леса. Поспешил Насиран в путь со своими двенадцатью друзьями разузнать, откуда же этот дым. |
| Бахъӕрттӕй, хъуӕцӕ кӕцӕй цудӕй, уордӕмӕ ‘ма сӕмӕ Аци фурт Ацӕмӕз ӕрацудӕй уосонгӕй; ра сӕ фестӕг кодта, дууадӕс бӕхи бӕхбӕттӕнтӕбӕл бафтудта, дууадӕс рагъӕнебӕл гӕрзтӕ ӕрауигъта, ӕхуӕдӕг ба дууадӕс ухсти сирдтонвидӕй райдзаг кодта ‘ма сӕ гур-гур арти фӕрстӕмӕ ӕрсагъта. | Доехали они до того места откуда дым шел, вышел навстречу им Ацамаз, сын Аца. Предложил он всадникам спешиться, привязал двенадцать коней к коновязям, повесил их оружие на двенадцати вешалках, нанизал мясо оленей на двенадцать вертелов и воткнул по сторонам весело потрескивающего костра. |
| Фезонгутӕ исфунхтӕнцӕ ‘ма син фӕйнӕ ухсти бахуӕрун кодта, ӕхуӕдӕг ба сӕ бафарста:
— Ӕвӕдзи мӕ нӕ фӕсмӕретӕ? Ӕз дӕн Аци фурт Ацӕмӕз. Насиран ӕлдар ниццудӕй ‘ма ‘й ӕ хӕццӕ рахудта е ‘фсадмӕ. Ӕрхъӕрттӕнцӕ. Ацӕмӕз син загъта: — Ӕз бавзарон и денгиз! |
Когда шашлык был готов, Ацамаз вдоволь накормил своих гостей, а потом спросил:
— Вы, видно, не узнаете меня? Я — Ацамаз, сын Аца! Что еще нужно было Насиран-алдару?! Взял он Ацамаза в свое войско, и отправились они к берегу моря. — Я испытаю это море! — сказал Ацамаз. |
| ‘Ма Ацӕти уорс бӕхбӕл фӕммедӕг ӕй денгизи. Денгиз ин ӕ бӕхи сӕфтӕг дӕр нӕ рахулуй кодта, уотемӕй уордӕг фӕцӕй Ацӕмӕз.
Уоми ба и бӕх ниххурруттитӕ кодта. Ацӕмӕз дӕр ӕй никъкъӕрццитӕ кодта: — Куйтӕ дӕ бахуӕрӕд! |
На белом отцовском коне стремительно понесся Ацамаз, сын Аца, к морю. Перелетел юноша на другой берег, да так, что конь его даже копыта не намочил.
Там конь его заржал. Ацамаз ударил коня изо всех сил и воскликнул: — Да чтобы тебя собаки съели! Что ты почуял, чего испугался?! |
| И бӕх дӕр имӕ фӕккомӕги ӕй:
— Дӕ фидӕ Ацӕ мӕбӕл уотемӕй нӕ бадидӕ, фал мӕ фастбӕл фӕрсидӕ! Ацӕмӕз ӕй балӕдӕрдтӕй ‘ма имӕ ӕ кӕлмон ӕвзаг исласта. Уорс бӕх ма загъта: — Уотемӕй мӕбӕл ма цо Тогус ӕлдари бӕхӕргъаумӕ, фал дӕлӕ денгизи билӕбӕл санси дугъосуг ӕхседунцӕ, ниццо ‘ма син балихстӕ кӕнӕ, ‘ма мӕ санси ниттолӕ, уӕдта мӕ ӕртӕ хатти ӕзмеси истолӕ, ӕртӕ хатти ба тугул дори. |
А конь седоку ответил:
— Славный отец твой не только сидел верхом на коне, он еще в трудную минуту у меня спрашивал совета! Ацамаз понял упрек, стал расспрашивать коня своего. Ответил ему тогда конь: — В том виде, как я есть, мне нельзя ехать к табуну Тогус-алдара. Вон на берегу моря в котле двуухом варят клей, отправляйся туда, попроси, чтобы позволили окунуть меня в тот клей. После того, как я нырну в котел, трижды вываляешь в песке сыпучем, а после — трижды в булыжниках. |
| Бӕхӕргъау гъӕуайгӕнӕг ба ӕй ӕфсӕнцъух берӕгъ, ӕфсӕнцъух хъӕрццигъа ‘ма ӕфсӕнцъух урс.
