| 3.10. СОСЛАН МӔРДТЫ БӔСТЫ | 3.10. СОСЛАН В СТРАНЕ МЁРТВЫХ |
| Иу изӕр куы уыди, уӕд Сослан бадти Нарты Ныхасы. Уалынджы Уырызмӕг цуанӕй уӕнтӕхъил ӕмӕ сӕргуыбырӕй ӕрцыдис. | Как-то вечером сидел Сослан на нихасе. Вдруг видит он: весь сгорбившись и опустив голову, возвращается с охоты старый Урызмаг. |
| — Цӕуыл ӕнкъард дӕ, Уырызмӕг? — фӕрсы йӕ Сослан. | — Что за беда у тебя, Урызмаг? — спросил Сослан. |
| — Бирӕ фӕхаттӕн, фӕлӕ мыл ахӕм ӕмбисонд никуыма сӕмбӕлд, загъта Уырызмӕг. | И ответил ему Урызмаг:
— Много чего пришлось мне видеть за свою долгую жизнь, но такого дива, как сегодня, никогда не случалось со мной. |
| — Ацы бон хъамылы уыдтӕн цуаны. Кӕсын, ӕмӕ иу ран хуры тынтӕ ныккастысты ӕстдӕссион сагмӕ. | Охотился я в камышах. Вдруг гляжу, точно солнце засияло среди камышей, и увидел я на поляне восемнадцатирогую лань. |
| Ӕхстбӕрцмӕ йӕм бацыдтӕн, ме ‘рдын ӕм фӕцарӕзтон, ӕмӕ, гъа ныр фехсон, куыд загътон, афтӕ мӕ фӕттӕ иууылдӕр фӕпырх сты, иу дӕр дзы нал аззадис мӕ фатдоны. | На полет стрелы приблизился я к ней, прицелился и только хотел пустить стрелу, как вдруг рассыпались все мои стрелы и исчезли куда-то, — ни одной не осталось в колчане. |
| Уӕд мӕ цирхъ фелвӕстон ӕмӕ йӕ басырдтон, фӕлӕ та йӕ ӕрцӕвон, зӕгъгӕ, куыд загътон, афтӕ цирхъ мӕ къухтӕй асхъиудта, ӕмӕ иунӕг Хуыцау зоны, цы фӕци; саг дӕр фестадис ӕмӕ алыгъди. | Выхватил я свой меч, но выскочил меч мой из рук, и — один, верно, Бог знает, куда он исчез. Лань мгновенно умчалась. |
| Бӕргӕ ма азгъордтон йӕ фӕдыл, фӕлӕ ма ацу ӕмӕ йӕ ды ссар: уайтагъд ӕрбадӕлдзӕх и! — Саг та — ахӕм саг, ӕмӕ йӕ хъуын уыди сызгъӕрин. | Погнался я за ней, но она словно сквозь землю провалилась.
А шерсть у нее из чистого золота. |
| Уыцы ныхӕсты фӕстӕ Сосланыл хуыссӕг дӕр нал ӕрхӕцыдис, ӕхсӕв-бонмӕ йӕ фӕрстыл ратул-батул фӕкодта. | В эту ночь никак не мог заснуть Сослан, ворочался все время. |
| Ӕхсӕв ӕмӕ бон кӕрӕдзийӕ куы фӕхицӕн сты, уӕд йӕ пӕлӕз йӕ уӕхсчытыл баппӕрста, райста йе ‘рдын, йӕ фатдон, йӕ цирхъ ӕрбаста ӕмӕ хъамылты дӕлӕмӕ фӕуайы, Уырызмӕг ын саг кӕм бацамыдта, уырдӕм. | В тот ранний час, когда отделяется день от ночи, накинул он на плечи бурку, взял лук и колчан, привесил свой меч — и вот идет он уже в тех камышах, в которых встретил Урызмаг золотую лань. |
| Хур куыддӕр скастис, афтӕ йӕ тынтӕ сарӕзта сагмӕ. Саг ӕнцад хуыссы ӕмӕ сынӕр цӕгъды. | И только солнце взошло и первые лучи его проникли сквозь камыши, в их свете увидал Сослан, как лежит эта лань, пощипывая траву. |
| Хуры тынтӕ сагӕй фӕстӕмӕ здӕхтысты лыстӕг хӕрдгӕ ‘ндӕхтӕй ӕмӕ цӕстытӕ къахтой, афтӕ ӕрттывтой. | Солнечные лучи, отскакивая от золотой ее шерсти, казались тоньше самых тонких иголочек и кололи Сослану глаза: до того они были ярки. |
| «Уӕдӕ ацы сырд мӕ къухы куы бафтид, уӕд ма Нарты бӕсты мӕнӕй кадджындӕр кӕм уаид!» — загъта йӕхицӕн Сослан. | — Если бы попал мне в руки этот зверь, не было бы славнее меня среди нартов, — тихо сказал себе Сослан. |
| Хъуызын байдыдта, халӕй халмӕ хъуызӕгау, ӕмӕ йӕм бахӕццӕ ис ӕхстбӕрцмӕ. | Крадучись, от травинки к травинке, стал Сослан подползать к лани. Вот на полет стрелы приблизился он к ней, |
| Фат ӕрдыны авӕрдта, Хуыцау, уӕдӕ мын ацы сырды мӕ къухты бафтын кӕ, зӕгъгӕ, скуывта ӕмӕ ныхъхъавыдис сагмӕ. | приложил стрелу к луку.
— Дай бог, чтобы она мне досталась! – помолился и прицелился. |
| Гъа ныр ӕй фехсон, куыд загъта, афтӕ кӕсы, ӕмӕ йӕ фӕттӕ фӕпырх сты — иу дӕр дзы йӕ фатдоны нал аззад. | И только хотел он пустить стрелу, как вдруг рассыпались все стрелы, ни одной не осталось в колчане. |
| Саг йӕ бынатӕй дӕр нӕ фезмӕлыдис. Уӕдӕ ай худинаг куы кӕндзынӕн, зӕгъгӕ, фелвӕста Сослан йӕ цирхъ ӕмӕ сагмӕ фӕуайы. | Лань не сдвинулась с места.
«Неужто опозориться мне?» — подумал Сослан и, выхватив свой меч, одним прыжком очутился возле лани. |
| Саг айтӕ-уыйтӕ нал фӕкодта, фӕлӕ уыцыиу гӕпп фӕласта ӕмӕ йӕ ных Сау хохмӕ сарӕзта. Уӕдӕ дӕ ӕз уӕддӕр афтӕмӕй нӕ ныууадздзынӕн, зӕгъгӕ, Сослан дӕр йӕ фӕдыл уайы. | Но лань опередила его, вскочила и направила свой бег в сторону Черной горы. «Нет, не уйдешь ты от меня!» — подумал Сослан и устремился за ней. |
| Схӕццӕ ис саг Сау хохмӕ ӕмӕ иу лӕгӕты дуарӕй фӕмидӕг ис. Уый уыдис авд уӕйыджы хъан — Хуры чызг Ацырухс. | Взбежала лань на Черную гору и скрылась в глубокой пещере.
Не знал Сослан, что под видом лани преследовал он дочь Солнца Ацырухс, которую оберегали семь уаигов. |
| Сослан дӕр йӕ фӕдыл уыцы лӕгӕты смидӕг ис ӕмӕ уыны авд ӕддӕгуӕлӕ галуан, кӕронӕй дзы уазӕгдон. | Гонясь за ланью, бежал Сослан по пещере и вдруг увидел перед собой семиярусный замок. |
| Уый та уыдис уыцы авд уӕйыгӕн сӕ галуан. Бацыдис Сослан уазӕгдонмӕ ӕмӕ бандоныл ӕрбадтис. | Был то замок семи великанов. Вошел Сослан и видит: попал он в покой для гостей. Сел Сослан на скамью. |
| Къулыл ауыгъд уыдис хуыйысӕр фӕндыр; райста йӕ Сослан ӕмӕ диссаджы цӕгъдтытӕ кӕны. | На стене над головой его висел многострунный фандыр, искусно вырезанный из березового нароста. Снял его Сослан со стены и заиграл чудесную песню. |
| Афтӕ рӕсугъд цагъта, ӕмӕ йӕ цагъдмӕ сырдтӕ ‘мӕ мӕргътӕ ‘мбырдтӕ кодтой, галуаны къултӕ змӕлыдысты, хӕхтӕ йын хъырныдтой. | Так играл он, что на звуки его фандыра слетелись птицы и сбежались звери. Закачались в лад песне высокие стены замка, и горы стали подпевать Сослану. |
| Йӕ цӕгъдынмӕ дыууӕ гыццыл лӕппуйы рауадис. | И вдруг вбежали в покой два маленьких мальчика. |
| Сослан уӕддӕр йӕ цагъд нӕ уадзы ӕмӕ дзуры: «Ӕз дӕн Нарты Сослан, ӕмӕ мӕнӕн йе хӕрд куы нӕ уа, йе хӕст, уӕд цӕрын нӕ зонын». | Сослан, продолжая играть на фандыре, сказал им:
— Я нарт Сослан, тот самый, что не может жить без пиров или без войны. |
| Лӕппутӕ авд ӕддӕгуӕлӕйы сӕрмӕ уӕйгуытӕм суадысты ӕмӕ дзурынц:
— Нӕ уазӕгдоны ис иу уазӕг, фӕндырӕй цӕгъды ӕмӕ дзуры: «Ӕз дӕн Нарты Сослан, ӕмӕ мӕнӕн йе хӕрд куы нӕ уа, йе хӕст, уӕд цӕрын нӕ зонын». |
Убежали мальчики. Поднялись они на самый верхний, седьмой ярус, где жили семь уаигов. И сказали уаигам мальчики:
— Чудесный гость посетил нас. Он в покое, для гостей отведенном, играет на фандыре. Когда вошли мы, он сказал нам: «Я нарт Сослан, тот самый, что не может жить без пиров или без войны». |
| Уӕйгуытӕ рарвыстой лӕппуты Сосланмӕ ӕмӕ сын загътой:
— Ауайут ӕмӕ йын зӕгъут: «Кӕд дӕ хӕрд, нозт хъӕуы, уӕд дын Ӕнамӕ бадзурӕм, кӕд дӕ хӕст хъӕуы, уӕд та дын Дадамӕ бадзурӕм». |
И сказали тогда уаиги мальчикам:
— Бегите к Сослану и скажите ему: «Если тебе нужен пир, мы пошлем к тебе мать, если же тебе нужна война, мы пошлем к тебе отца». |
| Лӕппутӕ дӕр фӕстӕмӕ ӕрцыдысты ӕмӕ йын афтӕ радзырдтой. | Прибежали мальчики к Сослану и передали ему слова уаигов. |
| — Ныртӕккӕ та хӕрдӕй цы кӕнын, — загъта Сослан, — фӕлӕ кӕд гӕнӕн ис, уӕд мӕ хӕст хъӕуы. | — Для чего мне сейчас пир? — сказал Сослан. — Если есть война, то дайте мне войну. |
| Ссыдысты та лӕппутӕ уӕйгуытӕм ӕмӕ сын загътой Сосланы дзуапп.
Уӕд уӕйгуытӕ дӕр рацыдысты ӕддӕмӕ ӕмӕ цыргъ кӕнынц, сӕ мады гуыбынӕй семӕ цы кӕрдтӕ рахастой, уыдон, — хъавынц Сосланы аргӕвдынмӕ. |
И когда прибежали мальчики к уаигам и передали им ответ Сослана, спустились уаиги из замка и стали на Черном камне оттачивать свои ножи — те ножи, которые были у них в руках, когда вышли они из утробы матери. |
| Кӕрты уыдис кусартгӕнӕн дынджыр фынг. Сосланы уыцы фынгмӕ раластой, гъӕ, куыдзӕй цы куыдз райгуырди, уӕдӕ нын нӕ саджы дӕр хизынмӕ ды нал уадзыс, зӕгъгӕ, ӕмӕ йӕ фынгыл равӕрдтой. | Стоял во дворе жертвенный стол — на нем приносили в жертву животных. Выволокли уаиги Сослана к этому столу, разложили его на нем и стали рубить его своими ножами, крича при этом:
— Так вот та собака, собакой рожденная, которая не дает спокойно пастись любимой нашей лани! |
| Иу дӕр ыл йӕ кард ӕрхӕссы, иннӕ дӕр — авдӕн дӕр фехӕлынц сӕ кӕрдтӕ — иу дӕр ыл дзы нӕ хӕцы. | И яростно рубили они его своими ножами. Но ни единой царапины не оставляли их ножи на булатном теле Сослана. Увидели уаиги, что только тупятся ножи их, а Сослан по-прежнему невредим, |
| Уӕд суагътой Сосланы ӕмӕ загътой, цом, нӕ хъан Хуры чызг Ацырухсы бафӕрсӕм, зӕгъгӕ. | и тогда освободили они Сослана и сказали ему:
— Пусть питомица наша, дочь Солнца Ацырухс, скажет нам, что сделать с тобой. |
| Бацыдысты Хуры чызгмӕ ӕмӕ йын дзурынц:
— Иу уазӕг нӕм ис; йӕхи хоны Нарты Сослан; ӕргӕвдӕм ӕй, ӕмӕ йыл нӕ кӕрдтӕ нӕ хӕцынц. |
Пришли уаиги к дочери Солнца и сказали ей:
— Необычный гость посетил нас. Называет он себя нартом Сосланом. Мы хотели принести его в жертву, но наши ножи не берут его. |
| Хуры чызг уыцы ном куы фехъуыста, уӕд загъта:
— Кӕд Сослан у, уӕд уый мӕ мойаг у. |
Услышала дочь Солнца имя Сослана и сказала:
— Если это Сослан, то он суженый мой. |
| Уӕйгуытӕ йӕ фӕрсынц:
— Ӕмӕ цӕмӕй базондзыстӕм, Сослан у ӕви нӕ, уый? |
— А как узнать нам, вправду ли это Сослан или нет? |
| — Сосланӕн йӕ дыууӕ уӕны астӕу ис ӕрдзӕй рахӕсгӕ сау стъӕлф. Сбӕгънӕг ӕй кӕнут, ӕмӕ кӕд ахӕм стъӕлф уа йӕ дыууӕ уӕны астӕу, уӕд уый, ӕцӕгӕйдӕр, Сослан у. | — У Сослана меж лопаток должно быть родимое пятно. Разденьте его, и если есть меж лопаток такая метка, то это и вправду Сослан. |
| Рацыдысты уӕйгуытӕ Сосланмӕ, рабӕгънӕг ӕй кодтой, ӕмӕ йӕ чъылдымыл, растӕндӕр дыууӕ уӕны астӕу, разындис ӕрдзӕй рахӕсгӕ сау стъӕлф. | Пошли уаиги в покой для гостей, раздели Сослана и увидели на спине его черную родинку. |
| Загътой Ацырухсӕн, уазӕгӕн йӕ дыууӕ уӕны астӕу кӕй ис ӕрдзӕй рахӕсгӕ сау стъӕлф.
