66 ДН Ӕлбеги фурт минги Тотрадз

Фӕндагбӕл мегъи пъӕсту ӕрбацӕуй.

Мегъи пъӕстуйӕн ӕ сӕрти тӕхуй сау халӕнттӕ,

Ӕ фӕсте ба зиннуй готони ауӕдзӕ.

Ниййимӕ цӕуй ӕма разиннуй Ӕлбеги фурт минги Тотраз.

Мегъи пъӕсту — ӕ бӕхи коми тулфӕ,

Сау халӕнттӕ — ӕ бӕхи къубарӕ,

Готони фӕд — ӕ бӕхарци фӕд.

Клок облака по дороге медленно ползет.

Над обрывком облака черные вороны кружатся,

А за облаком тем глубокая борозда тянется.

Спускается Сослан вниз, видит сына Албега юного Тотраза.

Клочья тумана — горячий пар дыхания его коня,

Черные вороны — могучий его конь,

Глубокая борозда — следы от его копья.

Ӕлбеги фурт минги Тотраз.

Уӕлӕмӕ имӕ схезуй Сослан ӕма ин

Ӕ тӕрних кардӕй ӕрцӕвуй.

Фиццаг цӕфмӕ ин неци сбӕрӕг уй.

Дуккагмӕ дӕр неци сбӕрӕг уй.

Ӕртиккаг цӕфмӕ биццеу райгъал уй:

— Ци кӕнис, Сослан?

Уӕдӕй ардӕмӕ мин мӕ тӕрних

Дӕ кардӕй ку хуаис!

Сын Албега юный Тотраз.

Взбирается к нему Сослан,

В лоб мальчика ножом ударяет.

От первого удара он и не шелохнулся,

От второго — он даже не вздрогнул.

От третьего удара мальчик проснулся:

«Что ты делаешь, Сослан?

Долго ты еще мой лоб

Своим ножом будешь сечь?

Зӕгъгӕ, Сослан хуарзау нӕбал фӕууй.

Ӕлбеги фурт минги Тотраз ӕ бӕхарцӕбӕл

Сосланӕн ӕхе дӕр, ӕ бӕхи дӕр ку исесуй.

Бӕхарцӕ ин ӕ саргъӕй е ‘фтаугити астӕу бацӕвуй,

Уотемӕй ӕй дзӕвгарӕ ку фӕххӕссуй.

Сослан разӕгъуй: «Ра мӕ уадзӕ аци хатт,

Дӕ хуарз фидистӕн, Ӕлбегистӕн».

Я же еду дорогой своей».

Сослан опешил, растерялся.

Сын Албега Тотраз свое копье

Между потником и седлом просовывает,

И Сослана самого, и его коня поднимает.

Так их Тотраз довольно долго везет.

Сослан Тотраза упрашивает:

«Отпусти меня в этот раз,

Во имя памяти твоего почтенного отца Албега».

Уӕрппи бӕрзондмӕ, абони майрӕнбон —

Иннӕ майрӕнбонмӕ. — Сослан дӕр ӕй,

Уасхӕ нӕ астӕу, зӕгъгӕ, баууӕндун кӕнуй.

2. Сослан ӕрбацӕуй ӕ хӕдзарӕмӕ мӕстгунӕй,

Ӕ фур мӕстӕй ку ‘рбадуй, уӕд сире къелай бун ниттонуй.

говорит Тотраз, —

На вершине Уарппа в следующую пятницу».

Сослан убеждает его, обещает:

«Приеду я, клятвой связаны мы».

2. Сослан возвращается домой в гневе,

В негодовании он садится,

И разваливается кресло под ним.

—        Ци ма кӕнон? Къаннӕг биццеутӕ дӕр ма ми

Гириз кӕнун байдӕдтонцӕ: Ӕлбеги фурт

Минги Тотразӕн ӕмгъуд равардтон, —

Абони майрӕнбон, иннӕ майрӕнбони

Уӕрппи бӕрзондбӕл куд фембӕлӕн.

Сослани уосӕ зонӕнгин адтӕй:

—        Уомӕн, — загъта, — неке неци кӕндзӕнӕй,

Еугур ӕндон болат ӕй ӕ фӕсонтӕй фӕстӕмӕ,

Ӕ фӕсонтӕ ин ку нӕ ниццӕвай,

Уӕд ин неке неци бафӕраздзӕнӕй.

«Что со мной еще? Несмышленые юнцы и те Надо мной потешаются: сыну Албега Маленькому Тотразу слово я дал,

Что через неделю, в следующую пятницу,

На вершине Уарппа мы сразимся».