Фиццаг дӕмӕ ӕртӕхдзӕнӕй ӕфсӕнцъух хъӕрццигъа ‘ма ин, ӕ тӕрнихи уорс ӕстъӕлфӕ, уой ку нӕ фергъӕвай, уӕд дӕ зиан кӕндзӕнӕй. |
Должен знать ты, что сторожами табуна Тогус-алдара служат — волк со стальной пастью, ястреб со стальным клювом, жеребец со стальной мордой.
Первым прилетит к тебе ястреб со стальным клювом. На лбу у него пятно белое, если твоя стрела не попадет в то пятно — горе тебе. |
| Уӕд дӕмӕ рацӕудзӕнӕй ӕфсӕнцъух берӕгъ. Уомӕн дӕр ӕ тӕрнихи уорс ӕрдо ‘ма ин уой фергъӕвӕ, кенӕ ба дӕ бахуӕрдзӕнӕй. Дӕхецӕн къахт искӕнӕ ‘ма уоми дӕхе нирримӕхсӕ, мӕнбӕл ба федар архъан ниббӕттӕ.
Ӕфсӕн урс мӕмӕ раззаг къахбӕл рацӕудзӕнӕй ‘ма, кӕд дӕ лӕгигъӕдӕ ести уа, уӕд мӕ нӕ рауадздзӕнӕ ‘ма фӕллӕгӕй-лӕгмӕ уодзинан; |
Потом выскочит к тебе волк со стальной пастью, если твоя стрела не вонзится в белый волос, что на лбу его, растерзает он тебя. Справишься с волком, выкопай для себя яму и затаись в ней, а меня крепко зааркань.
Прискачет ко мне стальной жеребец, высекая передними копытами искры, и если отважен ты будешь, то не отпустишь меня, и мы сразимся с ним один на один. |
| кӕрӕдзебӕл фиццаг зӕбӕтӕй истохдзинан, уӕдта дӕндагӕй бавналдзинан. Ӕфсӕн урс мин мӕ тугул дор ку хуӕра, уӕд ин ӕз ба ӕ цар хуӕрдзӕнӕн. Уӕдта ин ӕз ӕ фидмӕ ку бавналон, уӕд е ба ӕзмесӕмӕ бахъӕртдзӕнӕй; уӕдта сансмӕ; ӕз ба ин ӕ зӕрди ауиндзӕнтӕ ӕртондзӕнӕн. Ду ба цурд бадӕ ‘ма се ‘гасей гъостӕ дӕр ӕркӕнӕ! | Сначала копытами мы биться станем, а потом зубами раздирать друг друга. Когда стальной жеребец станет камень на моих боках грызть, я шкуру его буду рвать. Когда же доберусь я до мяса его, он лишь до песка прогрызет бока мои. Как доберется стальной жеребец до клея, я успею сердце его вырвать. Все это время ты будь наготове, чтобы отрезать уши у каждого из них. |
| И бӕх ин куд амудта, уотӕ бакодта Ацӕмӕз.
Фиццагидӕр ӕ бӕх ӕнӕдон санси ниццавта, уӕдта ‘й ӕзмесӕ ‘ма тугул дори истулдта. Ӕхуӕдӕг ба Тогус ӕлдари бӕхӕргъаубӕл рагъӕр кодта. Бӕхӕргъау гъӕуайгӕстӕ — ӕфсӕнцъух хъӕрццигъа ‘ма ӕфсӕнцъух берӕгъ имӕ сӕхе рауагътонцӕ. Ацӕмӕз дӕр син сӕ тӕрнихи уорсмӕ багъавидӕ, фӕссӕ тумбул кӕнидӕ ‘ма син сӕ гъостӕ ӕ дзиппи рацӕвидӕ. |
Исполнил все Ацамаз точно так, как научил его мудрый конь отца.
Прежде всего окунул юноша своего коня в безводный клей, а потом вывалял в песке и булыжниках. Согнал табун чудо-коней и направился Ацамаз к берегу моря. Набросились на Ацамаза огромный ястреб со стальным клювом и волк со стальной пастью. Не дрогнуло сердце нарта, прицелился он и попал в белое пятно ястреба, вторая стрела вонзилась в белый волос волка. Отрезал он у мертвого ястреба голову, у волка — ухо и положил их в карман. |
| Ӕрӕги-дурӕги ба сӕмӕ ӕрхъӕрттӕй ӕфсӕнцъух урс.