— Уӕдӕ уый мӕ мойаг Нарты Сослан у, — загъта Ацырухс. — Цӕут ӕмӕ йӕ бабуц кӕнут, стӕй ирӕдыл дӕр бафидаут. |
Когда узнала об этом Ацырухс, сказала она своим воспитателям уаигам:
— Пойдите к нему, и будьте с ним ласковы, и договоритесь с ним о выкупе, достойном меня. |
| Уый Нӕртон лӕг у, рӕдау лӕг у, ӕмӕ йыл фосӕй ма бацауӕрдут. | Нарты — люди щедрые. Постарайтесь взять с него побольше скота. |
| Авд уӕйыджы рацыдысты Сосланмӕ, йе уӕхсчытӕ йын ӕрхостой, не сиахс дӕ, зӕгъгӕ, ӕмӕ йӕ бабуц кодтой, йӕ усаг — Хуры чызг Ацырухсы дӕр ын фенын кодтой. | Опять пришли семеро уаигов к Сослану. Ласково похлопали они его по плечу — ты, мол, зять наш, — и каждый сказал ему доброе слово. Потом повели они его к Ацырухс и показали ему невесту. |
| Стӕй рабадтысты сӕ бандӕттыл ӕмӕ райдыдтой ирӕдыл дзурын. | И только после этого пригласили они жениха в свои покои, сели в ряд на скамью и повели с ним разговор о выкупе. |
| — Нӕ ирӕд, — загътой уӕйгуытӕ, — у ахӕм: денджызы был ӕфсӕйнагӕй сау галуан, йӕ цыппар фисыны Аза-бӕласы сыфтӕ сагъд куыд уа, афтӕмӕй, стӕй ӕртӕ сӕдӕ сырды, — уыдонӕй иу сӕдӕ сагтӕ куыд уа, иу сӕдӕ дзӕбидыртӕ, иу сӕдӕ та алымыгтаг ӕндӕр сырдтӕ. | — Выкуп твой за невесту будет такой, — сказали уаиги Сослану, — построишь ты нам на берегу моря замок весь из черного железа, и на четырех углах этого замка пусть растет по листу с дерева Аза. И еще пригони нам три сотни зверей, и чтобы в первой сотне были олени, в другой сотне — туры, а в последней сотне — другие звери. |
| Сослан уый куы фехъуыста, уӕд куыннӕ фенкъард уыдаид, ахӕм ирӕд мӕ къухы кӕм бафтдзӕнис, зӕгъгӕ. | Не стал возражать Сослан, услышав о подобном выкупе, но как было не опечалиться ему? |
| Сыстадис уыцы ‘нкъардӕй ӕмӕ, уӕнтӕхъил, сӕргуыбырӕй рараст ис йӕ хӕдзармӕ. | Встал он со своего места, простился с уаигами, и, низко опустив голову и подняв плечи, вернулся он к своему очагу. |
| Сӕхимӕ куы ‘рхӕццӕ ис, уӕд Сатанайӕн радзырдта: | И, вернувшись, так сказал он Шатане: |
| — Хуры чызг Ацырухс авд уӕйыгмӕ хъаны ис ӕмӕ мын усӕн цӕуы, фӕлӕ мӕ ӕрцагуырдтой ирӕд: денджызы был ӕфсӕйнагӕй сау галуан, йӕ цыппар фисыны Аза-бӕласы сыфтӕ сагъд куыд уа, афтӕмӕй, стӕй ӕртӕ сӕдӕ сырды, уыдонӕй иу сӕдӕ сагтӕ куыд уа, иу сӕдӕ — дзӕбидыртӕ, иу сӕдӕ та — алымыггаг ӕндӕр сырдтӕ. | — Под защитой семи уаигов растет дочь Солнца Ацырухс. Согласилась она выйти за меня замуж, но тяжелый выкуп потребовали у меня уаиги за невесту.
Потребовали они, чтобы выстроил я на берегу моря черный железный замок, и чтобы на каждом из четырех его углов выросло по листу с дерева Аза, и чтобы три сотни диких зверей пригнал я им. И в одной сотне были бы одни олени, а во второй — только туры, а в третьей — всякие другие звери. |
| Ахӕм ирӕд ӕз аргӕ не скӕндзынӕн, уый хуызӕн рӕсугъды та ӕнӕ ракургӕ куыд ныууадзон?! | Выкупа мне такого не собрать. Но нет сил у меня отказаться от красавицы-Ацырухс! |
| — Ӕрбад-ма мӕ фарсмӕ, — загъта Сатана, — ӕмӕ мӕм байхъус. | — Сядь-ка рядом со мной, — сказала Шатана, — да послушай, что я скажу. |
| Дӕ ирӕдӕн ссарӕн ис, ӕз дын куыд зӕгъон, афтӕ куы бакӕнӕм, уӕд. | Большой выкуп берут с тебя, но если поступишь ты так, как я скажу, то сможешь собрать его. |
| Ӕфсӕйнагӕй сау галуан ӕнцон скӕнӕн у: мӕнӕ мӕ диссаджы къухдарӕн куы ахӕссай ӕмӕ дзы денджызы был стыр зиллакк куы ‘ркӕнай, уӕд уыцы зиллаккыл фестдзӕнис ӕфсӕйнагӕй стыр сау галуан; | Черный железный замок построить легко. Когда возьмешь ты мое чудесное кольцо, пойдешь с ним на берег моря, только очертишь ты этим кольцом широкий круг, как сразу воздвигнется в этом кругу черный железный замок. Три сотни зверей тоже собрать нетрудно. |
| стӕй дын æз Ӕфсатийӕ уадындз куы ракурон ӕмӕ дзы ды уыцы галуанӕй куы ныууасай, уӕд дӕм сырдтӕ иууылдӕр сӕхи къахӕй ӕрцӕудзысты. | Я попрошу для тебя у Афсати свирель, ты в этом замке заиграешь на свирели — и звери сами придут во двор замка. |
| Фӕлӕ Аза-бӕласы сыфтӕ ацы дунейыл никуы ссардзынӕ, уыдон ракурын хъӕуы мӕрдты бӕсты хицау Барастырӕй, ӕмӕ дын сӕ дӕ мард ус Бедуха куы нӕ ракура, уӕд дӕ къухы нӕ бафтдзысты. | Труднее всего добыть листья с дерева Аза, потому что не растут они в этом мире. Это дерево из Страны мертвых. И только властелин Страны мертвых Барастыр может дать их тебе. Вот если бы умершая жена твоя Ведуха замолвила за тебя слово Барастыру, тогда, пожалуй, дал бы он тебе эти листья. |
| — Хӕрзбон у, уӕдӕ, ӕз цӕуын мӕрдты бӕстӕм, — загъта Сослан. Бабадт йӕ хъандзалсӕфтӕг бӕхыл ӕмӕ араст ис. | — Тогда прощай, мать моя, — тут же сказал Сослан, — отправляюсь я в Страну мертвых.
И ни слова не успела Шатана ответить ему, как вскочил он на своего упругокопытого коня и уехал. |
| «Цымӕ ацы ‘рра ӕцӕг ацӕудзӕн мӕрдты бӕстӕм, ӕви цы кӕндзӕн?» — загъта йӕхинымӕры Сатана. | «А ведь этот сумасброд, чего доброго, правда, отправится в Страну мертвых», — подумала Шатана. |
| Алы рӕсугъд хӕринаг скодта йӕ мӕрдтӕн, стӕй хъӕугӕронмӕ ацыди, ссардта уым гӕдыйы мард ӕмӕ куыдзы мард, ӕрхаста сӕ сӕхимӕ ӕмӕ сӕ йӕ мӕрдтӕн ныффӕлдыста иумӕ — ӕвзӕрӕй, хорзӕй. | Разожгла тут Шатана очаг и приготовила много обильной еды на поминки своим покойникам… Потом пошла на окраину села, нашла там дохлых кошку и собаку, принесла домой и посвятила их мертвым, всем – и плохим, и хорошим. |
| «Гъеныр Сослан кӕд мӕрдты бӕстӕм бацӕуа, уӕд ӕй уымӕй зондзынӕн», — загъта Сатана. | «Если Сослан войдет в Страну мертвых, то я это узнаю. |
| Цӕуын байдыдта Сослан мӕрдты бӕстӕм. Чи зоны, цас фӕцыдаид, фӕлӕ иуахӕмы бахӕццӕ ис мӕрдты бӕстӕйы ӕфсӕн дуармӕ. | Едет Сослан, едет, — кто знает, сколько он ехал! Но вот доехал он до железных ворот, что вели в Страну мертвых.
|
| — Дуар бакӕн, Аминон! — бадзырдта Сослан дуаргӕсмӕ. | — Аминон, открой мне ворота! — крикнул Сослан привратнику. |
| — Дуар мӕ кӕнгӕ нӕу, куы амӕлай, уӕд йӕхӕдӕг йӕхи бакӕндзӕн; мӕрдтӕм ӕгасӕй цӕуыны бар нӕй, — дзуапп ын радта мӕрдты бӕсты дуаргӕс Аминон ӕмӕ йын дуар нӕ бакодта. | — Когда умрешь ты, сами откроются перед тобой эти ворота, — ответил ему Аминон. — Не может живой войти в Страну мертвых, и не властен я открыть тебе эти ворота. |
| — Ӕз дӕ уымӕй нӕ фӕрсын, фӕлӕ дуар бакӕ тагъд! — дзуры йӕм Сослан. | — Я знать ни о чем не хочу! Открывай скорее ворота! — крикнул ему Сослан. |
| — Ды, мӕ хӕдзар, тыхджын дӕ, дӕуӕн цы нӕ бантысдзӕн! — радзырдта та йӕм дуаргӕс дӕр. | — Ты, силен, дорогой, все тебе удается!,- ответил привратник. |
| Аминон йӕ коммӕ куы нӕ бакасти дзӕбӕхӕй, уӕд Сослан дуар барӕмыгъта ӕмӕ бацыдис мӕрдты бӕстӕм. | Видит Сослан, не открывает ему добром привратник ворота. Изо всей силы рванул он их и въехал в Страну мертвых. |
| Дуарӕй куы фӕмидӕг ис, уӕд кӕсы, ӕмӕ йӕ размӕ рацӕуы бирӕ адӕм, хӕцӕнгӕрзтӕй ифтонг. | Но только миновал он ворота, множество людей в полном вооружении бросились к нему навстречу. |
| Райдыдтой йӕм лӕбурын ӕмӕ йӕм ӕртхъирӕнтӕгӕнгӕ хъӕр кодтой:
— Сау бон дӕ баййафа, Сослан, мах дӕу куы агурӕм, кӕдӕм ма нын ирвӕздзынӕ ныр?! |
— Да настигнет тебя черный день, Сослан! Мы давно ищем тебя, и теперь тебе уже не спрятаться от нас! — угрожая, кричали они и, замахиваясь оружием, бросались на него. |
| Сӕхи йӕм ӕппарынц, фӕлӕ йыл нӕ хӕст кӕнынц, хӕстӕг дӕр ӕм дзы никӕй къух хӕццӕ кӕны. | Но чудо: никто из них не может ни ударить его, ни схватить, ни коснуться его. |
| Сослан дӕр, — цыма сӕ хъуыды дӕр нӕ кӕны, — йӕ цыды кой кӕны ӕмӕ дисы бафтыд, ай цӕвӕр хъуыддаг у, зӕгъгӕ. | И дивясь этому и раздумывая, что бы это могло значить, продолжал он свой путь. |
| Даргъ уыд йӕ фӕндаг Сосланӕн; цӕуын та йӕ хъуыдис лӕгъз быдыртыл, хӕхтыл, цӕдтыл, цӕугӕдӕттыл.
Цӕуын байдыдта ӕмӕ ахызтис иу быдырмӕ. |
Велика Страна мертвых. Долго ехал он по горам и равнинам, переезжал через озера и реки, и вот въехал он на широкую равнину. |
| 1. Кӕсы, ӕмӕ дзы дунейы адӕм ауыгъдӕй лӕууынц, чи йӕ къахӕй, чи йӕ цонгӕй, чи йе ‘взагӕй, чи та йӕ хурхӕй ауыгъд, сӕ быны та дойнаг дуртӕ цырынӕй судзынц. | Всюду на ней стоят столбы и деревья, на которых — кто за ноги, кто за руки, кто за язык, а кто за шею — повешены люди, и под каждым разложен костер — раскаленные булыжные камни горят неугасимо. |
| — Гъӕйтт, Сослан, суӕгъд нӕ кӕ, фервӕзын нӕ кӕ ацы хъизӕмарӕй! — дзурынц Сосланмӕ. | — О Сослан, освободи нас! Избавь нас от мук, Сослан! — вдруг закричали все повешенные, увидев Сослана. |
| — Сосланмӕ ахӕм бар лӕвӕрд нӕй, — дзуры сӕм фӕстӕмӕ уый дӕр. | — Нет у Сослана такого права,- ответил Сослан. |
| Куыннӕ та фӕдис кодтаид уыдоныл дӕр! 2. Бахӕццӕ ис иу цадмӕ; кӕсы, ӕмӕ цады мидӕг бирӕ адӕм хӕфсытимӕ, кӕлмытимӕ ӕмӕ ӕндӕр ахӕмтимӕ доны аныгъуылынц ӕмӕ та фӕстӕмӕ фӕзынынц. | Только он подивился этому диву — и вот перед ним другое: большое озеро видит Сослан, и все оно кишит змеями, лягушками и другими гадами, и среди всей этой нечисти плавают в озере люди, то выныривают на поверхность, то вновь исчезают под водой. |
| — Гъӕйтт, Сослан, мах де уазӕг, фервӕзын нӕ кӕ! —дзурынц ӕм адӕм. | — Эй, Сослан, помоги нам! Будь защитником нашим! Спаси нас! — закричали, увидев его, эти несчастные. |
| — Сосланы бон ам ницы у, — дзуапп сын радта Сослан ӕмӕ фӕцӕуы йӕ фӕндагыл дарддӕр. | — Нет у Сослана такой возможности, —дивясь и сочувствуя ответил Сослан. |
| 3. Иу быдырмӕ та бахӕццӕ ис. Уым цы нӕ уыдис хоры мыггагӕй, фосӕй, сырдӕй-ӕндӕрӕй, ахӕм нӕ уыд. | И опять перед ним широкая равнина. Богатые хлеба колышутся на ней. Но никогда не видел Сослан, чтоб рядом колосились все виды злаков. И здесь же тучные стада пасутся в густой траве, и хищные звери пробегают меж стад. |
| Сырдтӕ хызтысты фосимӕ, ӕмӕ сӕ фос тӕрсгӕ дӕр нӕ кодтой. | Но не трогают они скота, и скот не боится их. |
| Быдыры уыди стыр дон; доны был сӕдӕ чызджы симыныл ныххӕцыдысты ӕмӕ симынц, сӕ раз та уыди алы ӕвидигӕ хӕринаджы мыггагӕй йе дзаг. | Большая спокойная река протекала по той равнине, и на берегу той реки множество девушек, обняв друг друга, вели торжественный симд — нартскую пляску.
Множество обильных яств расставлено на зеленой траве, но никто не прикасается к ним. |
| Чызджытӕ Сосланы куы ауыдтой, уӕд ыл ныццин кодтой:
— Сослан, цы зӕд, цы дуаг дӕ ‘рхаста ардӕм? |
Увидели девушки Сослана и обрадовались ему.
— Сослан! Сослан! Земные духи или небесные привели тебя к нам? |
| Дӕ лӕджыхъӕды фӕрцы ‘рбафтыдтӕ, ӕндӕра ардӕм ӕд кӕрц нӕй цӕуӕн, — дзурынц чызджытӕ. | Конечно, не игра счастья, а только мужество твое привело тебя сюда, иначе как бы вошел ты в Страну мертвых без шубы, в которую облекают умерших? — обступив Сослана, говорили девушки. |
| — Исты мын бахӕрын кӕнут, стонг дӕн, — загъта сын Сослан. | — Накормили бы вы меня. Я хочу есть, — сказал им Сослан. |
| — Симгӕ уал ракӕн, стӕй дын уӕд бахӕрын кӕндзыстӕм, — зӕгъгӕ, йӕ симыныл ныххӕцын кодтой чызджытӕ. | — Спляши сначала с нами, и тогда мы покормим тебя, — ответили девушки. |
| Сослан, рӕсугъддӕр цы дыууӕ чызджы уыди, уыдоныл ӕрхӕцыдис ӕмӕ, нӕрӕмон кӕм уыдис, уымӕ гӕсгӕ чызджытӕй иуы цонг фелхъывта. | Что же, слез с коня Сослан, выбрал самую красивую девушку. И так как был Сослан неистов во всем, загорелась кровь его, и крепко сжал он руку этой девушки, |
| Ницы йӕм сдзырдта чызг. Дыккаг хатт дӕр та фелхъывта чызджы цонг. | но не получил никакого ответа. Еще крепче сжал он ее руку, и тут вдруг |
| Чызг уӕд нал ныббарста, феуӕгъд кодта йӕхи, Сосланӕн йӕ базыгыл фӕхӕст ис ӕмӕ йӕ ныззыввытт ласта стыр доны астӕумӕ. | вырвалась она, с неожиданной силой схватила Сослана за руку, швырнула его, и очутился он на самой середине этой широкой реки. |
| Сослан дӕр ӕд гӕрзтӕ доны аныгъуылы ӕмӕ та фӕуӕле вӕййы ӕмӕ дзуры чызджытӕм:
— Фӕрӕдыдтӕн, ныббарут мын! |
Трудно плыть Сослану в тяжелых доспехах, тянут они его вниз, захлебывается Сослан, исчезает под водой.