Жена Сослана чародейкой была:

«С этим юношей никому не справиться,

Он весь, кроме спины, из булатной стали,

Если только в спину ты не нанесешь удар,

Так нет ему смерти!

Дӕ бӕхбӕл бабӕттӕ аллихузи муртӕ,

Ӕма дӕхе ку баримӕхсай, — дӕ рӕзти рафецаугӕй,

Е ‘рух ратдзӕнӕй сӕхердӕмӕ, — уӕд базмӕлун кӕнӕ

Дӕ бӕхи ӕ мурти хӕццӕ.

Дӕ мурти гъӕрӕй ӕ бӕх нӕбал фӕллӕудзӕнӕй.

3. Ӕмгъуди бони Сослан Гъазӕн туппури аууон къахт ку скӕнуй,

Къахт ку скӕнуй, ӕхе ку баримӕхсуй,

Уалинмӕ ӕрцӕуй Ӕлбеги фурт минги Тотраз,

Рагъӕуай-багъӕуай кӕнуй, ку некӕми неци уинуй.

К гриве своего коня привяжешь разноголосые бубенцы,

Затаишься ты, и он, проезжая мимо тебя,

Спиной повернется к тебе, и в этот миг отпустишь

Ты своего коня с бубенчиками.

От перезвона бубенцов его коня уж не остановить».

3. В назначенный день Сослан за Холмом состязаний

Яму выкапывает, в ней он спрятался.

Вот едет сын Албега Тотраз,

Смотрит, оглядывается,

нигде и никого он не видит.

Сӕхердӕмӕ ку раздӕхуй.

Е ‘рух ку рахатуй гъӕуӕрдӕмӕ.

Уӕд ӕ бӕхи муртӕ ку базмӕлун кӕнуй Сослан,

Бӕх дӕр ку фӕттӕрсуй, минги Тотрази ку раскъӕфуй,

Хъӕзи фӕттӕй ӕй цӕвунтӕ уӕд

Райдайуй Нарти Сослан.

Он домой коня разворачивает,

Разворачивается он к селу.

Вдруг зазвенел бубенцами конь Сослана,

В испуге юного Тотраза конь прочь уносит.

Тростниковые стрелы вслед за всадником

Посылает нарт Сослан.

Ӕ идони ласӕнтӕ ку ‘рбатонуй,

Ӕ бӕхи гъостӕмӕ уӕд ку фӕллӕборуй.

Ӕ бӕхӕн бауорамуни мадзал ку нӕ еруй,

Уӕд бӕхӕн е ‘фсӕри къӕдзӕмӕ ку балӕборуй,

Е ‘фсӕри къӕдзӕ ин ку срӕдовуй.

Уздечку коня натягивает, разрывает ее.

Своего коня за уши цепко хватает юноша.

Своего коня удержать не может он.

Хваткой мертвой берется за челюсти коня,

Да так, что челюсть верному коню ломает.

Ӕ фӕсонтӕ ку байдзаг унцӕ,

Уӕд рахауй Ӕлбеги фурт минги Тотраз

Ӕма ӕ уод ку исесуй.

3. Ӕ мадӕ рарветуй дууӕ лӕхъуӕни ӕ фурти агорӕг:

—        Абони Уӕрппи бӕрзондмӕ син адтӕй ӕмгъуд

Мӕ фурт ӕма Нарти хуарз Сосланӕн.

Ба мин ӕй бӕрӕг кӕнтӕ!

В спину Тотраза вонзаются.

И падает на землю сын Албега отважный Тотраз,

И улетает душа из тела сына Албегова.

3. Мать Тотраза отправляет двух юношей за сыном:

«Сегодня на вершине Уарппа должны были встретиться

Мой сын и нарт Сослан.

Посмотрите, проведайте сына моего!»

Идардмӕ сӕ ниууинуй Сослан ӕма

Баслӕхъӕй ӕ сӕр истохуй,

Ба сӕ фӕрсуй: «Кумӕ цотӕ?»

—        Абони Ӕлбеги фурт Тотраз

Уӕрппи бӕрзондмӕ тохунмӕ рацудӕй

Сослани хӕццӕ ‘ма си ка фӕммард ӕй,

Уой бӕрӕг есунмӕ цӕуӕн мах.

Завидев их вдали, Сослан

Башлыком голову укутывает,

Юношей спрашивает: «Куда вы путь держите?»

«Сегодня сын Албега Тотраз

На вершину Уарппа на сражение с Сосланом

Отправился, нам велено узнать,

Кто из них погиб?»

Ӕ бӕхбӕл гъазгӕй, урух будурти

Ниффардӕг ӕй уӕдӕйти, Сослани мард ба

Уӕлӕ берӕгътӕн хуалийӕн байзадӕй.