Ацӕмӕз дӕр, денгизи билӕбӕл ин къахт адтӕй, ‘ма уордӕмӕ ниллӕуирдта ‘ма и дууӕ бӕхи тохун байдӕдтонцӕ. Фиццаг истухтонцӕ зӕбӕтӕй, уӕдта кӕрӕдземӕ дӕндагӕй бавналдтонцӕ. Цалинмӕ ӕфсӕн урс Ацӕти бӕхӕн ӕ тугул дор, е’ змесӕ хуардта, уалинмӕ ин е ба ӕ зӕрди ауиндзӕнтӕ ӕртудта ‘ма и урс рахъан ӕй. |
Но вот земля задрожала, примчался стальной жеребец. К тому времени успел спрятаться Ацамаз в яме на берегу моря. Столкнулись кони, бьется стальной жеребец с конем Аца.
Пока стальной жеребец грыз камни и песок на боках коня Аца, он сердце ему вырвал, и жеребец Тогус- алдара свалился. |
| Ацӕмӕз дӕр къахтӕй фӕггӕпп кодта ‘ма ин ӕ рахес гъос ӕрбакодта, ‘ма ‘й ӕ дзиппи рацавта. Ӕхуӕдӕг ба ӕ бӕхбӕл рабадтӕй ӕма и бӕхӕргъау ӕфсадмӕ бахъӕртун кодта, денгиз уордӕгмӕ сӕ баефхаста, еу байраг дӕр си ласун нӕ рауагъта, уотемӕй.
Уӕдта Ацӕмӕз фӕстӕмӕ раздахтӕй фӕдес расайунмӕ ‘ма Тогус ӕлдари колдуармӕ бахъӕрттӕй. Уоми ба адӕм цӕлхӕмбурдӕй кувди бадунцӕ. Ацӕмӕз барвиста Тогус ӕлдармӕ: — Дӕ бӕхӕргъау дин фӕттардӕуй! Тогус ӕлдарӕй нӕ байруагӕс ӕй: |
Выскочил Ацамаз из ямы, отрезал стальному жеребцу правое ухо и сунул в карман. Вскочил он на своего коня и погнал табун алдара через море. Переправил он коней, да так, что ни один из этих чудо-коней не утонул.
Сам же Ацамаз вернулся на земли Тогус-алдара, чтобы выманить его в погоню за собой. А Тогус-алдар в это время весь народ на пиршество созвал. Ацамаз направил алдару весть об угоне табуна его коней. Не поверил алдар: |
| — Ӕвӕдзи, хуӕрдагор ӕма ронгӕцӕу ка ‘й, уӕхӕн уодзӕнӕй, ӕрба ‘й хонетӕ ӕма ‘й бафсадетӕ!
Дууӕ ӕрвистемӕ не ‘рбакумдта, ӕртиккаги ба ӕрбацудӕй Ацӕмӕз. Ӕртӕ финги ин ӕртӕ идзаги ӕрбакодтонцӕ, уӕдта Ацӕмӕз гъостӕ фелваста ӕ дзиппӕй ‘ма син сӕ фингити райурста: хъӕрццигъай сӕр хестӕртӕн хестаг, берӕгъи гъос ‘ма урси гъос ба кӕстӕртӕн: |
— Наверное, этот человек очень проголодался, пригласите его и накормите!
Дважды отправляли за Ацамазом, и лишь после третьего приглашения вошел он в дом. Трижды ему три стола накрыли, но вот Ацамаз достал из кармана голову и уши, отрезанные у сторожей табуна Тогуса, и раздал их по столам: голову ястреба — старшим, ухо волка и ухо жеребца — младшим: |
| — Е ба уин хестӕртӕн хестаг, кӕстӕртӕн ба кӕстаг!
Ӕхуӕдӕг ба ӕ бӕхбӕл фӕббадтӕй ‘ма ратахтӕй. Тогус ӕлдар ӕй сорун байдӕдта. Ацӕмӕз уой ку базудта, уӕд ӕй еу туппурбӕл бахизта. Авд бони тохдзинан, зӕгъгӕ, кӕрӕдземӕн нӕртон уасхӕ равардтонцӕ. |
— Это вам, старшие, доля старших, а младшим — доля младших!