— Простите меня, девушки! Ошибся я, вижу, что ошибся! — крикнул Сослан. |
| Чызджытӕ загътой, ныббарын ын хъӕуы, зӕгъгӕ. | — Нужно простить его! — сказала та девушка, которую обидел Сослан. |
| Цы чызг ӕй фехста, уый йӕ донӕй систа ӕмӕ йын загъта:
— Уӕлӕ дунейыл куыдтӕ фӕкӕныс, ам афтӕтӕ кӕнӕн нӕй. |
Вошла в воду, подала ему руку, помогла выйти на берег и так сказала Сослану:
— То, что позволено людям на земле, не позволено здесь. |
| — Стонг дӕн, ӕмӕ мын исты бахӕрын кӕнут, — дзуры та сӕм Сослан. | — Ну что ж, — сказал Сослан, — теперь накормите меня, а то голоден я. |
| — Махимӕ цӕр ам, уӕлӕуыл дунемӕ мауал бӕлл, ӕмӕ дӕ бафсаддзыстӕм: мӕнӕ нӕ разы цы хӕринӕгтӕ ис, уыдонӕй мах куыд ӕфсӕст стӕм, ды дӕр афтӕ ӕфсӕст уыдзынӕ сӕ уындӕй, хӕргӕ сӕ нӕ кӕндзынӕ, афтӕмӕй, — загъта чызг. | — Оставайся здесь с нами, не стремись больше в мир живых, и так же, как мы насыщаемся одним лишь видом еды, так же и ты будешь сыт, глядя на яства, — есть тебе не захочется, — сказала ему девушка. |
| — Хӕрын фӕтк кӕм нӕу, уыцы бӕстӕ мӕн ницӕмӕн хъӕуы, — загъта Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр йӕ фӕндагыл. | — Не хочу я жить в такой стране, где не обязательна еда, — сказал Сослан девушкам и погнал дальше своего коня. |
| 4. Цӕуы, цӕуы ӕмӕ та уыны ноджы диссаг: иу ран бадынц зӕронд лӕгтӕ; их сыл схӕцыд, сӕ зачъеты ӕрдджытӕ сын ихын сӕрдасӕнтӕ тонӕгау дасынц. | Едет он дальше, и вот перед ним новое диво. На обледенелом утесе неподвижно сидят покрытые льдом старики. И бритвы, изо льда выточенные, сами бреют им бороды, с корнем вырывая волосы, а полбороды оставляя. |
| «Мӕнӕ стыр диссаг!» — загъта Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр. | — Вот чудо из чудес! — подивился Сослан и проехал мимо. |
| 5. Бахӕццӕ ис иу ӕндӕр ранмӕ ӕмӕ дзы уыны рӕсугъд, ӕвзистӕй арӕзт галуан. | Недалеко отъехал он, как поднялся перед ним весь вы кованный из серебра красивый замок. |
| Уыцы галуаны сызгъӕрин бандӕттыл бады иукъорд лӕджы; сӕ раз алы хорз нуазинаг, алы дзӕбӕх хӕринагӕй йе дзаг. | В большие открытые окна этого замка видно, что сидят там на золотых скамьях почтенные старые люди, расставлено перед ними обильное угощение, и напитки пенятся в чашах. Изобильна еда на столах, но ни к чему не прикасаются старцы. |
| 6. Араст та ис дарддӕр. Кӕсы, ӕмӕ иу ран иу зӕронд лӕг ӕккойӕ хӕссы хуыр ӕмӕ змис хӕлд, ӕнӕбын тӕсчъы бӕрзонд хохмӕ. | Поскакал Сослан дальше, и видит он — тащится на высокую гору старик. За спиной у него корзина, в которой навалены тяжелые камни. Но нет дна у этой корзины, высыпаются из нее камни, снова укладывает их старик в корзину, снова высыпаются они, и нет конца этой работе. |
| «Ай та цы диссаг у?» — загъта Сослан ӕмӕ та араст ис дарддӕр. | — Что за чудо? — подивился Сослан и направился дальше. |
| 7. Кӕсы, ӕмӕ иу ран иу цъӕх нӕууыл гал ныууагъта астӕумӕ кӕрдӕгыл йӕ хизын, фӕлӕ зыдӕй ӕууилы зӕронд лӕджы зачъе. | Удивился Сослан, поскакал дальше, и вот перед ним зеленый луг. Вол пасется на этом лугу. Трава на лугу по пояс, но не ест вол эту траву, жадно жует он бороду какого-то старика, и мучается старик. |
| «Ай та цы диссаг у? — загъта Сослан. — Ахӕм цъӕх кӕрдӕг уа галӕн, ӕмӕ афтӕмӕй зӕронд лӕджы зачъе ӕууила?» | «Вот это уж диво так диво! — подумал Сослан. — Чтобы вол, когда вокруг него столько свежей травы, жевал бы сухую, жесткую бороду?» |
| 8. Ацыдис дарддӕр. Иу ран иу сакъадахмӕ доны сӕрты уыд хид арӕзт; хид та уыд ахӕм, ӕмӕ растӕндӕр — карды ком; сакъадахы та айчы хъузджы мидӕг бады зӕронд лӕг. Бадис та кодта Сослан. | И не успел он еще подумать над этим дивом, а перед ним уже новое. Река перед ним, и на ней остров. С берега на остров мост перекинут, и не шире он, чем острие ножа. А на острове том сидит в яичной скорлупе старик. Подивился Сослан. |
| 9. Цӕуы йӕ фӕндагыл дарддӕр. Иу ран лӕууы салд бӕхы мард, йӕ фӕйнӕ фарс ус ӕмӕ лӕг бадынц, афтӕмӕй. | Едет Сослан дальше своей дорогой. На дороге лежит мерзлый труп коня, и по обе стороны безмолвно сидят женщина и мужчина. |
| «Диссаг та мӕнӕ!» — загъта Сослан. Фӕлӕ ницы сдзырдта ус ӕмӕ лӕгмӕ ӕмӕ араст ис дарддӕр. | «Что это еще такое?» — подумал Сослан, но ничего не спросил он у сидящих и поскакал дальше. |
| 10. Иу ран ус ӕмӕ лӕг хуыссынц; дынджыр галдзарм сӕ быны тыд, иннӕ ахӕм галдзарм — сӕ уӕлӕ; фӕйнӕрдӕм сӕ ратон-батон кӕнынц, — нӕ сыл ӕххӕссынц. | И вот видит Сослан: лежат рядом муж и жена, под ними большая воловья шкура, накрыты они такой же шкурой, но никак не могут они уместиться — тянут, отнимают шкуру друг у друга. |
| «Ай та цы диссаг у?» — загъта Сослан ӕмӕ та араст и дарддӕр. | — А это что за чудо? — сказал Сослан и направился дальше. |
| 11. Кӕсы та, ӕмӕ лӕг ӕмӕ ус хуыссынц: тӕрхъусдзарм сӕ быны, иннӕ тӕрхъусдзарм сӕ уӕлӕ, ӕмӕ сын алырдӕм дӕр уыдысты парахат. | И только миновал Сослан это диво, как перед ним уже новое.
Тоже лежат перед ним муж и жена. Заячья шкурка подостлана под ними, заячьей шкуркой накрыты они, а видно, что им тепло и просторно. |
| Бирӕ та фӕдис кодта Сослан ууыл дӕр ӕмӕ та араст ис йӕ фӕндагыл. | Долго удивлялся этому, но поехал дальше. |
| 12. Иу лӕг ӕмӕ усмӕ ӕрхӕццӕ ис: лӕг йӕ хъӕлӕсӕй цӕхӕр омдта, ус та йӕм йӕ къухтӕ дардта. | Снова видит Сослан женщину и мужчину. Женщина ладони горстью сложила, а мужчина ей в ладони пламя изо рта изрыгает. |
| «Оу, мӕнӕ та диссаг!» — загъта Сослан ӕмӕ ацыдис дарддӕр. | — Ну, чудеса! –произнес Сослан и поехал дальше. |
| 13. Иу ран иу ус ставд теманӕй хӕхты скъуыдтӕ ӕмпъузы. Бафӕллад, мӕгуырӕг, ус, фӕлӕ йын ӕрынцой нӕй. | Перед ним гора, прорезанная глубокими трещинами, и ползает по этой горе женщина. Толстой иглой зашивает она трещины на горе; устала, видно, бедняжка, потом обливается, а покоя не знает. |
| Ныддис та кодта Сослан. Цӕуы дарддӕр. | Удивляется Сослан, но едет дальше. |
| 14. Кӕсы, ӕмӕ иу ран ус стыр къӕртайы дзаг ӕхсырӕй цыхт ахсы. | Видит — трудится еще одна женщина, делает она сыр в большой деревянной кадке. |
| Уыйбӕрц ӕхсырӕй та цыхт ахъаззаг куыннӕ хъуамӕ схауид, фӕлӕ дзы ус сисы ӕрмӕст еууы нӕмыджы йас гуымбыл. | Молоком полна эта кадка. Должен бы уже получиться большой круг сыра, но вот вынула женщина только что сделанный сыр из кадки, и еле видно его на ладони, не больше он зерна просяного. |
| 15. Чысыл фалдӕр иннӕ ус уидыджы дзаг ӕхсырӕй сисы ӕнӕхъӕн хохы йас гуымбыл. | А неподалеку другая женщина, и тоже делает она сыр: зачерпнет ложку молока, и получается у нее сыр величиной не меньше горы. |
| Ныддис сыл кодта Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр. | Подивился им Сослан и поехал дальше. |
| 16. Бахӕццӕ та ис иу усмӕ: хуыссы уӕлгоммӕ, ӕмӕ йӕ риуыл стыр куыройы фыдтӕ ривадӕй зилынц. | И вот перед ним еще одна женщина. Распростерта она на земле, лицом вверх, и с бешеной силой, но вхолостую вертятся на ее груди жернова. |
| «Ахӕм диссаг ма уыдзӕнис?!» — загъта Сослан ӕмӕ араст и дарддӕр. | «Удивительнее этого я ничего не встречал», — сказал себе Сослан |
| 17. Кӕсы, ӕмӕ та мӕнӕ иу ран иу усӕн йӕ риуыл стыр куыройы фыдтӕ зилы, ссгӕ та кӕнынц сау дуры къӕрттытӕ. | и тут же неподалеку увидел другую женщину. Вертятся на груди ее такие же жернова, и в порошок размалывают они куски черного камня. |
| «Мӕнӕ цы диссаг ис!» — загъта та Сослан йӕхицӕн ӕмӕ та ацыдис дарддӕр. | Едет Сослан дальше и видит все новые и новые дива. |
| 18. Бахӕццӕ ис иу ӕндӕр усмӕ. Кӕсы, ӕмӕ йӕ дзидзитыл — гӕккуыритӕ ӕфтыд. | Вот женщина грудью своей ящериц кормит. |
| 19. «Цымӕ цы ракодта ай та?» — фӕдис кодта йӕхимидӕг Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр.
Кӕсы, ӕмӕ иу ран ус хуыссы: йӕ фындзыхуынчъытӕй фӕсмыны ӕмӕ хъуымацы гӕппӕлтӕ зынынц, йӕ рахиз цонг цъӕх арт уадзы. |
«А эта в чем провинилась?» — подумал Сослан.
И только подумал, как снова перед ним другая женщина. Громадные куски сукна и кумача вылезают из ее ноздрей, а правая рука горит пламенем неугасимым. |
| «Ай та цы диссаг уа, цы кодта?» — загъта Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр. | «А это еще что за диво? В чем провинилась эта несчастная?» — подумал Сослан. |
| 20. Кӕсы, ӕмӕ йӕ разы зӕппадз; зӕппадзы бады иу лӕппу, хӕрз бæгънæгæй, йæ мадæй куыд æй ныййардта, раст афтæмæй: йæ фындзыхуынччитæй рондз цæуы, йæ хъæлæсæй та туг кæлы. | Едет Сослан дальше — вот перед ним склеп. Сидит в том склепе голый малютка, в чем мать родила. Сукровица сочится из ноздрей мальчика, и кровь течет из его горла. |
| Батæригъæд ын кодта Сослан æмæ та ацыди дарддæр. | Пожалел Сослан мальчика, но чем мог он помочь ему? И поскакал дальше. |
| 21. Бахæццæ ис бирæ сывæллæдтæм: аллыхуызон дзаумæтты, аллыйазыккæттæ, цъæх нæуыл хъазынц. | Раскинулась перед ним поляна. На этой поляне играют и резвятся разного возраста дети, но грустно было смотреть на них Сослану — так неладно были они одеты. |
| Уыдысты мæгуырхуыз: чи дзы бæгъæввад уыд, чи ронбæгъд, чи та æнæхуд. Худтæ сæ рæтты тъыст уыдысты, рæттæ сæ хъуырты ‘фтыд, дзабыртæ – фæдджиты. | Одни босые, а чувяки за пояс засунуты, другие без поясов, пояса их висят на шее, третьи без шапок, шапки засунуты за пазуху. |
| Сцин кодтой Сосланыл. Чи йæ дзы йæ мад хуыдта, чи – йæ фыд. | Обрадовались они, увидев Сослана, бросились к нему, и кто называл его отцом, а кто — матерью. |
| Фæтæригъæд сын кодта уый дæр æмæ сæ барæвдыдта: алкæуыл дзы йæ дзаумæттæ, куыд æмбæлдис, афтæ скодта. | Пожалел их Сослан, слез с коня, каждого обласкал и на каждом поправил одежду. |
| Стæй сбадтис йæ бæхыл æмæ арастис уырдыгæй.