—        Дӕ цӕрӕнбон берӕ, мах ба уой туххӕй

Дзӕгъӕл хъиамӕт ку кодтан.

Ӕраздӕхунцӕ фӕстӕмӕ Тотрази мадӕмӕ,

Хуӕрзӕнгорӕггаги имӕ ку бацӕунцӕ,

Зӕронд уосӕ син ӕрцӕттӕ кӕнуй

Нард фидтӕй ‘дзаг тумбул фингитӕ,

Дони арӕхӕн син алли ниуӕзтӕ.

На коне по раздольным лугам,

Гарцуя, недавно ускакал, а мертвый Сослан

Остался вон на съедение волкам».

«Да продлятся дни твоей жизни, а мы-то еще

Напрасно на холм поднимались».

Возвращаются они к матери Тотраза,

За добрую весть награду ожидая,

И старушка им накрывает щедро

Жирным мясом и яствами разными круглые столы;

В изобилии, как вода, напитки разные перед ними.

Ӕнцад нӕ фӕууй зӕронд уосӕн ӕ зӕрдӕ.

Сӕ уӕллӕй ӕрбабадуй ӕма сӕ бафӕрсуй:

—        Уӕхуӕдтӕ ‘й фӕййидтайтӕ, ӕви уин еске загъта?

—        Мӕнгӕ зӕгъун ходуйнаг ӕй, нӕхуӕдтӕ ‘й

Нӕ фӕййидтан, фал нин еци хуарз хабар

Загъта еу бӕхгин. — «Циуавӕр ӕй?

Еци бӕхгини уи неке бафӕсмардта?»

Ад кромешный на сердце старушки.

Рядом присаживается и расспрашивает их мать:

«Вы сами видели сына моего или кто-то вам сказал?»

«Стыдно нам тебе солгать, сами мы

Его не видели, но счастливую эту весть

Всадник незнакомый нам сказал».

«Каков он был? Всадника того никто из вас не узнал?»

Ӕма ниддеси дӕн, — баслӕхъи тухт ӕ сӕр,

Фал ӕ еу цӕсти дууӕ гагуй адтӕй.

Ӕ ростӕмӕ февналуй, ӕ уӕргутӕ ӕрцӕвуй

Тотрази мадӕ ‘ма никкӕуй:

—        Сослан адтӕй е, Сослан! Уомӕй ӕндӕр

Хуцауи скондӕй дууӕ гагуй ӕ еу цӕсти

Некӕмӕн ес. Фӕццотӕ имӕ ӕма кӕд

Разӕй цӕф ӕй, уӕд ӕй уӕлмӕрдти байвӕретӕ.

Поразил он нас — башлыком голову укутал,

Два зрачка в глазу было у него».

Раздирает кожу щек она, по коленям бьет себя

Мать Тотраза, истошно причитая:

«Это был Сослан, Сослан! Только лишь ему

И никому другому Богом два зрачка

В одном глазу даны. Ступайте вы к сыну моему, и если

В грудь он ранен, на кладбище похороните,

Рабаддзӕнӕй фӕстӕмӕ.

Кӕд фӕстеггӕй цӕф ӕй, уӕдта ‘й

Ӕрхӕссетӕ ардӕмӕ ӕма ибӕл мӕхе

Кӕунӕй бафсадон.

Фӕццӕунцӕ ‘ма Тотрази мард куд рахӕссунцӕ,

Уотӕ сӕбӕл Сирдон фембӕлуй.

—        Кумӕ ‘й хӕссетӕ?

—        Дӕлӕ уӕлмӕрдтӕмӕ.

Снова сын мой оживет.

Но коль в спину он убит, сына вы

Привезите мне, и я над ним смогу

Выплакать до дна свои глаза».

Отправляются в путь, мертвого Тотраза поднимают,

Навстречу им идет Сирдон:

—        Куда вы покойного несете?

—        Вон на кладбище.

А, лӕги къохӕй мард ка нӕ фӕцӕй,

Уӕхӕн ӕй, барӕй ӕхе бӕргӕ рамардта

Хъал биццеу, кӕсетӕ, ӕ бӕхи ӕфсӕртӕ

Куд рарӕдувта. Хӕссетӕ ‘й уой бӕсти

Ӕ зӕронд мадӕмӕ, е ба ин кӕд ести

Хуцауӕй ракора.

Этот юноша не от руки воина погиб,

Гордый сын Албега сам

Выбрал смерть. Посмотрите на челюсти его коня –

Как он вывернул их. Вы несите-ка его

К старушке-матери. Как знать, бедняжка,

Быть может, еще вымолит ему спасение у Бога.