Вскочил он на коня и понесся быстрее ветра. Тогус пустился за ним в погоню. Увидев это, Ацамаз остановился у подножия холма. Стал дожидаться алдара. Встретились они и дали друг другу нартскую клятву, что будут сражаться семь дней. |
| Уотемӕй, бонӕ фӕттохиуонцӕ, кӕрӕдзей хуфийни хузӕн никкӕниуонцӕ, уӕддӕр си неке хъӕбӕрдӕр кодта. Тогус ӕлдарӕн уӕхӕн уосӕ адтӕй, ӕма ӕхсӕвӕ ку ниххуссидӕ, уӕд ӕ мадӕй райгурӕгау исуидӕ.
Ацӕмӕз ба, мӕгур, нӕтгӕ ниххуссидӕ. Дууӕ бони истухтонцӕ. Ӕртиккаг бон ба изӕрӕрдӕмӕ Ацӕмӕз фӕтти уӕзӕй рахъан ӕй. Тогус ӕлдар ӕй ӕ бӕхи думӕгбӕл ниббаста ‘ма ‘й уотемӕй ӕ хӕдзарӕмӕ ӕрласта. Ӕхсӕвӕ ин еу буйнаг, къуми ка уидӕ, уӕхӕн ӕ буни ниггӕлстонцӕ. И буйнаги ба Хуцау ӕразиннун кодта, и уосӕ кӕбӕл хуссидӕ, уӕхӕн. |
Бились весь день, тела их стали словно решето, но не уступил один воин другому.
На закате солнца алдар, истекая кровью, вернулся домой. Дома его ждала жена, она была наделена необыкновенным даром. За ночь женщина исцелила его раны, и утром алдар поднялся с еще большей силой. А Ацамаз, бедняга, со стоном от усталости и ран, упал на землю и заснул. Два дня длилось сражение. А на третий день к вечеру Ацамаз под тяжестью стрел, вонзившихся в его тело, свалился. Привязал Ацамаза Тогус-алдар к хвосту своего коня и притащил к себе домой. |
| Ӕхсӕвӕ Ацӕмӕз ниххустӕй буйнагбӕл ‘ма бонмӕ ӕрдзӕбӕх ӕй. Фӕттӕ ӕ фӕрстӕй фӕккалдӕнцӕ ‘ма ӕ размӕ устур кӕрӕ иссӕнцӕ. | Ночью слуги алдара бросили под него кусок завалявшегося пыльного войлока. По воле Бога, войлок тот оказался чудодейственным войлоком жены Тогус-алдара. Проспал на этом войлоке Ацамаз всю ночь, а утром встал полный сил, стрелы сами выпали из его тела и лежали рядом большой горкой. |
| И бонӕ ба Тогус ӕлдари рамардта ‘ма ин ӕ уосӕ ӕхецӕн бийнонтӕн рахаста.
Е ‘рӕздӕхтмӕ ӕфсӕдтӕ рахӕлеу ӕнцӕ, нӕбал ӕй фӕххизтонцӕ: алке ӕ хӕдзарӕмӕ ниффардӕг ӕй. |
Днем в сражении одержал он победу над Тогус-алдаром и убил его, а жену его себе в жены взял.
Не дождавшись возвращения Ацамаза, доблестные воины Насиран-алдара разошлись по домам. |
| Ацӕмӕз дӕр рандӕ ‘й ӕ хӕдзарӕмӕ уоси хӕццӕ. Насиран ӕлдари хӕццӕ дӕр хӕларӕй цӕргӕ байзадӕй. | Вернулся и Ацамаз в родной дом с красавицей женой. Но еще долгие годы Ацамаза и Насиран-алдара связывала крепкая дружба. |
| Феппайуйнæгтæ | Примечания |
| ПНТО, в. 2, 1927. 68-72 ф.
Киунугæй: Нартæ. Мифологи æма эпос дигорон æвзагбæл.\ Исаразтонцæ Скъодтати Эльбрус æма Къибирти Амурхан. Дзауæгигъæу. Гассити Виктори номбæл РПК. 2005. Тъ.167-170. Ниффинста Гарданти Михал Кертибити Кертибий дзурдтæй Мæхчески, 25.09.1903. |
ПНТО, в. 2, 1927. 68-72 ф.
Опубликовано в: Нарты. Мифология и эпос на дигорском языке.\ Составители А.Я.Кибиров, Э.Б.Скодтаев. Владикавказ. ИПП им. В.Гассиева. 2005. С. 167-170. Записал Гарданов Михал со слов Кертибити Кертиби в сел. Махческ 25.09.1903. Перевела на русский язык Т.М.Койбаева |