Сывæллæттæ йын фæстæ арфæ ракодтой: «Сослан, фæндараст фæу, цы хъуыддаджы фæдыл цæуыс, уый дæ къухы бафтæд!» Фæдис сыл кодта Сослан æмæ ацыдис йæ фæндагыл дарддæр. |
И когда сел он на коня и отправился дальше,
дети вслед кричали ему: — Да будет у тебя прямая дорога. Сослан! Пусть во всем тебе будет удача и пусть благополучно завершится то дело, за которым ты приехал сюда! И долго слышал Сослан, как кричали они ему вслед и благодарили его. |
| 22. Цæуын байдыдта æмæ иу дуармæ бахæццæ ис. | Едет Сослан и видит перед собой раскрытые ворота. |
| Дуарыл бахызти, æмæ дзы мидæгæй гадза, зайнаг гадза, фæстдуар хуыссы. | Въехал он в эти ворота, а за воротами лежит сука, и видно, что скоро ей время ощениться. |
| Сослан йæ расты фæццæуы. Задза йæхадæг фынæй уыд, фæлæ йæ къæбылатæ йæ хуылфæй райынц. | Крепко спит сука, но из чрева ее вдруг залаяли на Сослана щенята. |
| 23. Бирæ фæдис кодта Сослан æмæ арастис дарддæр. Иу æрхы был еууы кæриййы уæлхъус хызын æмæ голлаг кæрадзий барынц быцæуæй. | Немало дивился Сослан этому чуду и вдруг видит — на краю обрыва насыпана куча проса. Возле нее спорят друг с другом мешок и переметная сума. |
| Голлаг афтæ зæгъы: «Æз фылдæр дæн!» Хызын та афтæ зæгъы: «Нæ, æз фылдæр дæн!» | Мешок говорит: «Я вмещаю больше, чем ты». И отвечает ему сума: «Нет, я вмещаю больше тебя». |
| Голлаг йæхи байдзаг кæны, хызыны йæхи ауадзы, æмæ хызын æмбис дæр не свæййы: хызын йæхи байдзаг кæны, голладжы ауадзы йæхи – голлаг йæ былтæй акæлы. | Тогда мешок зачерпывает проса, наполняется им доверху и высыпает это просо в переметную суму. Но даже до половины не наполняется сума. А потом переметная сума набирает проса, высыпает в мешок это просо — переполняется мешок, и через край сыплется просо. |
| Куыннæ йæм фæкастаид диссаг Сосланмæ! Ацыдис дарддæр. | Не понял Сослан, что должен значить этот спор, и поехал дальше. |
| 24. Иу ран быдыры – æртæ тæлм бæласы. | Растут среди равнины три молодых дерева с гладкими, точно обточенными стволами. |
| Сæ быны хуыдзарм дзабыр æмæ сæрак дзабыр кæрæдзимæ тох кæнынц – бæласыл бырындз. | И два чувяка — один из воловьей кожи, а другой из сафьяна — наперегонки лезут по дереву. |
| Хуыдзарм дзабыр цъупмæ сбырыд, сæрак дзабыр бынæй баззадис. | Но вот соскользнул чувяк из сафьяна и остался внизу, а чувяк из воловьей кожи дополз до верхушки дерева. |
| «Куыд диссаг у, хуыдзарм дзабыр сæрак дзабырыл фæтых уа!» — загъта Сослан йæхи мидæг. | «Что это еще за невидаль? — подумал Сослан. — Да разве может такое быть, чтобы чувяк из воловьей кожи взял верх над сафьяновым чувяком!» |
| 25. Цæуы дарддæр. Кæсы йæ размæ, æмæ хохæй быдырмæ ставд бæндæн баст: йæ бынты ацæуæн нæй, йæ сæртыл – ахизæн. | Едет он дальше и видит: через всю равнину, до самых гор, протянута веревка, и так она толста, что ни поднять ее, ни перескочить невозможно. |
| Уалынмæ йæ кæрон фæуæгъдис æмæ иуырдæм батылд.
Кæсы, æмæ иу ран хохæй быдырмæ бæндæн райвæзы æмæ та фæстæмæ хохмæ батымбыл вæййы. |
Но тут вдруг свернулась веревка и далеко в сторону укатилась. Только отъехал Сослан дальше, снова протянута с гор на равнину веревка, и вдруг смоталась и укатилась в горы. |
| Ныддис ыл кодта Сослан æмæ арастис дарддæр. | Подивился Сослан и поехал дальше. |
| 26. Бахæццæ ис иу обаумæ. Кæсы, æмæ обауыл фыцы æртæ цæджджинаджы пæлхъ-пæлхъæй, саджы сыкъатæй сæ быны цырын арт. | И вот перед ним высокий курган, горят на нем костры, кипят, бурлят три чана, но горят в кострах не сучья древесные, а рога оленьи. |
| Дыууæ кæройнаджы кæрæдзимæ æппæрстæй агъдгай æмæ армгай дзидзатæ, астæуккагмæ дзы басы цъырт дæр нæ хаудт – сурай сыр-сыр кодта. | Два крайних чана кидают друг другу куски мяса — жирные ляжки и ноги кипят и бурлят вовсю, — а среднему чану и капли супа не достается, сухой шипит и чадит он. |
| «Цы диссаг уа? – загъта Сослан. – иумæ æвæрд куы сты, æмæ дыууæ кæройнаджы кæрæдзимæ дзидзатæ куы ‘ппарынц, уæд дзы астауккагмæ басы цъырт уæддæр куыннæ хауы?!» | «Что бы это значило? — подумал Сослан. — Крайние чаны друг другу мясо кидают, почему же среднему ничего не перепадает?» |
| 27. Араст ис уырдыгӕй дӕр. Кӕсы, æмæ та мæнæ диссаг; иу ран, фӕндаджы был, усы кӕлмӕрзӕн ӕмӕ лӕджы худ хӕцынц иумӕ хъӕбысӕй; куы сӕ иу фӕбынӕй вӕййы, куы се ‘ннӕ. | Только отъехал Сослан — опять перед ним чудо: у края дороги в жестокую схватку вступили женский платок и мужская папаха. То платок одолевает папаху, то папаха возьмет верх над платком. |
| Бирӕ фӕхӕцыдысты, стӕй, ӕппынфӕстаг, фӕрсӕй-фӕрстӕм ныллӕууыдысты фӕндагыл. | Долго ждал Сослан: кто же из них кого одолеет? А потом вдруг стали они перед ним на дороге рядком — платок и папаха. |
| «Ай та цы у — ме ‘намонд ӕнн мӕ амонд?» хъуыды кӕны Сослан. | «Что бы это могло быть? На счастье мне или на горе?» — раздумывает Сослан и едет дальше. |
| 28. Цӕуынтӕ та байдыдта ӕмӕ иу ран уыны рифтӕгтӕ. Мӕнӕ цы рифтӕгтӕ ис, зӕгъгӕ, сӕм ехсы хъӕдӕй ӕрӕвнӕлдта уӕлбӕхӕй, ӕмӕ йӕ ехсы хъӕд фӕсаст. | Видит он — валяется на дороге переметная сума. «Эта сума мне пригодится», — подумал Сослан и захотел поднять ее ручкой плети, но переломилась ручка плети, и не смог Сослан поднять суму. |
| «Мӕнӕ диссаг, — зӕгъгӕ, загъта, — уӕлбӕхӕй барӕг фелвасын, ацы рифтӕгтӕ мын фезмӕлын дӕр нӕ бакуымдтой». | «Что это сталось со мной? — подумал Сослан. — Обычно на всем скаку я схватываю и поднимаю всадника, а эту суму даже с места не сдвинул!» |
| Йӕ бӕхӕй ӕргӕпп кодта ӕмӕ рифтӕгтыл йӕ иу къухӕй схӕцыд; нӕ йын скуымдтой сисын. | Спрыгнул он с коня, схватился рукой за суму, но не может поднять ее. |
| Йӕ дыууӕ къухӕй сӕм февнӕлдта, схӕцыди, ӕмӕ йӕ уӕрджыты сӕртӕй дӕлӕмӕ зӕххы афардӕг ис. | Схватился он за нее обеими руками, понатужился, по колено увяз в землю, а суму так и не поднял. |
| Фырдисӕй фӕджих ис. Стӕй йӕхиуыл схӕцыди ӕмӕ схызти. | От удивления остановились глаза Сослана. В безмолвии и неподвижности постоял он, потом вытащил ноги из земли, |
| Ныууагъта рифтӕгтӕ ӕмӕ араст ис дарддӕр. Фӕндагыл уыны алыхуызон ӕндӕхты къуыбылой. | оставил суму на дороге и поехал дальше. |
| 29. «Ацы къуыбылойӕ мемӕ куы айсин», — загъта Сослан йӕхицӕн. | Валяется на дороге пестрый клубок ниток. «Пригодятся мне нитки в пути», — сказал себе Сослан, |
| Ӕрхызтис йӕ бӕхӕй ӕмӕ нывӕндын байдыдта йӕ цонгыл ӕндах. | слез с коня, схватился за конец нитки и стал мотать нитку на руку. |
| Нывӕнды, фӕлӕ къуыбылой къаддӕр нӕ кӕны. Сфӕлмӕцыди Сослан нывӕндынӕй, ныууагъта къуыбылойы ӕмӕ араст и дарддӕр. | Сколько ни мотает Сослан, а клубок не уменьшается. Бросил он клубок и поехал дальше. |
| 30. Рауадис иучысыл. Кӕсы, ӕмӕ та иу ран быдыры иу къуыбылой — размӕ тулгӕ-хӕлгӕ кӕны, фӕстӕмӕ тулгӕ-тухгӕ, ӕмӕ йын нӕ хӕлын ӕнтысы, нӕ тухын. | Только проехал Сослан немного — опять перед ним клубок ниток. Катится клубок, разматывается, а нитки снова наматываются на него, и не может клубок размотаться. |
| «Ай дӕр та диссаг!» —загъта Сослан ӕмӕ араст ис дарддӕр. | «Что бы могло значить это новое чудо?» — подумал Сослан и поехал дальше. |
| 31. Кӕсы, ӕмӕ та йӕ фӕндагыл ноджы бӕхсныджы къуыбылой бӕхы къӕхты разӕй тулы. | Вдруг третий клубок — клубок суровых ниток — выкатился под ноги его коня. Погнал Сослан коня, обогнал клубок и |
| Фӕстӕмӕ ракаст, ӕмӕ йын фӕсте йӕ бӕхы счъилтӕ хойы. Стӕй дзы фӕхицӕн и. | оглянулся — видит: клубок бьет его коня по задним ногам. Ускорил Сослан бег коня, отстал клубок. |
| Дисы бацыд Сослан. «Ӕвӕццӕгӕн мыл исты фыдбылыз цӕудзӕнис!» — загъта йӕхинымӕры. | Встревожился тут Сослан. «Уж не настигнет ли меня беда какая?» — подумал он. И только подумал — |
| 32. Араст ис дарддӕр; кӕсы, ӕмӕ Нарты фыдӕлтӕ бадынц; сӕ разы фынгтӕ ӕвӕрд, алы хӕринаг, алы нуазинагӕй се дзаг, афтӕмӕй, фынгтӕн сӕ кӕрон та — гӕдыйы мард ӕмӕ куыдзы мард. | вдруг видит: в почетных креслах сидят старики, предки нартов. Перед ними столы, много на них всякой еды и напитков поставлено, и тут же, с краю столов, лежат дохлая кошка и дохлая собака. |
| Кӕсынц Нарты зӕрӕдтӕ сӕ фынгтӕм, фӕлӕ сӕм ӕвналгӕ нӕ кӕнынц. «Ай та цы диссаг у!» — зӕгъы Сослан. Хъыг дӕр ын куыннӕ уыдаид! | Смотрят старые нарты на обильную еду, но не прикасаются к ней. Как тут было не обидеться Сослану? «Кто же это так угостил наших стариков плохим и хорошим?» — подумал Сослан. |
| Араст ис дарддӕр.
Бахӕццӕ ис уалынмӕ йӕ ус Бедухайы бынатмӕ, ӕмӕ, уӕу, мӕнӕ диссӕгтӕ! |
И вот он доехал до места, где предназначено быть любимой жене его Ведухе. И вот чудеса: перед ним любимая Ведуха, но нет головы на ее плечах. Соскочил Сослан с коня, горько заплакал. Окружили его мертвецы. |
| 33.— Бедухайӕн йӕ гуыр уым, йа сар уым нӕй. Йӕ цӕссыгтӕ згъалы Сослан, йӕхи кӕуынӕй мары.
— Мӕ усӕн йӕ сӕр йӕ гуырыл цӕуылнӕ ис фӕрсы иннӕ мӕрдты. — Ӕз ардӕм уый фенынма куы ‘рцыдтӕн. |
— Где же голова жены моей? — роняя горькие слезы, спрашивает Сослан. — Я ведь всю Страну мертвых проехал, только чтобы повидать ее. |
| — Йӕ сӕры дӕр тагъд ардӕм хъӕуы, загътой йын мӕрдтӕ. | — Не печалься, — ответили ему мертвецы, — скоро и голова ее будет здесь. |
| Ӕмӕ ‘цӕг — уайтагъд сӕр уым фестад ӕмæ аныхӕст гуырыл. | И верно, прошло немного времени, и голова Ведухи очутилась на ее плечах и срослась с телом. |
| — Цы кӕныс, дӕ цӕстытӕ афтæ сырх цӕмæн сты, цӕуыл куыдтай? — фӕрсы йӕ Бедуха. | — Что с тобой, мой милый? Почему так красны твои глаза, о чем плакал ты? — обратилась к нему Ведуха. |
| — Цы бакӕнон, ӕрбацыдтӕн ӕмӕ дын дӕ сӕр дӕ гуырыл куы нӕ ‘рбаййӕфтон, уӕд мӕм хъару нал разынд мӕ цӕссыг баурмынӕн, — дзуапп ын радта Сослан. | — Да как же мне не плакать? — ответил Сослан. — Когда я приехал сюда и увидел, что на теле твоем нет головы, не мог я сдержать слез своих. |
| Бирӕ фӕцин кодтой кӕрӕдзийыл, стӕй Бедуха фӕрсы Сосланы:
— Мӕрдты бӕстӕм удӕгасӕй фӕндаг куы никӕмӕн ис, уӕд дӕу цы зӕд, цы дуаг ӕрхаста ардӕм уыцы хӕстифтонгӕй? |
Радостна была встреча Сослана и Ведухи. И спросила Ведуха мужа своего Сослана:
— Нет дороги живым в Страну мертвых, так какие духи, земные или небесные, принесли тебя сюда живым, в доспехах? |
| Сослан ын радзырдта:
— Авд уӕйыджы хъан — Хуры чызг Ацырухс мын усӕн цӕуы, фӕлӕ мӕ ӕрцагуырдтой ирӕд: ӕртӕ сӕдӕ сырды ӕмӕ денджызы былыл сау ӕфсӕн галуан, йӕ цыппар фисыны Аза-бӕласы сыфтӕ сагъд куыд уа, афтӕмӕй. |
И сказал ей Сослан:
— Дочь Солнца Ацырухс, семи уаигов питомица, согласилась стать моей женой. Но потребовали от меня уаиги трудного выкупа: должен я пригнать им три сотни зверей, построить замок из черного железа, и чтобы на каждом углу этого замка росли листья дерева Аза. |
| Ӕфсӕн галуан скӕнын ӕмӕ ӕртӕ сӕдӕ сырды ссарын уӕлӕуыл мӕ бон баудзӕн, фӕлӕ Аза-бӕласы сыфтӕн дунейыл никуы и ссарӕн, мӕрдты бӕсты йедтӕмӕ, ӕмӕ мын сӕ ды куы нӕ ракурай мӕрдты бӕсты хицау Барастырӕй, уӕд мӕ къухы нӕ бафтдзысты. | Выстроить замок и пригнать три сотни зверей — это в моих силах, но Аза-дерево растет только в Стране мертвых. Вот и приехал я к тебе, чтобы попросила ты для меня эти листья у Барастыра, повелителя Страны мертвых. |
| — Уыдон дын ӕз ракурдзынӕн Барастырӕй, фӕлӕ уал мын уӕлӕуыл хъуыддӕгтӕй исты радзур, — загъта Бедуха. | — Я сделаю для тебя то, что ты просишь, — ответила ему Ведуха. — Ну, а ты расскажи мне что-нибудь новое о чудесах земного мира. |
| — Бедуха, ӕмӕ диссагӕй цыдӕриддӕр ис, уыдон иууылдӕр мӕрдты бӕсты куы сты! | — Какие у нас чудеса, Ведуха! Все чудеса у вас, в Стране мертвых. |
| — Уагӕр цы диссӕгтӕ федтай? — фӕрсы йӕ Бедуха. | — Так какие же ты чудеса видел в Стране мертвых? — спросила его Ведуха. |
| Ӕмӕ байдыдта Сослан дзурын, мӕрдты бӕсты цыдӕриддӕр федта, уыдон.