Ӕнӕ хай фӕцӕй уӕлмӕрдтӕй

Ӕлбеги фурт Тотраз. Нӕбал ин адтӕй

Аци дуйнемӕ раздӕхӕн ӕма ӕ зӕронд мадӕ

Еунӕг фурти мардбӕл кӕунӕй ӕхе

Ниттуппуртӕ кодта.

Сын Албега Тотраз.

Не дано ему было

На этот свет вернуться, и его старушка-мать

Над мертвым единственным сыном рыданиями

Сердце измученное наполнила.

Киунугæй: Нартæ. Мифологи æма эпос дигорон æвзагбæл.\ Исаразтонцæ Скъодтати Эльбрус æма Къибирти Амурхан. Дзауæгигъæу. Гассити Виктори номбæл РПК. 2005. Тъ. 86-88.

Радзурдта Кертибити Кертиби, ниффинста Гарданти Михал Махчески, 27.10.1903.

Опубликовано в: Нарты. Мифология и эпос на дигорском языке.\ Составители А.Я.Кибиров, Э.Б.Скодтаев. Владикавказ. ИПП им. В.Гассиева. 2005. С. 86-88.

Рассказал Кертибиев Кертиби, записал Гарданов Михал в сел. Махческ 27.10.1903.

Перевела на русский язык Т.М.Койбаева.

«В осетинском фольклоре волк играет роль, подтверждающую его тотемическо-культовое значение в прошлом. Один из нартовских героев Сӕуай, подобно римским близнецам, выкармливается волками. Другой виднейший герой, Сослан, становится неуязвимым после того, как он выкупался в волчьем молоке.

О дружбе между нартами и волками свидетельствует ряд сказаний. В одном из них умирающий Сослан предлагает волку напоследок полакомиться его мясом. Но волк благородно отказывается, вспоминая многочисленные благодеяния, которые оказал ему Сослан. Тогда Сослан благословляет волка, говоря: «Пусть у тебя будет отвага Сослана, когда ты нападёшь на стадо, и застенчивость молодой невесты, когда ты уходишь от стада». В сказании о «Чёрной лисице» повествуется о том, как волки дружески беседуют с Урузмагом, обращённым в собаку, причём последний в одном случае даже помогает им опустошить стада своего хозяина.

Волк считается грозой чертей и тёмных сил. В любопытной «Песне чертей», изданной в сборнике «Фольклор Юго-Осетии», черти поют: «Берегитесь востроухого, никогда не смыкающего глаз (т.е. волка): он истребил наше племя». Непобедимый витязь Тотрадз падает от руки своего врага Сослана только потому, что его конь, взращённый чертями («далимонами») не выдерживает вида волчьих шкур, в которые нарядился, по наущению Сатаны, Сослан.» (из книги: Абаев В.И. Нартовский эпос осетин.\Абаев В.И. Избранные труды в 4-х томах. Том 1 Религия, фольклор, Литература. 2-е изд. Владикавказ, Ир, 2020. С.134)

Сослан «уже наделён качествами героя-воина, но, наряду с ними, в его образе явственно выступают черты героя-колдуна. Эти черты проходят через всю его жизнь. Сослан и Батраз оба проходят через процедуру закалки. Но, Батраз закаливается в горниле кузнеца — нормальная «технология» железного века. Сослан же закаливается в волчьем молоке — явная тотемическая магия. Важнейшие подвиги Сослана совершаются по одной схеме: он начинает как герой-воин, но кончает как герой-колдун…

В схватке с Тотрадзом Сослан сперва пытается одолеть противника в честном богатырском поединке, но, убедившись в своём бессилии, надевает по наущению Сатаны (тоже чародейки!) волчью шкуру, и этот шаманский приём приносит ему победу…  Но постепенно развитие материальной культуры и техники вооружает человека новыми средствами борьбы и он всё больше начинает полагаться на силу своих рук и своего оружия, а не на колдовские «хитрости». Соответственно меняется идеал эпического героя: герой-шаман уступает место герою-воину.

Сослан, Одиссей, Рустам, Тариел — это герои-воины. Но какая-то нить связывает их ещё с их предшественником, героем-чародеем. Эта нить явственно видна в том, что в решающий момент они прибегают к зооморфной маскировке.

Сослан не может одолеть Тотрадза иначе как в волчьей шкуре.»  (из книги: Абаев В.И. Нартовский эпос осетин.\Абаев В.И. Избранные труды в 4-х томах. Том 1 Религия, фольклор, Литература. 2-е изд. Владикавказ, Ир, 2020. С.153-155)