— Ӕрбахӕццӕ дӕн ӕз, — загъта Сослан, — мӕрдты бӕсты ӕфсӕн дуармӕ. Дуаргӕс мын дуар нӕ кодта, мӕрдтӕм удӕгасӕй цӕуыны дзырд нӕй, зӕгъгӕ. Уӕд дуар ӕрбатыдтон ӕмӕ тыхӕй ӕрбацыдтӕн мӕрдты бӕстӕм. Дуарӕн мидӕгӕй куы фӕдӕн, уӕд кӕсын, ӕмӕ мӕ размӕ бирӕ адӕм рацӕуы ӕд хӕцӕнгӕрзтӕ. |
И начал Сослан рассказывать ей все сначала: как спорил с Аминоном и силой сорвал ворота, |
| Сӕхи мӕм ӕппарынц, ӕртхъирӕнтӕ мӕм кӕнынц, кӕдӕм ма нын ирвӕздзынӕ ныр, зӕгъгӕ, — хӕццӕ мӕм сӕ никӕй къух кодта. | как кинулись на него вооруженные люди, грозили ему, бросались на него, наносили ему удары, но не чувствовал он этих ударов. |
| Ницы сӕм сдзырдтон ӕз ӕмӕ сӕ цыма хъуыды дӕр нӕ кӕнын, уыйау мӕ цыды кой кодтон. | — Ничего им я не ответил, прошел, будто их и нет. |
| — Уым диссагӕй ницы ис, — загъта Бедуха. — Уыдон иууылдӕр сты, дӕ къухӕй мӕрдтӕм чи бацыдис, уыцы адӕм. | — Нет в этом никакого дива, — ответила Ведуха. — Тебя встретили враги твои, смерть от руки твоей нашедшие. |
| Нӕма амардтӕ, ӕмӕ дӕм сӕ къух уымӕн нӕ хӕццӕ кӕны, дӕуӕй сӕ маст райсын сӕ бон уымӕн нӕу, фӕлӕ куы амӕлай, уӕд дӕ тыхсын кӕндзысты. | Пока ты живой, они не могут причинить тебе зла. Но после смерти твоей они будут тебя беспокоить. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй, — дзуры дарддӕр Сослан, — кӕсын, ӕмӕ иу ран дунейы адӕм ауыгъдӕй лӕууынц: чи дзы йӕ къахӕй ауыгъд уыд, чи йӕ цонгӕй, чи йе ‘взагӕй, чи та йӕ хурхӕй; | 1— Видел я широкую равнину, — рассказывает Сослан Ведухе, — и много людей повешено там на столбах и деревьях. Кто повешен за руку, кто за ногу, кто за язык, кто за шею. |
| сӕ быны — дойнаг дуртӕ цырынӕй судзынц. Цавӕр диссаг у уый та? | Под каждым из них пылает костер, и горят в тех кострах громадные камни. Это что за диво? |
| — Уыдон цы бакодтой, уый сӕхуыдтӕг сӕхицӕн бакодтой. | — Они сами себя наказали, — ответила Ведуха. — |
| Уыдон уӕлӕуыл бирӕ ‘взӕрдзинӕдтӕ фӕкодтой, ныр сӕ мӕрдты бӕсты зындзинӕдтӕй фидынц: афӕдз сӕ кӕмӕн ӕртӕ боны, кӕмӕн къуыри, кӕмӕн фылдӕр ахӕм хъизӕмар ӕвзарын тӕрхонгонд у мӕрдты хицауӕй. | Много плохого сделали они в Стране живых, а теперь в Стране мертвых мучениями оплачивают свои плохие дела. Кто в год три дня мучается, кто – неделю, а кто – еще больше, такова мера их мук от владыки Страны мертвых. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Ӕрбахӕццӕ дӕн иу цадмӕ. | 2— Поехал я дальше — и вижу озеро, наполненное лягушками, змеями и всякими мерзкими гадами. |
| Кӕсын, ӕмӕ дзы бирӕ адӕм хӕфсытимӕ, кӕлмытимӕ ӕмӕ ӕндӕр ахӕмтимӕ доны аныгъуылынц ӕмӕ та фӕстӕмӕ фӕзынынц. | И множество людей плавает здесь между гадами — то выныривают они, то вновь погружаются в воду. |
| Дзырдтой мӕм: «Фервӕзын нӕ кӕ, Сослан!» | Просили они меня, чтобы я спас их. |
| Фӕлӕ сын ӕз загътон, Сосланы бон ам ницы у, зӕгъгӕ. Цы кодтой, мӕгуыртӕг, уыдон та? | Я же ответил им, что бессилен в Стране мертвых. Что же они сделали, бедняжки? |
| — Уый та уыдис зындоны цад. Сӕ уӕлӕуыл царды давынӕй ӕмӕ хахуырӕй цы нӕ бакодтой уыдон, ахӕм нӕ уыдис; ныр сæ мӕрдты ‘гъдауӕй ахӕм тӕрхон ис. | — Ты видел озеро Ада. Те, кто при жизни крали и обманом присваивали чужое, теперь, по обычаю Страны мертвых, несут наказание в озере Ада, — сказала Ведуха. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Иу быдырмӕ та ‘рбахӕццӕ дӕн. | 3— Поехал я дальше и снова увидел широкую равнину. |
| Уым цы нӕ уыдис хоры мыггагӕй, фосӕй, сырдӕй, ахӕм нӕй. Сырдтӕ хизынц фосимӕ. | Густыми хлебами была покрыта эта равнина, и много разных злаков колосилось на ней. И еще чудеса: хищные звери ходят там рядом с домашним скотом и не трогают его. |
| Быдыры ис стыр дон; доны был сӕдӕ чызджы симыныл ныххӕцыдысты, сӕ раз та алы хӕринаг, алы нуазинагӕй йе дзаг. | Большая река течет по этой равнине. Множество девушек пляшут симд, и всяческие кушанья и напитки стоят на берегу. |
| Семӕ мӕ симыныл ныххӕцын кодтой. | Предлагали танцевать. |
| Ӕз сӕ куырдтон хӕринаг, ӕмӕ мын афтӕ зӕгъынц: «Махимӕ цӕр, уӕлӕуыл дунемӕ мауал бӕлл, ӕмӕ дӕ уӕд бафсаддзыстӕм, — нӕ разы цы хӕринӕгтӕ ис, уыдонӕй ды дӕр мах хуызӕн ӕфсӕст уыдзынӕ». | Я сказал им, что голоден, но они ответили мне, что если не буду я стремиться обратно в земной мир, то тогда буду я сыт одним только видом еды. |
| Ӕз сын загътон, зӕгъгӕ, хӕрын фӕтк кӕм нӕу, мӕн уыцы бӕстӕ ницӕмӕн хъӕуы. Цы диссаг у уый та? | Я ответил им, что не по душе мне страна, в которой насыщаются, только глядя на еду. Что это было за чудо? |
| — Уый уыдис дзӕнӕты быдыр; чызджытӕ та уыдысты, куринагӕй ӕмӕ куырдуаты чи амардис, ахӕмтӕ. | — Ты посетил равнину Рая, — ответила ему Ведуха. — А девушки эти умерли, еще не выйдя замуж. |
| Хӕринӕгтӕ та, уӕлӕуыл дунейы сын кӕй ныффӕлдыстой, уыдон сты. | Кушанья же, которые стояли на берегу, — это то, что посвящено им их родными. |
| Ныр сӕ разы, куыд федтай, афтӕ лӕууынц, ӕмӕ сӕ уындӕй ӕфсӕст сты. | И, по обычаю Страны мертвых, они сыты одним лишь видом этих даров. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Цӕуын, ӕмӕ та мӕнӕ ноджы диссаг: иу ран бадынц зӕронд лӕгтӕ, их сыл схӕцыд; сӕ зачъеты ‘рдджытӕ сын ихын сӕрдасӕнтӕ дасыны ‘фсон тонынц. | 4— Поехал я дальше, и вот передо мной новое чудо: сидят старики, совсем обледенели они, и ледяные бритвы бреют их бороды, то с корнем вырывая волосы, то оставляя пучки волос на лице. |
| — Уыдоны-иу адӕм рӕстӕнхъӕл тӕрхоны лӕгтӕн равзӕрстой, фӕлӕ раст тӕрхон нӕ кодтой: тыхджынтӕн-иу кӕддӕриддӕр сӕ фарс хӕцыдысты, кӕм гӕртам, кӕм та зонгӕйы фӕдыл. Гъеныр ам мӕрдты ‘гъдауӕй сӕ тӕригъӕдтӕ фидынц. | — Это те, кого народ выбирал судьями, считая их праведниками. Но неправедно они судили, всегда брали сторону богатых и за взятку или по знакомству помогали им. Теперь, по закону Страны мертвых, платят они за свои грехи. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн. Ӕрбахӕццӕ дӕн иу ӕвзист галуанмӕ. | 5— Поехал я дальше, — рассказывает Сослан, — вижу серебряный замок. |
| Уыцы галуаны сызгъӕрин бандӕттыл иукъорд лӕджы бады, сӕ раз хорз нозтӕй, хорз хӕрдӕй йе дзаг, фӕлӕ сӕм ӕвналгӕ нӕ кӕнынц. | Почтенные старые люди сидят там на золотых скамьях, перед ними на блюдах лежит много обильной вкусной еды, пенятся в чашах напитки, но никто ко всему этому не прикасается. |
| — Уыдон уӕлӕуыл давгӕ никӕмӕй кодтой, хорз фӕуыныл куыстой, бирӕ уарзтой мӕгуырты ӕмӕ сын ӕххуыс кодтой. Сӕ разы цы хӕринӕгтӕ ис, уыдонӕн сӕ уындӕй ӕфсӕст сты. | И ответила Ведуха Сослану:
— Эти люди во время земной своей жизни ни у кого не крали, любили бедных и помогали им. За это награждены они здесь Барастыром. А не прикасаются они к яствам потому, что, по закону Страны мертвых, одним лишь видом яств сыты они. |
| — Рараст дӕн уырдыгӕй. Иу ран иу зӕронд лӕг бӕрзонд хохмӕ хуыр ӕмӕ змис ӕккойӕ хӕссы хæлд, ӕнӕбын тӕсчъы. Цы ракодта, цымӕ, уый та? | 6— Поехал я дальше — и вижу: тащится в гору старик, и несет он на горбу своем в корзине без дна песок и камни. Высыпаются песок и камни, он их собирает снова, и опять высыпаются они. За что суждена ему эта бесконечная работа? |
| — Уый та-иу уӕлӕуыл кайаг уыд арӕнӕй, афтӕмӕй мӕгуыр адӕмӕн сӕ зӕххы гӕппӕлтӕ давта. Ам сӕ ныр фиды. | — Этот человек в земной своей жизни, где мог, отрезал лишнее от земли соседа и у каждого бедняка норовил украсть лоскуток земли, чтобы составить себе богатство. Вот теперь и расплачивается он за это. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй, ӕмӕ та мӕнӕ диссаг: иу ран цъӕх нӕууыл гал ныууагъта астӕумӕ кӕрдӕгыл йӕ хизын, фӕлӕ зыдӕй ӕууилы зӕронд лӕджы зачъе. | 7— Дальше поехал я — и вижу новое диво: стоит вол в высокой, по пояс траве, но не ест он траву, а жадно жует бороду старика. |
| Дис дӕр ыл куыннӕ фӕкодтаин: ахӕм цъӕх кӕрдӕг уа галӕн, ӕмӕ афтӕмӕй зӕронд лӕджы зачъе ӕууила! | Ну как не удивляться тому, что вол вместо зеленой травы жует сухие седые волосы? |
| — Дис дӕм ма кӕсӕд уый дӕр. Уый-иу алы куыстафон цӕдисæмбал скодта ӕмӕ-иу йӕхи галӕн цъӕх хос лӕвӕрдта, искӕй галӕн та — хъӕмпы муртӕ. Уый дын ныр йӕ хъуыддаг. | — И этому не надо удивляться, — сказала Ведуха. — При жизни своей этот старик, когда ему случалось в рабочую пору брать в супрягу чужого вола, давал своему волу свежую траву, а чужому — объедки. За это теперь и принимает он страдания от вола. Вот это его история. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн. Иу ран иу сакъадахмӕ доны сӕрты ис хид арӕзт, растӕндӕр карды комы хуызӕн, сакъадахы та айчы хъузджы мидӕг бады зӕронд лӕг. | 8— Дальше поехал я, вижу: с берега мост переброшен на остров. Острию ножа подобен тот мост. Сидит на острове старик в яичной скорлупе. |
| — Уый та йӕ цӕргӕ-цӕрӕнбонты уӕлӕуыл иунӕгӕй царди — нӕ йын ӕмбал уыди, нӕ — хӕлар; бӕрӕгбонӕй, къаты бонӕй нӕ зыдта, уазӕг циу, уый. | — Всю свою жизнь нелюдимом прожил старик этот на земле. Ни в будни, ни в праздники не звал он к себе гостей, |
| Ныр ам, мӕрдты бӕсты дӕр, иунӕгӕй йӕ бонтӕ ‘рвиты. | вот и приходится ему теперь в Стране мертвых проводить в одиночестве долгие дни. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн. Федтон иу ран салд бӕхы мард, йӕ фӕйнӕ фарс ус ӕмӕ лӕг бадынц. | 9— Поехал я дальше, — говорит Сослан, — и вижу: лежит на дороге замерзший труп коня. Сидят около него мужчина и женщина. |
| — Уыдон уӕлӕуыл мӕрддзӕст уыдысты, сӕ фӕллойӕ сӕ цӕст хӕрын нӕ уарзта, ӕмӕ мӕрдты бӕсты салд бӕхы фыдӕй се ‘ххормаг сафынц. | — Эти люди при жизни были скупцами. То, что добыли они своими трудами, напрасно пропадало у них, даже для себя жалели они свое добро. Вот и приходится им в Стране мертвых утолять голод мерзлой кониной, — сказала Ведуха. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй, — дзуры дарддӕр Сослан, — кӕсын, ӕмӕ иу ран ус ӕмӕ лӕг хуыссынц; дынджыр галдзарм сӕ быны тыд уыдис, ӕндӕр ахӕм галдзармӕй ӕмбӕрзт уыдысты; фӕйнӕрдӕм сӕ ратон-батон кодтой — нӕ сыл ӕххӕссыдысты. Цӕмӕн афтӕ уа уый та? | 10— Поехал я дальше — и вижу: лежат рядом муж и жена. Разостлана под ними большая воловья шкура, и другой такой же шкурой они накрыты. Каждый из них тянет шкуру в свою сторону, но не хватает ее на обоих. Почему это так? — спросил Сослан. |
| — Уый уымӕн афтӕ у, — загъта Бедуха, — ӕмӕ сӕ уӕлӕуыл царды уыдон кӕрӕдзийы нӕ уарзтой, сӕ цӕргӕ-цӕрӕнбонты кӕрӕдзийы ратон-батон фӕкодтой; ам дӕр, мӕрдты бӕсты, баззадысты, уӕлӕуыл цы уыдысты, уымӕй. | — Оттого это так, — ответила Ведуха, — что эти муж и жена при жизни не любили друг друга, всю жизнь укоряли друг друга — и, видишь, в Стране мертвых остались они такими же, какими были на земле. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй, — загъта Сослан, — кӕсын, ӕмӕ та чысыл ардӕмдӕр ус ӕмӕ лӕг хуыссынц; иу тӕрхъусдзарм сӕ быны тыд, иннӕ тӕрхъусдзарм сӕ уӕлӕ ӕмбӕрзт, афтӕмӕй сын уыдысты алырдӕм дӕр парахат. Уый та цӕмӕн афтӕ уа? | 11— А неподалеку, — сказал Сослан, — увидел я других супругов. Подстелена под ними заячья шкурка, другой заячьей шкуркой они накрыты, а видно, что им тепло и просторно. |
| — Уый дӕм диссаг цӕмӕн кӕсы? — загъта Бедуха. — Уыдон сӕ уӕлӕуыл царды бирӕ уарзтой кӕрӕдзийы; ам дӕр, мӕрдты бӕсты, не сты уыцы уарзондзинадӕй ӕнӕхай. | — Что же тут достойного удивления? — спросила Ведуха. — Горячо любили они на земле друг друга, и здесь, в Стране мертвых, греет их земная любовь. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Иу лӕг ӕмӕ усмӕ ӕрхӕццӕ дӕн. Лӕг йӕ хъӕлӕсӕй цӕхӕр омдта, ус та йӕм йӕ къухтӕ дардта. | 12— Поехал я дальше, вдруг вижу женщину и мужчину. Изрыгает мужчина изо рта своего огненное пламя женщине в ладони. |
| — Уыдон дӕр сӕхи фыдӕй хъизӕмар кӕнынц, — загъта Бедуха. — Сӕ уӕлӕуыл царды-иу бинонты астӕу сӕхицӕн сусӕгӕй хӕринаг кодтой, ныр уыцы давд мӕрдты бӕсты зындзинадӕй фидынц: афӕдз ӕртӕ боны афтӕ куыд хъизӕмар кӕной, мӕрдты хицау сын уый стӕрхон кодта. | — По своей вине мучаются они, — сказала Ведуха. — Живя в большой семье, они втихомолку готовили для себя отдельно обильную еду. Вот теперь и оплачивают они своими страданиями эту кражу. Три дня в году определил им владыка Страны мертвых терпеть такие мучения. |
| — Иу ран та иу ус ставд теманӕй хӕхты скъуыдтӕ ӕмпъузы. Бафӕллад, мӕгуырӕг, фӕлӕ йын ӕрынцой кӕнӕн нӕй уӕддӕр.
|
13— А еще видел я женщину — толстой иглой зашивала она трещины гор. Видно, что не под силу ей, бедняжке, такая работа, но не может она хоть на время оставить ее, чтобы отдохнуть. |
| — Уый та уӕлӕуыл йӕхи лӕджы сайгӕ кодта: ӕндӕр лӕг дардта, ӕмӕ-иу уымӕн лыстхуыд кодта, ӕнӕзивӕгӕй, йӕхионӕн та — ставд сынчытӕ, хъуырхъуыргӕнгӕйӕ. | — При жизни эта женщина обманывала мужа. Любила она другого мужчину и для любовника своего шила, не ленясь, мелким и быстрым стежком. Но ленилась она обшивать своего мужа — с ворчанием, крупными стежками шила его одежды. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ иу ран иу ус стыр къӕртайы дзаг ӕхсырӕй цыхт ахсы. Уыйбӕрц ӕхсырӕй йын ӕгасӕй еууы нӕмыджы йас гуымбыл схауы. Йӕ фарсмӕ та, чысыл ӕддӕдӕр, ӕндӕр ус уидыджы дзаг ӕхсырӕй сисы ӕнӕхъӕн хохы йас гуымбыл. Диссаг мӕм фӕкастысты. | 14— Поехал я дальше. Гляжу, в большой деревянной кадке, до краев наполненной молоком, готовит женщина сыр. Вынула она свой сыр, а он у нее получился не больше просяного зерна. А тут же рядом другая хозяйка из ложки молока приготовляет сыр, и он не меньше горы величиной. Удивительно это! |
| — Ма дис кӕн уыдоныл дӕр, — загъта Бедуха. — Уыдонӕй, стыр къӕртайы дзаг ӕхсырӕй еууы нӕмыджы йас цыхт кӕмӕн схауы, уымӕ уыдис сӕдӕ хъуджы; бирӕ йӕм уыдис урссаг, фӕлӕ чъынды уыд: бӕрӕгбон-иу дзы йӕ сыхаг куы куырдта цыхты мур, уӕд-иу ын нӕ лӕвӕрдта, нӕй мӕм, нӕй мӕм-иу кодта. | — И этому не удивляйся, — сказала Ведуха. — Та, у которой видел ты кадку, полную молоком, и при жизни была богата: сто коров было в ее хозяйстве, всегда с избытком было у нее молочного. Но даже по праздникам кусочка сыра не могла у нее допроситься бедная соседка. Всегда отвечала та, что нет у нее сыра. |
| Иннӕмӕ та ӕрмӕстдӕр иунӕг хъуг уыдис, фӕлӕ уый рӕдау уыд: исчи-иу дзы куы куырдта урссаг, фӕнды бӕрӕгбон, фӕнды къаты бон, — ӕнӕ ратгӕ-иу ын нӕ фӕци, йӕхи дӕр-иу хъуаг ныууагътаид, уӕддӕр. Уый дын ныр сӕ хъуыддаг мӕрдты бӕсты!
|
15 А другая, которая здесь, в Стране мертвых, из ложки молока делает сыр величиной с гору, при жизни имела только одну корову. Но будь то в праздник или в будни, если просил у нее что-нибудь неимущий, не было случая, чтобы она отказала.
И вот ты видишь, что происходит с ними обеими в Стране мертвых. |
| — Уырдыгӕй дӕр та рацыдтӕн ӕмӕ ӕрбахӕццӕ дӕн иу ӕндӕр усмӕ. Уый хуыссыд уӕлгоммӕ, ӕмӕ йӕ риуыл стыр куыройы фыдтӕ ривадӕй зылдысты. | 16— Недалеко уехал я, — рассказывает Сослан, — и вдруг вижу: лежит на земле женщина, и на груди ее вхолостую вертятся огромные жернова. |
| — Уый та-иу искӕй куыройыл ӕвастӕй бавгӕдта. Ныр дын уый йӕ хъуыддаг. | — При жизни на чужой мельнице молола она, не спросившись, и ты видел, как наказана она. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ та мӕнӕ иу ран ноджы иу усӕн йӕ риуыл куыройы фыдтӕ зилы, ссгӕ та кӕнынц сау дуры къӕрттытӕ. | 17— Дальше поехал. А неподалеку другая женщина. На груди ее тоже вертелись большие жернова, и мололи они куски черного камня. |
| — Уый та-иу арӕх искӕй ссинагӕй давгӕ кодта. Ныр сӕ ам, мӕрдты бӕсты, ахӕм хъизӕмарӕй фиды. | — А эта женщина на земле крала муку из чужого помола. Видишь, какими мучениями платит она за это в Стране мертвых! |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Ӕрбахӕццӕ дӕн иу ӕндӕр усмӕ: уымӕн та йӕ дзидзитыл кӕд уыдис ӕфтыд гӕккуыритӕ. Цӕмӕн уа уый та? | 18— Видел я еще одно страшное диво: к груди женщины ящерицы присосались. За что ей такие мучения? |
| — Уымӕ-иу сыхаг ус сывӕллон ӕрбахаста дзидзи дарынмӕ: уый-иу сывӕллоны йӕ кӕлмӕрзӕны бын бакодта, фӕлӕ-иу ын дзидзи нӕ бадардта. Ныр ам, мӕрдты ‘гъдауӕй, фиды йӕ хӕстӕ. | — Бывало, при жизни, — ответила Ведуха, — ей приносили ребенка, чтобы она покормила его грудью. Она соглашалась, прикрывала ребенка платком, но груди ему не давала. И теперь, по обычаю Страны мертвых, платит она здесь свои долги. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ иу ран иу усӕн йӕ фындзыхуынчъытӕй фӕсмын ӕмӕ хъуымацы гӕппӕлтӕ зынынц, йӕ рахиз цонг цъӕх арт уадзы. Цы диссаг у уый та? | 19— Видел я еще одну женщину. Из ноздрей ее лезут лоскуты сукна и кумача, а правая рука горит синим пламенем. Что еще за диво? |
| — Уый та уӕлӕуыл хуыйӕг уыдис, ӕмӕ-иу алы хуыйинагӕй дӕр ӕнӕ давгӕ нӕ лӕууыд. Ам сӕ ныр фиды. | — При жизни была швеей эта женщина, и всегда отрезала она себе от каждого куска ткани, которую давали ей шить. Теперь здесь расплачивается за это. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ мӕ разы — зӕппадз. Зӕппадзы бады иу лӕппу хӕрз бӕгънӕгӕй, йӕ фындзыхуынчъытӕй рондз цӕуы, йӕ хъӕлӕсӕй та туг кӕлы. Куыннӕ йыл бадис кодтаин. | 20— Ехал я мимо склепа. Сидел там голый мальчик. Сукровица капала из ноздрей его, и кровь струилась у него изо рта. Как было мне не удивиться этому? |
| — Ууыл дӕр ма дис кӕн, — загъта Бедуха. | — И этому не удивляйся, — сказала Ведуха.— |
| — Уый уӕлӕуыл цӕргӕйӕ йӕ мад ӕмӕ йӕ фыды коммӕ никуы бакасти, тухийӕ сӕ мардта, иу ӕмӕ дыууӕ ‘лгъысты нӕ баййӕфта уыдонӕй. Ныр ам фӕсмон кӕны ӕмӕ афтӕ тынг кӕуы, ӕмӕ йӕ фындзӕй рондз цӕуы, йӕ хъӕлӕсӕй та туг кӕлы. | При жизни не слушал этот мальчик матери и отца, мучил их — и не одно, и не два родительских проклятия упало на его голову. А теперь он раскаивается и плачет так горько, что сукровица капает у него из носа и кровь льется у него изо рта. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Ӕрбахӕццӕ дӕн бирӕ сывӕллӕттӕм: алыхуызон дзауматы, алыйазыккӕттӕ, цъӕх нӕууыл хъазыдысты. | 21— Поехал я дальше, и увидел широкую поляну. На ней играют и резвятся разного возраста дети. Но грустно мне было смотреть на них, так неладно были они одеты. |
| Чи дзы бӕгъӕввад уыд, чи ронбӕгъд, чи та — ӕнӕхуд. Худтӕ сӕ рӕтты тъыст уыдысты, рӕттӕ — сӕ хъуырты ‘фтыд, дзабыртӕ — фӕдджиты, фӕдджитӕ та сӕртыл тыд. Чи мӕ дзы йӕ мад хуыдта, чи мӕ йӕ фыд хуыдта; | Одни босые, а чувяки засунуты за пояс, другие без шапок, а шапки их засунуты за пазуху. Кинулись они ко мне. Кто называл меня отцом, а кто матерью своей. |
| куыннӕ сын фӕтӕригъӕд кодтаин: барӕвдыдтон сӕ, алкӕй дзы йӕ дзауматы, куыд ӕмбӕлд, афтӕ сарӕзтон. Рараст дӕн, ӕмӕ мӕм фӕсте дзурынц: | Как было мне не пожалеть их! Слез я с коня, обласкал их, на каждом поправил одежду. А когда я уезжал, они кричали мне вслед: |
| «Сослан, фӕндараст фӕу, цы хъуыддаджы фӕдыл цӕуыс, уый дӕ къухы бафтӕд!» | «Да будет у тебя прямая дорога, Сослан! Пусть во всем будет тебе удача и пусть благополучно завершится то дело, за которым ты приехал сюда!» |
| — Уыдон уыдысты, — загъта Бедуха, — сидзӕрӕй чи амард, ахӕмтӕ. Барӕвдыдтай сӕ, ӕмӕ дыл сӕ арфӕ ӕрцӕудзӕн. | — Это были дети, умершие в сиротстве, — сказала Ведуха. — За то, что ты их приласкал, исполнится все то, что они тебе пожелали. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Ӕрбахӕццӕ дӕн иу дуармӕ. Дуарӕн йӕ фӕстӕ гадза, заинаг гадза, хуыссы. Куыддӕр йӕ рӕзты ӕрбахызтӕн, афтӕ, йӕхӕдӕг фынӕй уыди, фӕлӕ йӕ хуылфӕй йӕ къӕбылаты рӕйын ссыди. Тынг дис мӕм фӕкасти уый. | 22— Еще видел я, — сказал Сослан, — у раскрытых ворот лежала сука, и видно, что скоро время ей щениться. Крепко спала она, но из чрева ее вдруг залаяли на меня ее щенята. «Что бы это могло значить?» — подумал я. |
| — Уый та уый нысан кӕны, ӕмӕ ахӕм рӕстӕг ӕрцӕудзӕн, кӕстӕртӕ хистӕртӕн уынаффӕгӕнӕг кӕд уыдзысты, зонд сын кӕд амондзысты. | — А это значит, что наступит такое время, — сказала Ведуха, — когда станут старшие слушать советы младших, которые будут старших уму-разуму учить. |
| — Иу ран та стыр ӕрхы был еууы кӕрийы уӕлхъус хызын ӕмӕ голлаг кӕрӕдзийы барынц быцӕуӕй. Голлаг афтӕ зӕгъы: «Ӕз фылдӕр дӕн!» Хызын дӕр афтӕ зӕгъы: «Нӕ, ӕз фылдӕр дӕн!» Голлаг байдзаг кӕны йӕхи, хызыны йӕхи ауадзы, ӕмӕ хызын ӕмбис дӕр не свӕййы; хызын байдзаг кӕны йӕхи, голладжы ауадзы уый дӕр йӕхи, ӕмӕ голлаг йӕ былтӕй акӕлы. | 23— Видел я: спорят мешок и переметная сума о том, кто из них больше вместит в себя проса. Зачерпнул мешок проса, и доверху наполнился он. Потом высыпал он это просо в переметную суму, но даже наполовину не наполнилась сума, потом набрала проса переметная сума, высыпала его в мешок — переполнился мешок, и через край посыпалось просо. |
| Цымӕ цавӕр диссаг уа уый та? | Что это еще за диво? |
| — Нӕртон лӕг куы дӕ, — загъта Бедуха, — уӕд дӕм уый куыд диссаг кӕсы? Ахӕм заман скӕндзӕн, ӕмӕ адӕмӕн ӕфсис нал уыдзӕн, стыр ӕмӕ чысыл ӕмбӕртӕ суыдзысты. | — Ты ведь нарт, — сказала Ведуха. — Так чему же удивляешься? Наступит такое время, когда и большому и малому, знатному и безродному будут давать не больше, чем нужно ему для хорошей жизни. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн. Иу ран быдыры ӕртӕ тӕлм бӕласы; сӕ быны хуыдзарм дзабыр ӕмӕ сӕрак дзабыр кӕрӕдзиимӕ тох кӕнынц — бӕласыл бырынц. Хуыдзарм дзабыр бӕласӕн йӕ цъупмӕ сбырыд, сӕрак дзабыр та йӕ быны баззад. | 24— Поехал я дальше, — сказал Сослан, — и увидел: три дерева стоят среди равнины, и гладки, точно обточены, их стволы. И увидел я два чувяка — один из воловьей кожи, другой из сафьяна; наперегонки лезут они на дерево. Но вот соскользнул чувяк из сафьяна и остался внизу, а чувяк из воловьей кожи дополз до верхушки дерева. |
| Куыннӕ йыл фӕдис кодтаин, — хуыдзарм дзабыр сӕрак дзабырыл фӕтых уа, зӕгъгӕ. | Как же не удивляться мне тому, что чувяк из воловьей кожи взял верх над сафьяновым чувяком? |
| — Хуыдзарм дзабыр нысан кӕны сау адӕмы, сӕрак дзабыр та уӕздӕтты. Ахӕм заман ӕрцӕудзӕн, ӕмӕ сау адӕм уӕздан адӕмыл фӕтых уыдзысты, сӕ разӕй фӕуыдзысты. | — Чувяки из воловьей кожи носят простые люди, а чувяки из сафьяна — благородные, — ответила Ведуха. — Но придет время, и простые люди возьмут верх над благородными и поведут их за собой. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ хохӕй быдырмӕ ставд бӕндӕн баст: йӕ бынты ацӕуӕн нӕй, йӕ сӕрты — ахизӕн. Уалынмӕ йӕ кӕрон феуӕгъд и ӕмӕ иуырдӕм батылд. Фӕдис ыл кодтон, фӕлӕ йын ницы бамбӕрстон, — загъта Сослан. | 25— Поехал я дальше. Гляжу — от равнины до самых гор протянута веревка, и так она толста, что нельзя под ней ни пройти, ни проехать, а перескочить через нее тоже нельзя. Вдруг свернулась веревка и далеко в сторону укатилась. Удивился я, но не понял, что это значит. |
| — Дӕ фӕндагӕй, уӕдӕ, ӕцӕг куы ницы бамбӕрстай, — загъта Бедуха. — Уый амоны уый, ӕмӕ фӕстагмӕ дуне адӕмӕн дуар суыдзӕн. | — Вижу я, что ты и впрямь ничего не понял на своем пути, — сказала Ведуха. — А значит это то, что под конец весь мир станет для людей открытой дверью. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ иу ран хохӕй быдырмӕ бӕндӕн райвӕзы ӕмӕ та фӕстӕмӕ хохмӕ батымбыл вӕййы. | 26— Поехал я дальше, — говорит Сослан, — вижу: опять протянулась веревка от гор до равнин, и тут же смоталась она опять к горам. |
| — Уый та уый у, ӕмӕ фӕстагмӕ адӕм хохӕй быдырмӕ царды хос аразынмӕ цӕудзысты ӕмӕ та-иу фӕстӕмӕ хохмӕ бацӕудзысты, — загъта Бедуха. | — Это значит, что люди, которые с гор спустились на равнину и нашли там хорошую жизнь, со временем снова вернутся в горы, — сказала Ведуха. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ иу обауыл фыцы пӕлхъ-пӕлхъӕй фӕрсӕй-фӕрстӕм ӕртӕ цӕджджинаджы, сӕ быны саджы сыкъатӕй цырын арт. Дыууӕ кӕройнаг аджы кӕрӕдзимӕ ӕппарынц дзидзатӕ армгай ӕмӕ агъдгай, астӕуккагмӕ дзы басы цъыртт дӕр нӕ хауы — сурӕй сыр-сыр кӕны. Уый та цӕмӕн афтӕ у? — бафарста Сослан. | 27— Поехал я дальше, вижу высокий курган, зажжены на нем костры, и висят над ними три чана. Но не сучья древесные горят в этих кострах, а рога оленьи. Два крайних чана кидают друг другу куски мяса — жирные ляжки и ноги. И кипят, бурлят они вовсю. А среднему чану ни капли супа не достается, сухой шипит и чадит он. Скажи мне, что это за диво? |
| — Диссаг дӕм ма кӕсӕд уый дӕр. Уый та уый амоны, ӕмӕ ахӕм рӕстӕг ӕркӕндзӕн, ӕмӕ ӕцӕгӕлон адӕмтӕ кӕрӕдзимӕ ӕфсымӕрӕй ӕнгомдӕр суыдзысты, алы мыггӕгтӕ ӕфсымӕртау хӕларӕй цӕрдзысты, ӕрвадӕлтӕй лымӕндӕр бауыдзысты. | — Пусть и это тебя не удивляет. Это значит, что настанет время, когда люди, принадлежащие к разным родам, будут жить дружнее, чем родные братья. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн, — загъта Сослан, — ӕмӕ федтон ноджы диссагдӕр: иу ран фӕндаджы был усы кӕлмӕрзӕн ӕмӕ лӕджы худ хӕцынц хъӕбысӕй. Куы сӕ иу фӕбынӕй вӕййы, куы — се ‘ннӕ. Бирӕ фӕхӕцыдысты, стӕй, ӕппынфӕстаг, фӕрсӕй-фӕрстӕм ӕрлӕууыдысты фӕндагыл. | 28— Только отъехал я, и опять вижу чудо: у края дороги в жестокую схватку вступили друг с другом женский платок и мужская папаха. То платок одолеет папаху, то папаха возьмет верх над платком. Так боролись они и вдруг дружно, рядышком стали передо мной. Долго гадал я, что это значит, да так и не разгадал. |
| — Уый та, — загъта Бедуха, — амоны уый, ӕмӕ ӕрцӕудзӕн ахӕм рӕстӕг, нӕлгоймаг ӕмӕ сылгоймаг ӕмбартӕ кӕд суыдзысты, нӕлгоймаджы сӕрыл кӕд нал уыдзӕн хъуыддаг. | — А это, — сказала Ведуха, — предвещает такое время, когда женщина и мужчина будут во всем равны. И не будет славиться мужество. |
| — Цӕуын та байдыдтон. Кӕсын, ӕмӕ иу ран мӕ фӕндагыл рифтӕгтӕ. Мӕнӕ цы рифтӕгтӕ ис, зӕгъгӕ, сӕм ехсы хъӕдӕй уӕлбӕхӕй ӕрӕвнӕлдтон. Тыхджын та куыннӕ дӕн — Нарты хъӕзтыты-иу барӕг уӕлбӕхӕй фелвӕстон, фӕлӕ уыдоны, маразӕгъай, змӕлын дӕр фӕкӕнон, мӕ ехсы хъӕд асаст. | 29— Ехал я, ехал, вижу, валяется на дороге переметная сума. «Хорошая сума, — подумал я, — она мне пригодится». И, не слезая с коня, поддел я ее плетью. Тебе моя сила известна. В нартских играх бывало так, что на всем скаку я ручкой плети своей поднимал всадника вместе с конем. А тут как бы не так! Даже с места не сдвинул я суму, и сломалась рукоять моей плети. |
| Мӕнӕ диссаг, зӕгъгӕ, ӕргӕпп кодтон бӕхӕй, схӕцыдтӕн сыл иу къухӕй, нӕ мын скуымдтой сисын; дыууӕ къухӕй сӕм февнӕлдтон ӕмӕ мӕ уӕрджыты сӕртӕй дӕлӕмӕ зӕххы афардӕг дӕн, уӕддӕр мын фезмӕлын дӕр нӕ бакуымдтой. Мӕнӕ стыр диссаг, зӕгъгӕ, загътон ӕмӕ сӕ ныууагътон. Цымӕ цы уыди уый та? | Раззадорило это меня. Спрыгнул я с коня, схватил суму рукой и не смог поднять ее. Ухватил я ее обеими руками, напряг все свои силы, в землю ушел выше колен, а сума даже не шевельнулась. Понял я, что передо мной опять чудо и оставил суму лежать на дороге. Расскажи мне, что это было? |
| — Куыд сӕ хъуамӕ сфӕрӕзтаис! — загъта Бедуха. — Уыцы рифтӕгтӕ сты адӕймаджы хорздзинӕдтӕ. | И ответила ему Ведуха:
— Как бы мог ты поднять эту суму? Ведь скрыты в ней все достоинства, которыми наделены люди. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Фӕндагыл лӕууы алыхуызон ӕндӕхты къуыбылой. Уӕдӕ ацы къуыбылойӕ куы айсин мемӕ, зӕгъгӕ, загътон мӕхицӕн ӕмӕ йӕ байдыдтон мӕ цонгыл тухын. Тухын, тухын, фӕлӕ къуыбылой уӕддӕр къаддӕр нӕ кӕны. Фӕдис ыл кодтон бирӕ, фӕлӕ йӕ ‘мбаргӕ нӕ бакодтон. | 30— Еще проехал я — и вижу, лежит на дороге клубок пестрых ниток. — И захотелось мне захватить с собой эта нитки. Нагнулся я с седла, схватил конец нитки, стал мотать на руку. Мотал, мотал, а клубок все не уменьшается. Вижу я, что опять передо мной какое-то диво. Бросил я клубок и поехал дальше. |
| — Уыцы къуыбылой нысан кӕны дунейы сусӕгдзинӕдтӕ; цасфӕнды тырнай сӕ базонынмӕ, базондзынӕ дзы ӕрмӕст хӕрз чысыл, — загъта Бедуха. | — Тайны вселенной обозначает этот клубок, — ответила Ведуха. — Сколько бы ни стремился ты познавать их, всегда сможешь познать только часть из них. |
| — Уырдыгӕй рацыдтӕн, ӕмӕ иу ран быдыры ноджы къуыбылой: размӕ тулгӕ-хӕлгӕ кӕны, фӕстӕмӕ та тулгӕ-тухгӕ, афтӕмӕй йын нӕ хӕлын ӕнтысы, нӕ — тухын. Уый та цӕмӕн уыд? — фӕрсы Сослан. | 31— Поехал я дальше, и снова катится передо мной клубок ниток. Катится он, катится, разматывается, а нитки снова наматываются на него. Что бы это могло значить? — спросил Сослан. |
| — Уый диссаг нӕу, — дзуапп ын дӕтты Бедуха. — Ахӕм рӕстӕг скӕндзӕн, ӕмӕ адӕм сбирӕ уыдзысты ӕмӕ зӕхх баргӕ кӕндзысты. | — И то не чудо, — ответила ему Ведуха, —наступит такое время, когда люди настолько размножатся, что без конца будут землю измерять. |
| — Рараст та дӕн. Кӕсын, ӕмӕ мӕ фӕндагыл мӕнӕ бӕхсныджы къуыбылой, бӕхы къӕхты разӕй тулы. Фӕстӕмӕ фӕкастӕн, ӕмӕ мын фӕсте мӕ бӕхы счъилтӕ хойы. Уалынмӕ дзы фӕхицӕн дӕн. | 32— Только я отъехал немного, вижу, впереди моего коня катится третий клубок, клубок суровых ниток. Погнал я коня, обогнал тот клубок, оглянулся: бьет этот клубок коня моего по задним ногам. |
| Дисы бацыдтӕн; ӕвӕццӕгӕн мыл исты фыдбылыз цӕудзӕни, зӕгъгӕ, загътон мӕхицӕн. | Удивился и встревожился я не постигло бы меня несчастье! |
| — Ма тӕрс, — загъта Бедуха, — ницы дыл ӕрцӕудзӕн уымӕй, фӕлӕ-иу уыцы къуыбылой дӕ бӕхы разӕй куыд фӕцис, фӕсте та-иу ын йе счъилтӕ куыд бариуыгъта, раст афтӕ у дӕ зонгӕты хъуыддаг дӕр: ис дзы ахӕмтӕ, ӕмӕ дӕм разӕй худгӕ фӕкӕны, фӕсте та дын де счъилты нуӕрттӕ лыг кӕны. | — Не бойся, — ответила ему Ведуха, — это тебе ничем не угрожает. Но знакомые есть у тебя, которые подобны этому клубку: в глаза они тебе улыбаются, а за глаза готовы подрезать сухожилия на ногах коня твоего. |
| — Рацыдтӕн уырдыгӕй. Кӕсын, ӕмӕ Нарты фыдӕлтӕ бадынц, сӕ разы. фынгтӕ ‘вӕрд, алы хӕринаг, алы нуазинагӕй се дзаг, афтӕмӕй, фынгтӕн сӕ кӕрон та гӕдыйы мард ӕмӕ куыдзы мард. Кӕсынц Нарты зӕрӕдтӕ сӕ фынгтӕм, фӕлӕ сӕм ӕвналгӕ нӕ кӕнынц. | 33— Еду я дальше и вижу: в почетных креслах сидят старики — предки нартов. Много еды и напитков поставлено перед ними, но тут же лежат труп кошки и труп собаки. Смотрят нартские старцы на обильное угощение, но не прикасаются к нему. |
| — Ӕмӕ сӕм куыд ӕвналой? — загъта Бедуха. — Уый, ды мӕрдты бӕстӕм куы цыдтӕ, уӕд сын Сатана ныффӕлдыста куыдзы мард ӕмӕ гӕдыйы мард, цӕмӕй фӕстӕмӕ куы ссӕуай, уӕд ӕй радзурай, ӕмӕ уымӕй базона дӕ балцы ӕцӕгдзинад. | — Зачем же они будут прикасаться к еде и тем нарушать обычай Страны мертвых? — сказала Ведуха. — Это Шатана, когда отправился ты сюда, посвятила нартским предкам хорошее и плохое, чтобы проверить тебя, расскажешь ли ты по своем возвращении правду о Стране мертвых и не утаишь ли чего хорошего или плохого. |
| — Хорз, — загъта Сослан фӕстагмӕ, — бамбӕрстон сӕ ныр иууылдӕр, фӕлӕ ма не ‘мбарын уӕддӕр иу хъуыддаг: куы ‘рбацыдтӕн ардӕм, уӕд дӕ сӕр дӕ гуырыл цӕуылнӕ уыд? Уый та цы диссаг у? | 34— Хорошо, — ответил Сослан. — Теперь я все понял. Но одно осталось мне непонятным: когда я прибыл к тебе, почему не было головы на твоем теле? Что это еще за чудо? |
| — Ӕмӕ уый та куыннӕ зоныс? — загъта Бедуха. — Мӕ сӕр ӕдзух дӕр демӕ вӕййы. Ӕз дын ардыгӕй бирӕ ‘ххуыс кӕнын. Ардӕм куы сфӕнд кодтай, уӕд дӕр дын фӕндӕгтӕ мӕ руаджы суӕгъд сты, ӕндӕра ма удӕгасӕй исчи мӕрдты бӕстӕм ӕрбацыдис? | — Ну как ты не понимаешь, — ответила Ведуха, — что всегда с тобой мысли мои! Ведь я все время помогаю тебе. Ты еще только решил сюда ехать, а я уже расчищала тебе путь. Да слыхано ли дело, чтобы кто-нибудь живым вошел в Страну мертвых! Без моей помощи ты не смог бы этого сделать. |
| Ды дард балцы куы вӕййыс ӕмӕ дӕ сӕрмӕ сау асӕст куы цӕуы, уӕд дын уый дӕр ӕз вӕййын, цӕмӕй ма фӕлмӕцай хурӕй. Хӕсты куы вӕййыс, уӕд демӕ чи фӕхӕцы, уыдонӕн сӕ сӕрмӕ тыгъдызӕй куы ныллӕууы, уӕд уый дӕр ӕз вӕййын, кӕд де ‘фсӕдтӕ фӕтыхджын уаиккой, зӕгъгӕ. | Когда в далеком походе сжигает тебя жаркое солнце, облаком лечу я над тобой и защищаю тебя от его лучей. А когда во время сражения на противников твоих падает сокрушительный ливень — это моих рук дело, это я помогаю твоим воинам одержать верх. |
| Стӕй рацыдис Бедуха ӕмӕ ракуырдта мӕрдты Барастырӕй Аза-бӕласы сыфтӕ, ӕрбахаста сӕ Сосланмӕ ӕмӕ йын загъта: | И сказав это, пошла Ведуха к Барастыру, повелителю Страны мертвых, попросила у него листьев Аза-дерева, принесла их Сослану и молвила: |
| — Кӕд мӕрдтӕм цӕугӕ ‘рбакодтай, уӕд уый — дӕ хъаруйы фӕрцы, ӕндӕр Хуыцауы ‘вастӕй мӕрдтӕм фӕндаг никӕмӕн ис, нӕ дӕр фӕстӕмӕ мӕрдты бӕстӕй уӕлӕуыл дунемӕ ис цӕуӕн. | — Ты силой ворвался в Страну мертвых, куда по велению Бога прийти не может живой человек. |
| Ды дӕр иугӕр мӕрдтӕм ӕрбацыдтӕ, уӕд дын фӕстӕмӕ фӕндаг нал ис. | Но так же как живой не может сам отправиться к мертвым, так же нет пути из Страны мертвых в мир живых. И раз ты попал в Страну мертвых, нет тебе отсюда возврата. |
| Фӕлӕ ӕз мӕ цӕстытӕ куы ‘рныкъулон, уӕд дӕ бӕхы цӕфхӕдтӕ фӕстӕрдӕм сагъд фестдзысты, ӕмӕ-иу уӕд цӕугӕ. | Но стоит мне только мигнуть, как подковы твоего коня повернутся задом наперед. Скачи тогда отсюда изо всех сил. |
| Мӕрдты адӕм дӕ фӕсте сурдзысты, чидӕр фӕлидзы ӕмӕ мах дӕр лидзӕм, зӕгъгӕ, фӕлӕ фӕдмӕ ‘ркӕсдзысты, ӕмӕ мидӕмӕ разындзӕн; мӕрдтӕ раздӕхдзысты фӕстӕмӕ, алчи йӕ бынатмӕ. | Кинутся за тобой мертвецы, чтобы по твоему следу убежать из Страны мертвых. Но взглянут они на следы копыт коня твоего и увидят, что ведут они обратно в страну Барастыра. Тогда вернется каждый из мертвецов обратно на свое место. |
| Фыдӕбоны лӕг дӕ, Сослан, стырзӕрдӕ лӕг. Дӕхи ӕнцад цӕрын никуы ныууадздзынӕ! Цӕрынӕй хӕрынмӕ мӕ коммӕ никуы бакастӕ, фӕлӕ дын фӕдзӕхсын: ардыгӕй куы ацӕуай, уӕд цыдӕриддӕр хӕзнайыл сӕмбӕлай дӕ фӕндагыл — кӕсгӕ дӕр-иу ӕм ма фӕкӕн, дӕ фӕндаг-иу дар. | Беспокойный ты человек, Сослан, и не суждена тебе спокойная жизнь. Иногда ты не слушал моих советов, но сейчас строго наказываю я тебе: какие бы сокровища ни попадались на твоем пути отсюда, не прельщайся ими и даже не гляди на них, поезжай, не останавливаясь. |
| Бедуха куыд загъта, афтӕ бакодта, ӕмӕ Сосланӕн йӕ бӕхы цӕфхӕдтӕ фӕстӕрдӕм сагъд фестадысты. Сослан хӕрзбон загъта Бедухайӕн, сбадтис йӕ бӕхыл ӕмӕ рараст ис мӕрдты бӕстӕй. | И обернула Ведуха подковы Сосланова коня задом наперед. Попрощался Сослан с ней, сел на коня своего и поскакал прочь из Страны мертвых. |
| Мӕрдтӕ дӕр базыдтой, чидӕр кӕй фӕцӕуы мӕрдты бӕстӕй, ӕмӕ мӕрдты дуарырдӕм ныххӕррӕтг кодтой йӕ фӕдыл; фӕлӕ, бӕхы фӕд мидӕджырдӕм здӕхт у, уый куы федтой, уӕд загътой, уый нӕхирдӕм ӕрбацыдис, зӕгъгӕ, ӕмӕ сӕ алчи йӕ бынатмӕ ацыдис. | Услышав топот коня его, мертвецы кинулись по его следу, но когда увидели, что ведет этот след обратно в Страну мертвых, сказали:
— Это в нашу сторону кто-то проехал. И каждый из них опустился на свое место. |
| Цас та фӕцыдис Сослан, чи зоны, фӕлӕ иу афоны ӕрбахӕццӕ ис мӕрдты дуармӕ. | А Сослан прискакал к воротам Страны мертвых. |
| — Дуар бакӕн! — дзуры Сослан Аминонмӕ. | — Открой ворота! — крикнул он Аминону. |
| — Сослан, иугӕр мӕрдты бӕстӕм ӕрбацыдтӕ, уӕд ардыгӕй фӕстӕмӕ здӕхӕн нал ис, — дзуапп ын радта мӕрдты дуаргӕс. | — Как бы ты ни попал нарт Сослан в Страну мертвых, нет из нее возврата, — ответил ему Аминон. |
| Куы нӕ йын кодта Аминон дуар, уӕд Сослан ӕрцӕфтӕ кодта ехсӕй йӕ хъандзалсӕфтӕг бӕхы, рарӕмыгъта дуар, афтӕмӕй тыхӕй рацыдис мӕрдты бӕстӕй. | Видя, что добром не откроет ему Аминон ворота, ударил Сослан плетью своего упругокопытого коня, и обрушился он ворота, повалил их и силой вырвался из Страны мертвых. |
| Цӕуы, цӕуы ӕмӕ иу ран фӕндагыл ӕрбамбӕлдис сызгъӕринты кӕрийыл. Йӕ зӕрдыл ӕрбалӕууыд Бедухайы фӕдзӕхст, ӕмӕ йӕм нӕ бавнӕлдта, фӕстӕмӕ дӕр ӕм нӕ фӕкаст. | Скачет он домой, в Страну нартов. Вдруг видит: насыпана на дороге куча золота. Но тут вспомнил он строгое слово Ведухи, проехал мимо и даже не оглянулся на золото. |
| Цӕуын та байдыдта ноджы; цас рауадаид, чи зоны, фӕлӕ та иу ран уыны сызгъӕрин рувасы къӕдзил. Нӕ та систа уый дӕр Сослан, фӕстӕмӕ дӕр та йӕм нӕ фӕкастис. | Долго ли, коротко ли едет Сослан — кто знает? — только видит он: лежит на дороге пышный хвост золотой лисы. Проехал мимо Сослан и даже не оглянулся. |
| Цӕуы, цӕуы ӕмӕ та иу ран ӕрбамбӕлдис иу худы зӕрондыл. Худы зӕронд куы ауыдта, уӕд дзуры йӕхинымӕры: «Цӕмӕн бакастӕн мард усы коммӕ, мӕхи ӕнӕхай цӕмӕн фӕкодтон ахӕм хӕзнатӕй?!» | Едет он дальше — и вдруг валяется перед ним на дороге старая шапка. Увидел он шапку и подумал с досадой: «Эх, что может стоить слово жены-покойницы. Каких сокровищ лишился я из-за нее!» |
| Нал фӕлӕууыдис худмӕ, систа йӕ, ацы худы зӕронд нӕ чындзытӕн уӕддӕр ахӕссон, нӕ куыройы сын фалгӕрӕттӕ расӕрфынӕн бабӕздзӕн, зӕгъгӕ, ӕмӕ йӕ атъыста йӕ роны. | И не выдержал тут Сослан, поднял шапку. «Отвезу-ка я эту шапку нашим невесткам, хоть на что-нибудь она пригодится — будут они ею сметать муку с жерновов во время помола».
Сунул Сослан за пазуху шапку и поехал дальше. |
| Цӕуын та байдыдта Сослан, сӕхимӕ сӕввахс ис, туацъӕмӕ схӕццӕ ис. Туацъӕйы йӕ бӕхӕй ӕрхызтис, бӕласыл ӕй бабаста, йӕ саргъ ын систа, стӕй какон сындз ракодта ӕмӕ йӕ нӕмын райдыдта йӕ тых-йӕ бонӕй. | В глубокой ложбине слез он с коня, привязал его к дереву, срезал ветку можжевельника и стал стегать коня своего до тех пор, пока не брызнула кровь из-под его тонкой кожи. |
| Бӕхӕн фырнадӕй йӕ туг алырдыгӕй кӕлы.
— Тагъд дӕ адзал цӕмӕй у, уый мын зӕгъ, — дзуры Сослан бӕхмӕ, — на ‘мӕ дӕ ацы фыдӕбӕттӕй не суӕгъд кӕндзынӕн. |
— Буду я бить тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне, от чего суждено тебе умереть, — говорил Сослан коню. |
| Бӕх ницы дзуры. Уӕд Сослан фӕмӕсты ис, фелвӕста дынджыр бӕлас ӕд уидӕгтӕ ӕмӕ йӕ йӕ бӕхы сӕрыл лыстӕг пырх ныккодта. | Ничего не ответил ему конь. Еще пуще рассердился Сослан. С корнями вырвал дерево и так ударил он коня по голове, что в щепки разбилось дерево. |
| Цы ма кодтаид бӕх дӕр — сдзырдта: «Мӕ адзал мӕнӕн мӕ къӕхты хӕфсытӕй у; бынӕй мын мӕ хӕфсытӕ куы нӕ срӕхойай, уӕд мын мӕлӕт нӕй: хъандзалсӕфтӕг дӕн. Уӕдӕ дӕхицӕн та дӕ адзал цӕмӕй у?» — фӕрсы бӕх Сосланы. | Что было делать коню? И промолвил он:
— Смерть моя в копытах моих. Если только снизу, из-под земли пронзит кто-нибудь мои ноги, тогда я умру. Иначе не может постигнуть меня смерть, упругокопытый я. А в чем твоя погибель? — спросил конь у Сослана. |
| — Ӕз ӕгасӕй дӕр болат дӕн, ӕрмӕст мӕ уӕрджыты сӕртӕй фӕстӕмӕ — уыдон мын фӕлмӕн сты, ӕмӕ Балсӕджы Цалхӕй у мӕ мӕлӕт: уый мӕ уӕрджыты сӕртыл куы нӕ атула, уӕд мын ӕндӕр мæлӕт ницӕмӕй ис, — загъта Сослан. | — Я весь из булата, — ответил ему Сослан, — не закалились только колени мои. И лишь колесо Балсага может убить меня. Если прокатится оно по моим коленям, тогда умру я. Иной смерти мне нет. |
| — Гъеныр дын ӕй Хуыцау ма ныббарӕд, — бӕх ӕм дзуры, — дӕхи дӕр бабын кодтай ӕмӕ мӕн дӕр. Дӕ роны цы худы зӕронд цӕвӕрдтай, уый-ма фен — уый Гӕтӕджы фырт гӕды Сырдон уыд. | — Да не простит тебе Бог опрометчивых твоих поступков. Ты погубил меня и себя, — сказал ему конь. — Ведь старая шапка, которую ты подобрал на дороге и спрятал за пазуху, посмотри-ка, где она. Не иначе это был лукавый Сырдон, сын Гатага. |
| Асгӕрста Сослан йӕ рон, ӕмӕ худы зӕронд уым нал ис. Бамбӕрста йӕ уӕд, цӕуылнӕ йын уагъта Бедуха исын, йӕ фӕндагыл цы хӕзнатыл ӕмбӕлдаид, уыдон. Сырдон куы фехъуыста, цӕмӕй у Сосланӕн йӕ мӕлӕт, стӕй йӕ бӕхы мӕлӕт, уӕд агӕпп кодта Сосланы ронӕй ӕмӕ дӕлдзӕхмӕ уайыныл фӕцис, хӕйрӕджыты паддзахмӕ ӕфсадгур. | Сунул Сослан руку за пазуху, а шапки там уже нет. Подслушал Сырдон разговор коня и Сослана, выведал их смертные тайны и выпрыгнул из-за пазухи Сослана. И понял тут Сослан, почему не велела ему Ведуха ничего поднимать, что попадется по дороге.
А Сырдон, выпрыгнув из-за пазухи Сослана, тут же кинулся в преисподнюю к царю чертей за войском. |
| — Нарты Сослан адӕмӕн сӕ туг банызта, — загъта Сырдон хӕйрӕджыты паддзахӕн, — йе стыр ныфс йӕ бӕх у, ӕмӕ бӕхӕн йӕ мӕлӕт у йӕ къӕхты хӕфсытӕй, ӕмӕ мын фатджын ӕфсӕдтӕ ратт, бынӕй йӕ хӕрдмӕ чи ‘хса, ахӕмтӕ. | — Нарт Сослан – кровосос и мучитель, — сказал Сырдон. — Я знаю, как его уничтожить: в коне вся надежда его, а смерть коня — в копытах его. Дай мне скорее самых метких твоих стрелков, чтобы снизу, из преисподней, пускали они стрелы в копыта коня. |
| Радта йын хӕйрӕджыты паддзах ӕфсӕдтӕ. Уыдон дӕлдзӕхӕй хӕрдмӕ ‘хсын байдыдтой Сосланы бӕхы ӕмӕ йын ӕй амардтой йӕ къахы хӕфсӕй. Бӕх куы мардис, уӕд дзуры Сосланмӕ: | Дал ему царь чертей — самых метких своих стрелков, стали они пускать из преисподней стрелы в Сосланова коня. Снизу-вверх полетели стрелы, попали они под копыта Сосланову коню, и замертво упал упругокопытый. Но, умирая, сказал он Сослану: |
| — Ӕз мӕлын, фӕлӕ мӕ тагъд мӕхӕлыстыгъд акӕн, мӕ цармы мын ныннӕм хъӕмп, сбад мыл, ӕмӕ дӕ афтӕмӕй, чи зоны, дӕ хӕдзарыл сӕмбӕлын кӕнон. | — Как только я умру, ты быстро, но осторожно, не причинив никакого изъяна, сними с меня шкуру и набей ее соломой. Потом сядь верхом на чучело мое, и, кто знает, может быть, я и донесу тебя до дома. |
| Сослан бӕхы мард мӕхӕлыстыгъд акодта, йӕ цармы йын хъӕмп ныннадта ӕмӕ йыл саргъ авӕрдта. Сбадтис ыл ӕмӕ та фӕцӕуы йӕ фӕндагыл. | Быстро и осторожно снял Сослан шкуру с коня, набил ее соломой, положил седло на спину чучела, сел верхом и поскакал в селение нартов. |
| Сырдон дӕр та фехъуыста бӕхы ныхас, тагъд та азгъордта хӕйрӕджытӕм дӕлдзӕхмӕ ӕмӕ сӕм дзуры тызмӕгӕй:
— Тагъд, хӕйрӕджытӕ, уӕ фӕтты бырынчъытӕ зынг кӕнут ӕмӕ йӕ афтӕмӕй ӕхсут! |
Но подслушал Сырдон предсмертные слова коня, опять побежал он к царю чертей и сурово потребовал:
— Эй, черти, скорее накаляйте наконечники ваших стрел и стреляйте по коню Сослана! |
| Байдыдтой тӕвд кӕнын хӕйрӕджытӕ сӕ фӕтты бырынчъытӕ; сырх зынг-иу сӕ скодтой ӕмӕ сӕ афтӕмӕй ӕхстой уӕлзӕхмӕ. Хӕйрӕджыты тӕвд фӕттӕ сӕмбӕлдысты Сосланы хъӕмпын «бӕхы» гуыбыныл; хъӕмп мидӕгӕй схӕцыд, ӕмӕ «бӕх» ӕгасӕйдӕр басыгъд. | И черти, накалив докрасна наконечники стрел, стали снизу вверх стрелять по коню Сослана. Попали раскаленные стрелы в соломенное брюхо коня, вспыхнула солома, и дотла сгорел верный конь Сослана. |
| Фистӕгӕй бацыд Сослан сӕхимӕ, йӕ саргъ йе ‘ккойы, афтӕмӕй. Радзырдта Сатанайӕн, цы федта мӕрдты бӕсты, уыдон иууылдӕр. Сатанайы дӕр уӕд бауырныдта, Сослан мӕрдты бӕсты кӕй уыдис, уый. Радта Сатана йӕ диссаджы къухдарӕн Сосланмӕ. | Пешком, с седлом за плечами пришел Сослан в родной дом. Все без утайки рассказал он Шатане, что видел в Стране мертвых. И она поверила ему. Дала Шатана Сослану свое чудесное кольцо. |
| Сослан ахаста къухдарӕн ӕмӕ дзы денджызы былыл стыр зиллакк ӕркодта, — фестадис дзы ӕфсӕйнагӕй стыр сау галуан. Йӕ цыппар фисыны йын ныссагъта Аза-бӕласы сыфтӕ. | Пошел Сослан на берег моря, широкий круг очертил он кольцом, и большой черный замок, весь из железа, воздвигся в этом кругу. И на четырех углах замка посадил Сослан листья Аза-дерева. |
| Стӕй йын Сатана ракуырдта Ӕфсатийӕ уадындз. Сослан уыцы уадындзӕй ныууасыд, ӕмӕ галуанмӕ ӕрцыдис ӕртӕ сӕдӕ сырды: уыдонӕй иу сӕдӕ сагтӕ уыдис, иннӕ сӕдӕ — дзӕбидыртӕ, аннӕ сӕдӕ та — ӕндӕр алымыггаг сырдтӕ. | Попросила Шатана у Афсати волшебную его свирель и дала ее Сослану. Заиграл Сослан на свирели, и три сотни зверей вбежали во двор замка. В первой сотне были олени, во второй — туры, а в третьей — всякие другие звери. |
| Авд уӕйыджы куы федтой сӕ ирӕд, уӕд радтой сӕ хъан — Хуры чызг Ацырухсы Сосланӕн усӕн. | Увидели семь уаигов, что сполна уплатил им Сослан свой выкуп, и отдали они питомицу свою, дочь Солнца Ацырухс, замуж за Сослана. |
| Нарты кадджытæ\\ Составители: В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Литературный редактор И.Джанаев. Владикавказ: «Алания». 1995. С.104-120. | Осетинские нартские сказания.\\ Составители: В.Абаев, Н.Багаев, И.Джанаев, Б.Боциев, Т.Епхиев. Перевод с осетинского Ю.Либединского. Москва-Владикавказ. 2001. С.137-166. |
